Елизавета Абаринова-Кожухова - Тайны старой усадьбы
Когда через пол часа Чаликова дошла до сто двадцать восьмого пункта складного ножика и походной посуды — Иван Покровский взмолился:
— Наденька, эдак ведь и трех рюкзаков не хватит!
— Положитесь на опытного путешественника, — уверенно заявила Надя. — Так все уложим, что и для провианта место останется. Кстати, чуть не забыла: пункт сто двадцать девятый — чай в пакетиках и суп в кубиках. Это много места не займет, а в походе пригодится…
Почти до утра продолжались сборы, а когда вещи были уложены, то Чаликова и сама слегка удивилась: все намеченное прекрасно влезло в рюкзак, и даже осталось немного свободного места.
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
Холодные лучи осеннего солнца заливали просторную комнату Ивана Покровского на втором этаже родового поместья почтенных баронов. У камина, зябко кутаясь в шаль, баронесса Хелен фон Ачкасофф согревала руки над тлеющим огнем. Татьяна Петровна Белогорская, примостившись на оттоманке в углу комнаты, вязала варежки, а рядом с ней Семен Борисович штудировал журнал «Российский ветеринар». За письменным столом, заваленным стихотворными опусами и предназначенными к переводу книгами на разных иностранных языках, сидели журналистка Надежда Чаликова и инспектор Лиственицын. Надя что-то записывала в блокнот (возможно, наброски к будущему материалу для газеты), а инспектор с тоскливым нетерпением поглядывал на старинные часы, обе стрелки которых верно, но уж очень медленно приближались к числу «12». Посреди стола, среди отодвинутых бумаг, стоял тот самый ларец, который Дубов отбил ночью у парочки авантюристов.
— Ну что, может быть, приступим? — нарушил затянувшееся молчание инспектор Лиственицын.
— Нет-нет, — решительно возразила Надя. — Без Василия Николаевича, а уж тем более без законного наследника — ни в коем случае!
— Но поймите и меня, — вздохнул инспектор, — я ведь не могу тут сидеть бесконечно.
— Это было очень мило с вашей стороны, — подсластила Чаликова инспектору горечь служебного простоя, — что ваши помощники любезно согласились подбросить до города господ Мешковского, Кассирову и Святославского. А заодно и «Мерседес» — сам господин Мешковский едва ли способен его вести. Было бы весьма нежелательно, если бы сия милая публика сейчас крутилась у нас под ногами.
Снова наступила тишина, лишь явственно тикали часы на стене, отсчитывая последние мгновения до открытия тайны, будоражившей умы многих поколений кладоискателей.
На сей раз молчание нарушила баронесса фон Ачкасофф:
— Госпожа Чаликова, я признаю свое поражение — вы меня опередили. Но объясните, как вы вышли на верное решение? Если это, конечно, не секрет.
— Нет, конечно, — ответила Чаликова, — теперь это уже не секрет. Ко мне совершенно случайно попали кое-какие бумаги, из которых следовало, что клад спрятан «под знаком Овна», то есть под бараном, но сперва нужно переправиться через какую-то реку в северном направлении. И неожиданно отгадку мне подсказал ни кто иной как Иван Покровский.
— Каким это образом? — заинтересовалась Татьяна Петровна, оторвавшись от вязания.
— Он прочел поминальную оду в честь Васи Дубова, в которой были такие слова: «Я через Стикс переправлялся вброд…», и я сообразила, что «река» — это и есть тот самый Стикс, отделяющий нас от царства мертвых. Тем более что родовой погост находится как раз к северу от усадьбы.
— Но почему вы решили искать именно у Саввы Лукича? — вопросила баронесса. — Или вы за мной следили?
— Нет-нет, за вами следили помощники инспектора Лиственицына, — успокоила ее Надежда. — A почему у Саввы Лукича? Даже не знаю. Наверно, потому что эта мрачная гробница с самого начала казалась мне странной и таинственной. Ну а вы каким образом, уважаемая баронесса, на нее вышли?
— Методом исторического анализа, — горделиво ответила госпожа Хелена. Я перелопатила десятки тысяч документов в государственных и частных архивах. Я опросила сотни людей. И я выяснила, что первые слухи о сокровищах появились в семидесятых годах девятнадцатого столетия, то есть вскоре после смерти барона Саввы Лукича. Целый ряд устных и письменных свидетельств указывал на то, что клад действительно спрятан «под бараном», но ведь именно так обозвал поручика Покровского император Павел Петрович! Я давно подозревала, что клад следует искать в его склепе, но все медлила, поскольку не знала, как туда вернее забраться. Но тут пришли вы и меня опередили… — Баронесса вновь повернулась к камину.
— Интересно, как же в таком случае узнали о месте клада те двое граждане Глухарева и Каширский? — задался вопросом инспектор Лиственицын. — Ведь их научные интересы лежат, если так можно выразиться, в несколько иной плоскости…
— Это вы сможете узнать, когда их поймаете, — ответила Надя. — Но, похоже, они действовали не совсем научным «методом тыка» и к тому же по нескольким направлениям — ведь я помню, как Каширский в дамском платье ночью гремел ломом под столбами…
— Ну, скоро они там? — нетерпеливо проговорил инспектор.
— Надо же заделать подкоп, — оторвался от «Ветеринара» Семен Борисович. — Раз обещали к полудню, значит, будут.
— A с ними еще и Владлен Серапионыч отправился, — добавила Татьяна Петровна. — Больно уж ему охота была на мумию взглянуть…
В этот миг минутная и часовая стрелка сошлись воедино на числе «12», часы отзвонили двенадцать раз, и с двенадцатым ударом дверь отворилась. Первым в комнате с легким пританцовыванием появился Владлен Серапионыч. Игривый блеск в его пенсне недвусмысленно указывал, что доктор уже успел порядком приложиться к заветной скляночке.
Следом за доктором, насвистывая песенку «Три поросенка», ввалился частный детектив Василий Дубов в заляпанном строительном фартуке и с мастерком в руке. Весь вид Великого Сыщика говорил, что и он тоже причастился к серапионычевой скляночке.
Последним в комнату проскользнул сам хозяин — совершенно трезвый, но в пальто, пахнущем сырою землей, и с лопатой, делавшей его похожим на Второго Могильщика из шекспировской трагедии.
— Хорошо, знаете, поработать на кладбище, на свежем воздухе, — промолвил Покровский, как бы извиняясь, что остальные были лишены такой возможности. — Простите великодушно, что заставили ждать. Пока Владлен Серапионыч исследовал мумию моего почтенного пращура, мы с Василием Николаевичем замуровывали стенку в склепе и закапывали подземный ход. Будем надеяться, что теперь ближайшие сто лет Савву Лукича никто не потревожит.
— Ну что, может быть, приступим? — вновь предложил инспектор.
