Елена Лобанова - Предел
— Есть недалеко постоялый двор, с сенником. Пол-сатра отсюда по дороге. Там за ночь берут три медных. Место приличное. Его держит Почтенный Малк. — Старый стражник жестом предотвратил повторное словоизвержение «Сорэада». — Не сомневайтесь, приличный двор. А не дорогой, оттого, что — не в городе. Мы на ночь закрываем ворота, и все обозы, которые не успели пройти, заворачивают к нему. Ну, у кого трех медных нет, тот и под телегой заночует. А потому цену Малк не ломит. Так что вы поспешите, а то обозники могут и подойти. Тогда вам комнаты не достанется. Завтра на входе бирку покажете утренней страже и проходите себе спокойно! Ежели решите сначала скотину купить, то оборачивайтесь за двадцать дней, чтобы бирку не просрочить. Иначе второй платить будете. До Сиерта и обратно как раз успеете. Вы ведь за скотиной-то в Сиерт?
— Не-ет, сиертской скотиной мы сыты по горло, благодарю! — Даэрос опять заложил пальцы за ремень. — Прошлой весной сосед двух сиертских телок пригнал, а Почтенный Свон купил как-то в Сиерте свиней. Так вся эта скотина не только сама сдохла…
— Восточные Ворота Славной Малерны-ы-ы-ы… — Зычно завопил молодой стражник. — На ночь за-а-а-а-крыть!
Пелли и Нэрнис немедленно заторопились прочь из города.
— Давайте, давайте, Почтеннейший, а то останетесь здесь у «Барашка»! — Старый стражник выпроводил, почти вытолкал болтливого «Сорэада» за ворота. — И передайте почтенному Малку, что вас к нему прислал Ранд из Восточного караула! — Кричал он вслед.
— Передам, обязательно передам, Почтенный Ранд! — Отвечал ему, удаляясь, Даэрос. — А ну, куда понеслись!? Ты, помёт козлиный, а ну отойди от девки!
Никогда еще Восточные ворота Малерны не закрывали так рано и так торжественно.
Даэрос нагнал спутников.
— Ну вот, из города мы ушли. Одна ночь на постоялом дворе, и завтра нас могут искать хоть с птицами. Я не всех… не очень обидел?
Помолчали. Нэрнис и Пелли считали обиды, сравнивали, взвешивали. У Нэрниса выходило гораздо лучше, чем у Пелли. Все его выводы были далеко идущими. Темный, даже не наполовину, а совсем — это раз. Удар как у молотобойца — это два. Выражается как деревенский мужик — это три. Может переодеваться и достоверно прикидываться человеком — это четыре. В похабных заведениях явно бывал раньше — это пять. Из предыдущих наблюдений: ловко скачет — это шесть. Умеет красить волосы девам — это семь. Нэрнис покосился на украшение Пелли. Называет себя ювелиром — это восемь. Где он всему этому научился и сколько же ему лет? Это — девять. Кто, в конце концов, его отец и как он допустил такое безобразие? Десять. В совокупности все десять пунктов тянули на одну большую обиду — братьям положено ничего друг от друга не скрывать. Второе невыносимое обстоятельство и повод для страшной обиды, это — удар в солнечное сплетение с последующим удержанием головы. А все словесные оскорбления можно совместить в третью обиду, и то — исключительно из братского всепрощения. Но… но если бы этот сомнительный брат не проделал всего вышеперечисленного, то возможно в скором времени сам Нэрнис уже изучал бы некоторые из первых десяти пунктов. И вряд ли — ювелирное дело. А не пришлось бы тогда научиться торговаться?! Ужас!
У Пелли на первом месте стоял удар. «Как он мог Его ударить?!» Вторым по значимости был «козлиный помет». «Мерзавец!» В-третьих, в-четвертых, и в-пятых: «Ненавижу!» И почему Великолепный Нэрнис называет это чудовище братом? Что-то общее, конечно, есть. Оба — эльфы. Самое ужасное, в-шестых: «А может ли девица считать себя приличной после посещения «Барашка»? Но с другой стороны… Они сейчас идут втроем по дороге, а не сидят за решеткой, где Великолепному Нэрнису совсем не место, а её, Пелли, ждало неведомое наказание. Это — раз. Она стала намного красивее с этим цветом волос. Уж если в воде отражение было очень милым, то в зеркале это будет еще лучше. Это — два. Она не прихватила с собой даже жалкие накопленные гроши, но Даэрос не станет жадничать. Наверное, даже даст ей попользоваться замечательной баночкой с сажей. Точно даст. Это — три. Платье — очень красивое и дорогое. Это — четыре. У неё на шее — потрясающее украшение: шнурок от кошелька Прекрасного и Любимого и золотая монета, целая золотая монета! Это — пять. Она больше не служит у Малерны, но сама бы ни за что не отважилась на побег — это шесть. Но, как он посмел? Его! Ударить!? Это — семь. Но он же не всерьез ударил… Это — восемь. Так что, если ему оторвать бороду и отмыть, то… Пелли умела считать только до восьми и поэтому запуталась.
— Нет, ну вы совсем ничего не понимаете?! — Даэросу это молчание не понравилось.
— Понимаем!
— О, хоровое пение! Прекрасно! Можете изложить свое неудовольствие моим поведением заранее, потому что забор постоялого двора уже виден. Сейчас мы туда зайдем, и я продолжу вас тиранить в том же стиле. Нэрьо, давай, не стесняйся!
— У меня кожа под этими усами чешется и вся стянута! Сетка уши уже напополам разрезала! Если я сейчас же её не сниму, а уши не разотру, то неизвестно чем это кончится! А какая-то шпилька все время втыкается в голову — там уже, наверное, дырка. Сапоги не гнутся и при этом на ногах болтаются. Я себе уже все ноги стер!
— А у меня спина ноет и чешется. — Присоединилась Пелли. — Все эти камешки и железочки в кожу впились! Я хочу согнуться! Просто согнуться!
— Это все!? — Даэрос был потрясен — Ну, не капризничайте… Осталось потерпеть чуть-чуть. Вот, придем, закажем ужин, и ты, Пелли, сможешь сразу подняться в комнату, где мы тебя расшнуруем. Спать будешь спокойно, без оружия. Нэрьо, ты сможешь избавиться от сапог и почесаться везде, где хочешь. Но бороды и усы нам придется оставить. Если хочешь знать, этот клей надо в тазу полдня размачивать. Но зато — не отваливается. Сам варил на акульих хребтах. Хрящи акулы… Ну, ладно, если тебя утешит, то я не меньше тебя мучаюсь. У меня еще и брови чешутся. И груз тащу. И не ною!
— Это у тебя-то груз!?
— Нэрьо, ты, что не видишь, какой я стал упитанный?
— Это у тебя там…?
— Груз! Попробуй нацепить под исподнее кожаный жилет, простеганный карманами, и побегать!
Нэрнис поравнялся с Пелли и зашептал ей на ухо:
— Силен у меня брат, а? Столько золота на себе тащить и…
— Я все слышу, Нэрьо! Построились как положено и хватит болтать! Подходим. Нар, волочи ноги. А, хотя, ты и так уже… Фирна, выше нос. Это всего лишь постоялый двор, а ты — достойная невеста кузнеца. Это вам не свиная кишка! Я за тобой две коровы отдаю и… О! Еще и три свиньи! Я — щедрый! Моя доброта меня погубит. Я умру нищим под забором! — Даэрос со вздохами и причитаниями миновал распахнутые ворота и зашагал по просторному двору. Спутники шли-тащились следом.
