Беттина Белитц - Впечатляюще неистовый (ЛП)
Рядом с ней полицейский высунул загорелую голову из входного люка.
- Мадам Моргенрот? Мы нашли пару бяшмак! - Он поднял вверх пластиковый мешок с двумя старыми, рваными ботинками.
Ах ты, Боже мой. Ботинки Леандера! Он забыл их здесь, и они стали видимыми!
- Это бяшмак вашей маленькой дочери? - спросил коп и затянулся сигаретой.
- Привет, - сказала я громко. Но ни один из них не отреагировал. Я поджала губы, чтобы сдержать слёзы. Может быть, они просто не услышали меня, в конце концов они как раз были заняты «бяшмаком».
- Привет, мама! Я вернулась!
Снова никакой реакции. Мама разглядывала с распухшими глазами пластиковый мешок. Я задержала воздух. Мама уже один раз видела эти ботинки - а именно незадолго до Рождества, когда Леандер забросил их в стиральную машинку, а мама обнаружила. Вещи Леандера нельзя оставлять слишком долго удалёнными от его тела, потому что они в противном случае становятся видимыми. Именно это и случилось. Тогда я выкрутилась, сказав, что вещи в машинке принадлежат Сердану. Если мама теперь узнает обувь, то заподозрит Сердана в том, что тот мне что-то сделал, и тогда ...
- Нет, это не обувь моей дочери. У моей дочери размер 36. Эту обувь я не узнаю. Что всё это значит? Где находились эти ботинки? Где вы их нашли?
Голос мамы хотя и был всё ещё громким, но звучал необычно обессиленно и хрипло.
- В кроватях, - ответил полицейский дружелюбно и слегка поклонился. - У вашей дочери есть парень? Она сбежала с парнем? Э?
- Никогда! - возмутилась мама. - Не моя Люси! Или может быть, всё же сбежала ...? - прервала она саму себя и посмотрела с сомнением на ботинки, чьи потрёпанные шнурки прижимались к пластику мешка.
- О Боже ... нет ... - Мама прижала руки к лицу. - Может быть, это ботинки бродяги, который ночью прокрался в нашу повозку и взял с собой мою Люси, а прежде он ... Но мы ведь лежали рядом! Мы бы это заметили! Разве бы мы этого не заметили? Для чего нам нужно было пить столько много красного вина?
- Тихо мама, не говори такого! - предостерегающе вставила я, но меня ведь никто не замечал, и всё равно было уже поздно.
- Вы пили вин? - переспросил рьяно полицейский и защёлкал неодобрительно языком. Мама драматично взвыла.
- Совсем чуть-чуть!
- Вы только что сказали: столько много красного вина, э? Я тёчно это слишал, мадам Моргенрот! Не начинайте видумивать! Но не переживайте так сильно. Ваша маленькая дочка определённо сбежала с её большой amour ... и мы найдём её. Мы найдём её!
- Я так не думаю, - ответила я с грустью и наблюдала за тем, как коп забросил ботинки в багажник своей машины, похлопал маму по руке, потушил свою сигарету, раздавив её каблуком, и уехал. Мама подняла свой тяжёлый зад на козлы и тупо уставилась на край леса.
- Один, два, три, - считала я, и прежде чем дошла до трёх, она начала плакать и причитать. Это мама могла делать, как никто другой. Плакать и причитать. Не имело значения, слышал ли её кто-то или нет. Она делала это в основном тогда, когда смотрела по воскресеньям свои душещипательные фильмы, хотя никого (видимого) не было в комнате, а Леандер развлекался тем, что отвечал ей и присоединялся к её причитаниям.
Развлекательной эта ситуация уж точно не была, но я постепенно начинала понимать, почему Леандер делал такие вещи. Как я могла стоять напротив и не иметь возможность поговорить с ней? Это было вообще немыслимо.
- О, Люси, моя сладкая, маленькая Люси, что ты только сделала ... Что с тобой случилось!? - сетовала мама и высморкалась, так громко, как будто подула в трубу.
- Ничего плохого, мама. Я только спала ночью в объятьях э, парня, а этот парень ... невидим. Ты не можешь видеть его, но зато я могу, и потому, что он слишком долго ... - Нет, очень жаль, но я не могла рассказывать об этом, даже если она не слышала меня. Это, пропади всё пропадом, её не касалось.
- И почему в повозке оказалось пара ботинок, которые я не знаю? Мужских ботинок? Почему!? Что ещё ты скрыла от меня, Люси? И ты могла бы уже постепенно вернуться, Хериберт! - протрубила она с упрёком. - О, я этого не выдержу! Я этого не выдержу, она ведь мой единственный ребёнок, моя малютка!
Я тоже не могла больше вынести это. Не касаться, ни в коем случае не касаться, сказал Леандер и да, я поняла, почему это было настолько опасно. Я не хотела сделать ситуацию ещё более безнадёжной. Но также я не могла больше смотреть на маму, ничего не делая. Я залезла к ней на козлы и села рядом. От плача весь её макияж сошёл с лица.
Её губы были бледными, щёки полны потёкшей туши, а волосы, растрепавшись, стояли дыбом.
- Люси ... Люси, моя маленькая мышка ..., - всхлипывала она и раскачивалась взад и вперёд.
- Мама, я здесь. Прямо рядом с тобой. Со мной всё в порядке. Ну ладно, в порядке это конечно что-то другое, но я невредима и меня не изнасиловал никакой бродяга. Если Леандер прав, то я скоро снова буду видимой и тогда ...
Теперь я больше не могла удержать слёзы. Если Леандер был прав ... Но именно в этом, я между тем сомневалась. Леандер рассказывал уже много дерьма за то время, которое я должна была выносить с ним. И если это было правдой, то, что говорили о нём его родители, то он не особо хорошо был сведущ в мире Sky Patrol. Как они это сформулировали? Знание тайной лиги он никогда не достигнет - для этого он слишком глуп, слаб и ленив.
- Блин, я такая дура! - воскликнула я и ударила себя по лбу. - Конечно, вот оно! Он глуп, а я умная!
Диалог его родителей вертелся фрагментами в моей голове, но теперь один из этих фрагментов стал иметь смысл. Я только должна была уловить его и правильно соединить. А этого я не могла сделать, пока моя плачущая мать сидела рядом и заставляла плакать и меня. Мне было так её жаль. Но сейчас я должна была оставить её одну. Другого пути не было.
- Папа точно скоро вернётся, мама. Хотя он меня и не найдёт, но ... - Мой голос оборвался. Папа. О, мой дорогой, хороший, старый, придурковатый папа ... Мне так хотелось ещё раз увидеть его. Но мне нельзя было терять время. Да, если я хотела то, что смутно сформировалось у меня в голове реализовать, то мне нужно было немедленно выступать.
Храбро я, прокашлявшись, подавила слёзы.
- Сейчас мне нужно идти, мама. Не плачь так много, это тебе не идёт. Хорошо?
Мама снова высморкала свой распухший нос, бросила мокрую салфетку назад и посмотрела застланным слезами взглядом на вечернее небо.
- Ах, Люси ... Где же ты? Я ведь не могу жить без моего дитя.
- Ну, мама, попридержи на минуту дыхание. Во-первых, я больше не ребёнок, уже давно, во-вторых, ты очень даже хорошо можешь жить без меня. Когда-нибудь я перееду, и у меня будет своя собственная семья, и тогда ты тоже должна будешь обходиться без меня.
