Вячеслав Козырев - Как стать героем
Проскочив несколько развилок и сворачивая все время наугад, Санька, в конце концов, понял, что снова заблудился. В который раз приходилось полагаться на волю случая и просто идти вперед, надеясь на удачу.
Дорога постепенно сужалась, перешла в тропинку, да и та все хирела и хирела и вот уже стала еле заметна. Еще несколько шагов — и она окончательно пропала, уткнувшись в огромный гранитный валун.
На камне, затерянном среди елей и осин, каким-то чудаком была выведена корявая надпись: «Направо пойдешь — побьют. Налево пойдешь — побьют. Прямо пойдешь — обязательно побьют».
— Фи, до чего же однообразно, абсолютно никакой фантазии. И ведь не лень кому-то было ковыряться. Он бы еще приписал: «Здесь был Вася», — пожал плечами Санька. — И потом. Кто полезет в эту глухомань, чтобы по шее получить? Лично мне, по крайней мере сейчас, драться неохота. Сяду-ка я лучше на пенек, да съем пирожок.
— Ты чё, неграмотный? — раздалось из-за камня.
— Что за дела? — тоскливо вздохнул Санька. — Никакого тебе спокойствия. От этих голосов уже голова пухнуть начинает. — И, повернувшись в сторону невидимого собеседника, произнес: — Грамотный, а что?
— А чё сидишь?
— А чё спешить? — передразнил паренек невидимку.
— Не, а ты точно читать умеешь? — забеспокоился голос.
— Да умею, умею.
— Тады прочитай, об чем там речь? — не унимались из-за камня.
— Об чем, об чем. Да ни об чем. Написано, что торопиться не надо. Надо поесть, отдохнуть.
— И почему за последнее время мне одни неучи попадаются? — страдальчески вздохнул невидимка и назидательно добавил: — Тут написано — быть тебе битому.
— Так это ж если я куда пойду. А мне и здесь хорошо.
— Пойду, не пойду. Написано — битому, значит, битому. Всякая надпись силу имеет в том, что произойдет непременно.
— Что написано пером… — ляпнул Санька невпопад затертую поговорку, но до конца договорить не успел. На валун вскочило низенькое, коренастое, с длинными руками существо.
— Ишь ты, шарик какой, — насмешливо фыркнул Сань ка.
Существо же засунуло два пальца в рот, набрало полную грудь воздуха, от чего раздулось еще больше, и начало свистеть.
— Остановитесь! — суровым тоном автоинспектора произнес паренек. — Прекратите хулиганить, гражданин Соловей-разбойник.
От удивления «шарик» выпустил через нос воздух вместе с пузырями, раскашлялся и расчихался.
— Откуда ты меня знаешь? — спросил он, придя в себя. — Ты кто такой?
— Я Саня. Можно Александр Иванович. Личный посол царя Берендея по секретной части. А про тебя в сказках читал. Личность ты известная, но хулиганистая.
— А чё. Мы ничё. — принялся оправдываться Соловей-разбойник. Он опустил руки, но с камня не слезал, настороженно глядя по сторонам. — А ты не для поединка сюда пришел?
— Ага. Всю жизнь мечтал, — лениво потянулся секретный посол и завалился на траву. — Вот как утром проснусь, так сразу же начинаю искать, с кем бы это посвистеть в четыре пальца.
— Ты уж прости меня ради бога. — Мужичок наконец-то успокоился. — Приятно встретиться с хорошим человеком. А то ведь всяк стремится обидеть, с мечом лезет, голову рубит. Меня, понимаешь ли, в нечисть записали. У нас каждый богатырь так и норовит аккурат между завтраком и обедом подвиг совершить. И нет бы Змея Горыныча или Кащея поединок вызвать, всё ко мне; иногда даже в очередь становятся. Вот и приходится посвистывать. Это свист, понимаешь ли, такой; его не слышно, а у человека глаза наружу выскакивают.
— Ультразвук.
— Во-во. И я говорю. Звук он у меня. Только этим и спасаюсь. Ты вот первый, кому этих подвигов не надо.
— Почему ты Соловей — мне понятно. А разбойником отчего кличут? Зря же не назовут.
Соловей помялся немного, подергал себя за ухо, шмыгнул пару раз носом и начал свой рассказ:
— Давным-давно, в стародавние времена, я был богатырем. Да, да, самым настоящим богатырем; и не надо улыбаться, я ничего не сочиняю. Конечно, сейчас, глядя на меня, в такое трудно поверить. Но это на самом деле так. Стояли мы на службе у самого Перуна. Народ подобрался неслабый. По именам сам определить сможешь: Горыня, Валигора, Вырвидуб, Запривода. Еще долго перечислять можно. А уж как начну рассказывать, какие они подвиги совершали, это я и к завтрему не закончу. Вот возьмем Святогора…
— Как Святогора? — удивленно приподнялся Санька. — Он ведь это, герой, а не хулиган, как некоторые.
— Я и говорю — богатырь. А ты не перебивай. Я среди них самым младшеньким был, посвистывал. Мог запросто ветер-ураган поднять. Молодой был, глупый и по глупости своей озоровал много. С одного такого случая все и началось.
Жил-был неподалеку купец. Большая скотина, между прочим. Жадный до тошноты. Как увидит у кого чего-нибудь такое, чего у него нет, аж дрожит весь. Ехал он однажды с соседней деревни с ярмарки. Я по лесу мимо шел и не удержался, свистнул. Кобылка у него молодая была, горячая; на дыбки взвилась да как понесет. Купчишка перепугался, бородой вниз завалился; ноги вверху рогатиной раскорячились. Чуть было не убился. Так в деревню и влетели, еле-еле их остановили. Купца чуть живого из телеги вытащили, на ноги перевернули. А он, не успев сено изо рта выплюнуть, давай ругаться и кричать: «Разбойник, грабитель».
Мешок денег у него, видите ли, пропал. Может, он их по дороге выронил, а может, сам и зажучил, с него станет. Однако виноватым я остался.
Ладно, только все успокоилось — новое дело. За рекой деревенька стояла. Там у меня зазноба появилась. Только-только начали встречаться. В один прекрасный вечер иду я со свидания, а навстречу — ейный сосед. Он тоже, как потом выяснилось, на нее глаз положил. Орясина метра под два ростом. Увидел меня — и в ссору. Я, чтобы его утихомирить, свистнул тихонько, он в колобок свернулся и покатился по дорожке. Очень так шустро покатился. Я для пущего веселья еще и присвистнул вдогонку, да малость не рассчитал: рядом дом стоял, так на нем крышу снесло, да в поле рожь спелая полегла. Из избы мужик обалделый вылетел — и за вилы. Пришлось и его колобком следом отправить. Наперегонки с соседом. Зрелище-то, сам понимаешь, замечательное, но опять мне попало. Так и повелось: где какой куренок пропадет, забор повалится или еще какая напасть, так все сразу на меня валят. Вся деревня в один голос пальцами тычет: «Это наш разбойник свистнул».
С тех пор так и живу разбойником. Надоело, а кому скажешь; близко подойти и то боятся. — Соловей обреченно махнул рукой. — Что теперь старое вспоминать. Расскажи лучше, куда сам-то направлялся?
— Служба у меня такая. К Водяному шел. С тайным заданием от царя Берендея. А очутился сам видишь где. Что теперь делать, ума не приложу.
— Хорошему человеку помочь — святое дело. Дорогу я тебе покажу. Есть тут одна заветная тропинка, прямо к Водяному и выйдешь. Он в пруду живет, мимо не проскочишь. Правда, дорога через бор ведет, но ты не бойся. Что бы вокруг ни происходило, не обращай внимания. Это все больше морока, наваждение.
