Алина Белова - Сказание первое: Клич Ворона
— Что случилось? — вскрикнул Эйд, хватая волшебницу за плечи. Она вцепилась в его руки и испуганно зашевелила губами, не в силах произнести ни звука. — Да что стряслось, Эслинн?!
Девочка подняла трясущуюся руку, указывая куда-то за спину Эйда. Сердце в груди юноши сжалось в комок, и он медленно обернулся. Ноги его внезапно подкосились, и Траина бросило в холод. С большим трудом он взял себя в руки — ему сейчас стоило позаботиться об Эслинн, ревевшей в полный голос. Если они вдвоём будут трястись тут от страха, то станут лёгкой добычей. А тварь едва ли успела уйти далеко.
На старом дереве, на ободранных острыми когтями ветвях, висело тело, запачканное кровью и грязью. Длинные тёмные волосы были спутаны и закрывали детское лицо, но всё равно среди них хорошо виднелись голубые глаза, сейчас ещё больше похожие на два ледяных осколка, чем прежде. Девочка, истерзанная волколаком — у неё даже не хватало правой руки, а ногу покрывали чудовищные следы когтей. В таком состоянии узнать тело было очень трудно, но Эйд знал, кто это был.
— Анитра… — дрожащим голосом прошептала Эслинн, прижимаясь к Траину. Юноша держал девочку за плечи, не давая ей вырваться, а волшебница, ударяя кулаками о землю, громко кричала. Она не верила собственным глазам. Это был сон, иллюзия, обман — как бы Эйду хотелось поверить, что это всё не реально.
Послышался стук лошадиных копыт и голоса мужчин. Осторожно поднявшись на ноги, Траин хрипло поприветствовал воинов Гарнизона и передал одному из них Эслинн. У самого князя тряслись руки, он чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Это всё неправильно. Неестественно.
Эслинн кричала, вырывалась и кусалась, а в какой-то момент даже взмахнула рукой и выпустила яркую огненную вспышку, едва не перекинувшуюся на старые деревья. Эйд удивился, насколько мощным становилось заклинание, когда в него вкладывались эмоции. Воины с трудом совладали с девочкой и оттащили её обратно к дороге. Траин ещё какое-то время пустым взглядом смотрел на истерзанное тело, после чего развернулся и молча побрёл назад. Что за чертовщина творилась в этих лесах? Эйд не знал, но подозревал, что это лишь начало. Начало чего-то чудовищного и отвратительного.
* * *Мокрая земля противно хлюпала под копытами лошади, проваливавшейся в глубокие ямы, наполненные дождевой водой до краёв. Дорогу размыло, и Кован раздражённо заметил, что лучше бы он со своим спутником отправился по северному тракту, а не сворачивал в лес по тропинке практически возле самого Гарнизона. Деревья постепенно становились всё ближе друг к другу, и довольно скоро молодому Медведю пришлось спуститься со светлого жеребца, который уже не мог проезжать под нижними ветвями.
Ковану было всего двадцать пять. Когда он был ещё мальчишкой, отец отправил его учиться в Академию, рассчитывая, что после обучения юноша вернётся на Медвежье плато и станет наместником одного из городов во владениях Сатарнов. Но Кован настолько проникся культурой Запада, казавшейся ему благородной, чистой и светлой, что остался служить в Гарнизоне, тем самым сильно подорвав доверие своего отца. Но здесь, в окружении западных князей и простых воинов, Кован чувствовал себя уверенно. Он не боялся получить удар в спину, знал, что товарищи всегда готовы прийти ему на помощь. На Востоке молодому Медведю этого сильно не хватало.
Приятной внешностью Кован не был обделён, и многие женщины говорили ему об этом. Кожа у него была светлая, почти белая, глаза, как и у всех Сатарнов — голубые. Тёмные волосы были коротко стрижены с правой стороны, а слева свободно струились кудрями до самых плеч. Облачался молодой князь обычно в плащ, обитый грубым мехом, отчего ещё больше напоминал медведя.
Его напарница, Тэйхир Корнибус, была одной из немногих девушек в Гарнизоне. Кован всегда представлял себе воительниц прекрасными, как богини, тонкими, подтянутыми. Однако в действительности всё было далеко не так. Тэйхир разбила детские мечты молодого Медведя вдребезги. Она была высокая, едва ли не выше самого Сатарна, широкоплечая и довольно крупная — всё её тело состояло из мышц, и порой казалось, что эта женщина способна убить голыми руками. У неё была смуглая кожа и длинные, почти до самого копчика, чёрные волосы. Половина были стянуты в тугую косу, походившую на плётку, но у самых ушей оставались нетронутыми. Левый глаз был искалечен уксусом, которым воительницу облили ещё в детстве, и почти не видел. Из-за этого женщине очень тяжело приходилось в бою, поскольку слепых зон у неё было больше, чем у простого человека. При всём своём телосложении, Тэйхир терпеть не могла лёгкие одноручные мечи и предпочитала огромную секиру. Забавно, что за свою фамилию воительница получила прозвище «Рогатая», поскольку слово «Корнибус» именно так на Западе и переводилось.
Сатарн не любил чьё-то общество, потому, как и Тэйхир, считал, что им обоим было бы куда лучше порознь. Но вместе с тем мужчина прекрасно понимал, что волколаки намного опаснее, чем могло показаться на первый взгляд. Если кого-то из них двоих покусают, второй непременно должен будет его убить. Волчья стая не должна пополняться за счёт крови Гарнизона.
Отношения между напарниками были далеко не дружелюбными. Тэйхир терпеть не могла всех, кто лез к ней с расспросами, и предпочитала тишину. Кован тоже не любил говорить попусту, но молчание, обычно сопровождавшее их походы, его угнетало. Раньше Сатарна и Корнибус не выпускали одних, потому что они были слишком молоды. Потом — потому что так приказали. Теперь было слишком опасно, чтобы отправляться в леса поодиночке.
Оба шли молча, стараясь не нарушать тишину. Да и, тем более, пение птиц, так хорошо слышное между этих деревьев, приносило в душу странный покой и уверенность, что ничего с ними не случится, по крайней мере, сейчас.
Тэйхир любила проводить время на природе — тут вполне можно было спокойно помолиться, не боясь, что кто-то будет мешать. В глухих же чащах было как-то странно уютно. Создавалось впечатление, будто время замерло — и Рогатой это нравилось. К тому же, не все её товарищи по Гарнизону спокойно воспринимали тот факт, что Тэйхир поклоняется Первым богам. Да, она и её предки почитали Великий Пантеон, Свет и Тьму, вечный баланс. Четверо — лишь фальшивая сказка для тех, кто верит в вечные Справедливость, Честь, Добро и Любовь. Но в эти тёмные времена людям нужна была надежда. И Четверо были единственным лучом света в этом мире смертей, предательств и разрушений.
Кован всё же нарушил тишину — тяжело вздохнув, он стянул со спины мешок с вещами и бросил его под ближайшее дерево.
— Сделаем привал, — сухо сказал он, словно его совершенно не интересовало мнение Тэйхир. Прежде чем она могла хоть что-то ответить, мужчина уже раскуривал трубку.
