Дэвид Геммел - Волк среди теней
Вид у Каритаса был измученный. Он подождал, чтобы все сели, а потом сказал:
— Пять наших женщин‑экстрасенсов видели, как нас атаковали исчадия Ада. Мы не можем бежать и не можем спрятаться. Все наши запасы здесь. Вся наша жизнь здесь. И сражаться мы не можем, потому что у них есть громовики — и много.
Он наклонился вперед, уперся локтями в колени, опустил голову и уставился в пол.
— Так значит, мы должны умереть? — спросил кто‑то из воинов. Шэнноу посмотрел на него. Коренастый силач, и его глаза горели яростью.
— По‑видимому, Шонал. Я ничего не могу придумать.
— Сколько их? — спросил Шонал.
— Три сотни.
— И все с громовиками?
— Да.
— Но зачем им нападать на нас? — спросил кто‑то еще.
— Таков их обычай.
— А нельзя послать к ним кого‑нибудь? — предложил третий. — Сказать, что мы будем их друзьями, поделимся с ними зимними запасами?
— Это нам не поможет. Они убийцы, пьющие кровь. Они уничтожили каннов. Теперь наш черед.
— Нам надо отыскать их лагерь, — сказал Шэнноу, поднявшись на ноги и повернувшись лицом к ним всём. — Сейчас зима, и значит, у них должны быть шатры и запасы провизии. Мы сожжем их шатры, уничтожим запасы и убьем многих. Может быть, они уйдут в свой край до весны.
— И ты поведешь нас, Громобой?
— Да! — обещал Иерусалимец.
Воины мрачно вышли из хижины, чтобы привести в порядок оружие и попрощаться с женами и детьми. Шэнноу повернулся к Каритасу.
— Благодарю вас, — сказал старик, не поднимая головы.
— Вам не за что меня благодарить, Каритас.
— Я знаю, вы считаете меня немножко помешанным, но я не глуп, Йон. Победа тут невозможна. Вы сделали благородный жест, но мои люди все равно погибнут.
— Ничего нельзя знать заранее, — ответил Шэнноу. — Когда я ездил по холмам, то заметил несколько неглубоких пещер. Соберите женщин и детей, дайте им столько припасов, сколько они в силах унести, и отведите их туда. Где возможно, уничтожьте свои следы.
Каритас поднял голову:
— По‑вашему, у нас есть шанс?
— Все зависит от того, завоевание это или налет.
— Я могу объяснить. Это обряд Кровавого Пирования: молодые люди после посвящения в воины доказывают свою доблесть.
— Вам много о них известно.
— О, да! Их вождь называет себя Аваддоном, и прежде я знал его довольно близко.
— Это имя есть в Книге, — резко сказал Шэнноу. — Мерзость, упомянутая в Откровении, как вождь дьявольских полчищ.
— Да. Ну, так в те дни он был просто Лоренсом Уэлби, адвокатом, и вращался в свете. Устраивал своеобразные вечеринки с юными девушками. Он был остроумным, обходительным сатанистом. Следовал учению некоего Кроули, который провозглашал: «Делай, что пожелаешь — вот весь закон». Как и я, он пережил Падение и, как я, словно бы бессмертен. Он верит, что он — Антихрист.
— Может быть, так и есть, — сказал Шэнноу.
— В то время у него была жена, чудесная женщина — вместе они были, как мрак и свет. Собственно, я и сам был немножко влюблен в нее.
— Что с ней произошло?
— Она стала богиней, Шэнноу.
— Аваддон со своими налетчиками?
— Нет, он в Вавилоне. Однако ими руководят опытные начальники. Не представляю, как горсточка моих людей сумеет противостоять им. У вас есть какой‑то план?
— Да. Заряжу мои пистолеты и помолюсь.
— Ну, хотя бы на первое место вы ставите то, что важнее, — заметил Каритас.
— Они же всего лишь люди, Каритас. Они истекают кровью, они умирают. И я не могу поверить, что Бог Воинств позволит им победить.
Шэнноу встал, собираясь уйти, но Каритас удержал его. Вынув из кисета Камень, старик протянул его ему.
— Без него вы можете умереть. Возьмите его с собой.
— Нет, оставьте Камень здесь. Его сила может вам понадобиться.
— Она почти истощилась, Шэнноу. Видите ли, я отказался кормить его.
— Но чем можно кормить Камень?
— Кровью и смертью.
— Обо мне не беспокойтесь, Каритас. Я уцелею. Просто отведите женщин с детьми в холмы и держит свой пистолет на взводе.
Шэнноу вернулся к себе в хижину, зарядил все три запасных барабана и спрятал их в карманы куртки. Затем вынул из седельной сумки Библию и обратился к Иеремии:
"Так говорит Господь: вот идет народ от страны северной, и народ великий поднимается от краев земли; держат в руках лук и копье; они жестоки и немилосердны; голос их шумит, как море, и несутся на конях, выстроены, как один человек, чтобы сразиться с тобой… "
Шэнноу отложил Писание и закрыл глаза. Где‑то вдали по небу прокатился гром. Он встал и с седлом на правом плече вышел из хижины. Перед ней его ожидали тридцать воинов. Их лица были суровы, колчаны полны стрел.
— Я поеду на разведку. Идите по моим следам и остановитесь там, где увидите такой вот знак — он сложил руки крестом и прошел мимо них к загону.
Шэнноу направил мерина на восток и ни разу не оглянулся на вереницу воинов, трусцой следовавших за ним.
Местность была открытой, и кое‑где ветер намел сугробы глубиной более восьми футов.
Мерин огибал их, направляясь к плато и дальней опушке леса каннов. Шэнноу видел расправу с каннами, предполагал, что исчадия останутся переночевать в их селении. Если так, то перед ними открывались две возможности: либо устроить дневку на месте своей победы, либо немедленно двинуться на поселок Каритаса. В первом случае у маленького отряда Шэнноу имелись кое‑какие шансы. Если второе — встреча с врагами произойдет на открытой местности, и он будет истреблен.
День был морозный, ветер задувал с севера. Шэнноу вздрогнул и стянул куртку на груди потуже. Мерин пробирался по снегу все утро, и расстояние до дальних деревьев все сокращалось и сокращалось.
В воздухе прозвучал треск пистолетного выстрела, Шэнноу натянул поводья и вгляделся в стену деревьев. Он ничего не увидел, но расстояние было слишком велико, чтобы пуля предназначалась ему. И он осторожно продолжил путь. Из леса донеслись новые выстрелы: исчадия охотились на уцелевших каннов. Шэнноу усмехнулся. Первая опасность миновала.
Перед последним склоном, ведущим к опушке, Шэнноу спешился. Он отыскал две сухие ветки, связал их крестом и воткнул в сугроб. Пройдет еще много часов, прежде чем следующий снегопад погребет их. Затем он направил мерина вверх по склону в лес.
Из засыпанных снегом кустов вырвалась желто‑голубая фигура. Канн увидел Шэнноу и с воплем упал, попытавшись резко свернуть в сторону. Следом через кусты перемахнула лошадь. Пистолет Шэнноу рявкнул, едва ее копыта коснулись снега, и всадник в рогатом шлеме вылетел из седла. Шэнноу взвел курки и выждал, не обращая внимания на дрожащего канна, который смотрел на мертвого исчадия, разинув рот. Убитый, несомненно, был в этой части леса один, и Шэнноу, спешившись, привязал поводья мерина к кусту. Он подошел к трупу. Мальчик, никак не больше пятнадцати лет. Красивый, несмотря даже на круглую дырку во лбу. Шэнноу опустился на колени и забрал его пистолет, заряженный патронами как показывал ему Каритас. Шэнноу открыл сумку на бедре мальчика. В ней оказалось больше двадцати патронов, и он разложил их по своим карманам, а потом засунул пистолет мальчика за пояс и повернулся к канну.
