Влад Вегашин - Черное Зеркало Предела. Изменение.
- Как ты оказался в пустыне без припасов и воды? - спросила она?
- Заблудился. Рассчитывал на солнце, но опоздал, и к концу цикла не добрался до места назначения. Потом наткнулся на это…
- Ты про драколича?
- Эта пародия на дракона называется драколич?
- Да. Тебе повезло, что ты пережил эту встречу. Я знаю крайне мало людей, которые могут этим похвастаться, и только одного эльфа.
- Эльфа?
- Ну да. Тебя.
- Драколич - он что?
- Мерзкая, противная тварь, омерзительная самой природе, - ответила черноволосая. - Если вкратце - любой маг, который почувствовал приближение своей смерти, может провести сложный ритуал, требующий немалых познаний и силы. Если ритуал проведен верно, и магу все удалось, он становится нежитью, личом. Маг, превратившийся в лича, сохраняет разум, знания, способность использовать магию, кроме того, он становится бессмертным, менее уязвимым, ему не нужны пища и вода, сон… Драконы-маги тоже могут провести подобный ритуал. Дракон-лич, сокращенно - драколич, тебе и встретился. Прочая нежить - его слуги. Скорее всего, результаты экспериментов. Ладно, не стоит обсуждать эту мерзость перед ужином, - вновь улыбнулась она.
- После ужина, думаю, тоже, - эльф улыбнулся в ответ.
- Кстати, меня зовут Диега, - сказала женщина, протягивая ему миску, полную наваристой мясной похлебки с овощами.
- Рад знакомству. Я очень благодарен вам…
- Во-первых, не благодари меня, во-вторых - называй меня, пожалуйста, на "ты". Как тебя зовут?
Эльф поперхнулся. До сих пор он почему-то не задумывался над этим, и только сейчас понял, что имени своего не помнит.
- Не знаю. Не помню… Один человек назвал меня Нархгал… но это не мое имя.
На лице Диеги отразилась тревога. Эльф продолжил.
- Я вообще ничего о себе не помню. Только знаю, что должен куда-то добраться, куда-то далеко… за пределами этого мира. Может, там вспомню, - он замолчал, опустив голову. Диега быстрым движением поднялась на ноги, подошла к нему, села рядом на плащ. Две пары черных глаз встретились. И эльф, сам не понимая почему, выложил ей всю свою короткую историю.
- Я пришел в себя в каком-то городе, в канаве. У меня при себе ничего не было, только потрепанная одежда, и все. Две недели провел в этом городе, раздобыл денег, поцапался со стражей, потом нанялся в караван охранником, уехал. Спустя три месяца первый раз почувствовал, что меня куда-то… тянет, что ли? Я тогда был ничем не занят, и последовал на зов. Много где побывал, пытаясь найти, куда меня так влечет, потом добрался до какого-то леса. Там на окраине была деревня…
Солнце опускалось за горизонт. Он подъехал к деревне, остановил коня, огляделся, приметил вывеску местного трактира, и направился к нему. Привязав коня, эльф вошел в трактир, отбрасывая за спину упавшие на лицо волосы.
- Добрый вечер, любезный, - окликнул он трактирщика.
- И вам здрасти, ваша светлость, - осторожно отозвался мужик, мгновенно приметив гербовое кольцо, указывавшее на наследное дворянство. Кольцо было поддельным, но трактирщик этого не знал.
- Любезный, налей-ка мне вина!
- Сию секунду, - и в самом деле, через несколько секунд перед эльфом был поставлен стальной кубок.
- И комнату подготовь, - добавил приезжий.
Он ликовал. Наконец-то, после полутора месяцев бесплодных поисков он нашел то, к чему стремился! Мрачный лес, на опушке которого расположилась деревня, таил в себе ответ на вопросы, которых у эльфа, не помнящего о себе ровным счетом ничего, накопилось великое множество.
Дверь трактира отворилась, вошел человек. Худощавый, невысокого роста, ему можно было на вид дать с равным успехом от тридцати до сорока пяти лет. Он прислонил к стене гитару в потертом чехле, сбросил видавший виды плащ, отстегнул короткий меч, висевший на поясе, и подошел к стойке.
- Доброго вечера, уважаемый, - слегка наклонил он голову, приветствуя трактирщика, - доброго вечера, ваша светлость, - эльфу он поклонился. - Любезный, я давно в дороге, ни о чем так не мечтаю, как о сытном ужине и теплой постели, но вот беда - ни единой монеты в дырявых карманах не завалялось, - трактирщик при этих словах нахмурился. - Но я менестрель, и гитара моя всегда с собой. Ежели я буду весь вечер играть здесь, а люди местные, слушая песни, будут эль и вино пить, неужто не хватит с выручки для меня ужина и постели, да пары монет?
- Если понравятся твои песни - будут тебе и ужин и постель. Без монет обойдешься, - наигранно хмуро ответил трактирщик, заранее предвкушая заработок - редко барды заезжали в их захолустье, но если уж случалось, то мужики до поздней ночи просиживали в кабаке, и уж точно не на сухое горло орали песни вслед за менестрелем.
Бард благодарно поклонился и, получив свою плошку с кашей и мясом и кружку эля - как он выразился, "чтобы связки смочить", удалился в угол. Трактирщик же отправил сына разнести по деревне весть о приезжем музыканте.
Не прошло и получаса, как зал таверны был полон. Менестрель, уже давно расправившийся как с ужином, так и с элем, настроил гитару и заиграл. Его звучный голос легко перекрыл обычный трактирный гвалт и разнесся по залу.
Мой храм там, где я - он невидим, но прочен.
Вся жизнь - путь к нему, ступени - день за днем.
Мой храм - радость сна и раскаянье ночью
За то, что любил бездушие свое…
Это мираж, игры ума,
Жарче огня зной - вечный страж,
Мгла в пустыне…*.
Эльф с интересом прислушался. Он собирался было уже уходить в свою комнату - хотелось отдохнуть перед тем, что ему предстояло, да и желания слушать очередного трактирного певца не было - но менестрель пел не то, что обычно исполняли такие заезжие барды. Никаких тебе рыцарей и драконов, прекрасных принцесс и свадеб, никаких разухабистых "пьяных" песенок, никаких лирических баллад…
Мой храм - там, где я стану небом бескрайним.
В нем свет всех сердец, разбитых вечной Тьмой.
Мой храм - там, где звон неразгаданной тайны:
Кто мы на Земле, зачем мы здесь живем?
Это мираж, игры ума,
Жарче огня зной - вечный страж,
Мгла в пустыне…
И каждый, кто слышал глубокий, сильный голос певца, невольно спрашивал себя - а кто мы?
Эльф нервно осушил бокал. Он старался не задавать себе вопрос - кто он? Испытывая непреодолимое желание вспомнить себя, он в то же время боялся - а вдруг воспоминания окажутся… какими? Он не знал. Страшными? Болезненными? Постыдными? Возможно, что и так…
Время шло, вино и эль лились в кружки и кубки, народ хмелел… Менестреля просили сыграть то одну, то другую песню из общеизвестных, но он лишь усмехался, и продолжал играть такие же, непонятные и никому не известные баллады. И почему-то никто так и не полез вправлять слишком много о себе возомнившему барду мозги при помощи пудовых кулаков. Простые деревенские жители сидели, пили и молча слушали заезжего певца.
