Павел Комарницкий - Дева дождя
– Тапочки не забудь, – кивнула баба Настя на пару резиновых пляжных сандалет, притулившихся в углу.
От баньки до дома было шагов двадцать, и Марина приготовилась пройти их бодрым, ровным шагом, как полагается волевой девушке. Ни в коем случае не сбиваясь на рысь… И вдруг поняла, что не испытывает холода. Нет, ноябрьский воздух был по-прежнему стылым, и пожухлая трава искрилась инеем, так и не стаявшим с утра. Что-то изменилось в ней, в Марине – тело будто дышало жаром, играючи перемогая внешний холод.
В избушке было тепло и уютно, на столе красовался ведёрный самовар и не менее внушительных размеров термос. В углу тихонько бормотал, переливался красками экрана цветной телевизор "Горизонт" на подставке, весьма напоминающей видом какой-то древний поставец – потемневшие от времени дубовые створки украшали резные изображения рыцарей и единорогов. Шнур питания телевизора изогнулся на полу, демонстрируя сиротливую вилку, которую явно некуда было воткнуть. Довершал картину здоровенный чёрный кот, вальяжно разлегшийся на телевизоре.
– Здрасьте, – сидевший за столом в одних трусиках Агиэль аппетитно жевал ватрушку с повидлом, запивая какао из большой кружки. – Мы уж заждались с Йориком.
– Всё готово? – спросил Йорген, расслабленно сидевший в углу, на широкой лавке. Он тоже снял лишние доспехи и выглядел сейчас, как белогвардейский офицер, готовый к большевистскому расстрелу – лишь белая рубаха без пуговиц да брюки, а сапоги уже сняли товарищи…
– Готова девушка, – баба Настя вперила пронзительный взор в Агиэля. – Опять нагишом летал? По морозу-то?
– Да один кружок всего сделал, – мордашка ангела изображала искреннее раскаяние и в то же время давала понять, что решился он на сей поступок исключительно из чувства долга и по причине острой необходимости. – Йорик забеспокоился чего-то, а просвечивать отсюда, сама понимаешь, баб Настя… Ну я и облетел окрестности незаметненько.
– Матушке Элоре будешь заливать, про один кружок-то. Драть вас с Юриком порой надо бы, да некому вот…
Ворча, бабушка непринуждённо-профессионально взяла и развернула ангельские крылья, которые оказались неожиданно огромными – больше трёх метров в размахе, точно. Агиэль не выразил ни малейшего возмущения, кстати – даже принимал позы, удобные для осмотра, не прерывая при этом трапезы. Марина тоже приглядывалась с невольным любопытством – ведь не каждый день увидишь ангела, и уж тем более раздетого…
– Баба Настя у нас целительница всего живого, каких по пальцам перечесть в Энрофе, – с усмешкой пояснил рыцарь, – и поскольку ангелы здесь явление нечастое, при любом удобном случае устраивает Аге тотальный медосмотр. Всё верно, баба Настя, квалификация на пустом месте не растёт.
– Будешь насмехаться, чаю не получишь, – парировала выпад колдунья. – Будешь пить этот свой жуткий чёрный кофе… Ладно, вижу, не поморозился нигде. Костюмчик зачем здесь лежит, для тебя специально вязаный, э?
– А давайте мы все уже займёмся делом, э? – ушёл от нежелательной темы Агиэль.
Все трое замолчали. Мой выход, поняла Марина.
– Что мне надо делать?
– Ложись на постель-то, – целительница указала на заботливо приготовленную постель. Кровать без спинок была отодвинута от стены так, что можно было обойти кругом.
Постель оказалась изумительно мягкой, и в то же время тело не утопало в ней, как в пуховой перине. С чем это сравнить, Марина не знала. Возможно, так чувствуют себя космонавты в невесомости?
– … Вот с Наум Натанычем своим и будешь вести дискуссии, а здесь как я скажу! – похоже, целительница была с рыцарем в чём-то категорически не согласна. В чём, интересно?
– Да кто спорит, кто спорит, баба Настя? – герр Йорген прижимал к сердцу ладони, выражая тем полное почтение. – Но бережёного ведь и Бог бережёт, это ж не я придумал…
– Погоди, Йорик… – встрял Агиэль. – Баб Настя, вот послушай такие рассуждения. Спать тебе надо? Надо. Лежать ей не день и не два. Нас с Йориком тут не будет. Подумай, баб Настя. Йорик, он не всегда чушь городит.
– Не убедил, – несогласно мотнула головой колдунья. – Кузьма на что? И Матвей…
– При всём уважении, Матвей всё-таки кот, а Кузьма и пера не поднимет, – вновь вступил беседу рыцарь. Кот Матвей, возлежавший на телевизоре, недовольно заурчал. – И всякие обиды тут неуместны! – обернулся Йорген к коту. – О деле надо думать прежде всего!
– Баба Настя, ну давай уже соглашайся? – ангел прижался к целительнице, и очаровательность его мордашки была теперь просто немыслимой. – Вреда не будет точно.
Марина, укрывшись до подбородка белой простынёй, уже утрачивала нить разговора. О чём, ну о чём они?! Как это "лежать ей не день и не два"? А они, стало быть, уйдут без неё?! И при чём тут кот Матвей? Какой-то неведомый Кузьма, и этот… как его… Наум Натаныч?
Отчаявшись понять хоть что-либо, девушка сосредоточила внимание на крыльях Агиэля – мозг нормального человека так устроен, что гонит от себя непосильные мысли и заменяет их посильными. Крылышки, кстати, были весьма примечательные, и на птичьи походили не слишком… Опорные суставы находились чуть ниже лопаток и очень близко к позвоночнику. В сложенном состоянии "локти" крыльев были опущены вниз до поясницы, "запястья" находились почти на уровне плеч. Длинная "кисть" снова направлена вниз и доходила до пояса. До сих пор всё примерно как у земных птиц. Вот только у земных птиц, как помнилось из школьного учебника по зоологии, пальцы крыла намертво окостеневшие, у ангела же они двигались и сейчас были подвёрнуты под крыло. Таким образом, длинные маховые перья оказались спрятанными, а не торчали вниз до колен. В результате весьма немалые в размахе крылья в сложенном состоянии больше напоминали укладку сверхплоского парашюта, и нимало не мешали владельцу. А где, интересно, могучие маховые мышцы?..
– Ну, девонька… – за научными размышлениями о природе ангельских крыльев Марина упустила момент, когда договаривающиеся стороны пришли к консенсусу. Баба Настя откинула простыню, и девушка невольно задышала чаще. Конечно, она на всё согласна, и резать её не будут… тогда не нужна была бы эта сорочка… и разместили бы пациентку не в постели, а на столе… и руки-ноги привязали бы…
Рука Агиэля скользнула в разрез рубашки, и Марина ощутила под левой грудью холодок металла. Крохотная штучка намертво присосалась к коже. Вторую ангел разместил над грудью, и ещё одну где-то сбоку… Кардиограмму, что ли, они снимать будут?
Прямо в воздухе вдруг возникло увеличенное изображение сердца, яркое и объёмное. Сердце выглядело прозрачным, и можно было видеть, как внутри открываются-закрываются клапаны, и как пульсирует в такт толстая жила… Рядом возникли змеящиеся зелёные линии.
