Джин Вулф - Воин тумана (сборник)
Сквозь толпу протолкались Гиперид и кибернет. Я слышал, как кибернет спрашивал, где нашли убитого, и кто-то ответил: "У самой воды, господин".
Кибернет, должно быть, пощупал покойнику волосы, хотя мне этого видно не было, и сказал:
– Ну да, волосы еще совсем мокрые. Он, видно, купался. Ох, и в черный же час пришло ему это в голову! Я видел, как из моря вытаскивают такое…
– Дальше я не расслышал.
– Эй, парень – сказал Гиперид кому-то, – ступай на корабль, отыщи рулон парусины и отрежь, сколько надо, чтоб хватило его завернуть.
Матрос помчался стрелой.
Рядом со мной вдруг возник чернокожий; он знаками стал спрашивать, видел ли, я мертвого и знаю ли, что с ним случилось. А может, он спрашивал совсем о другом, да я не понял?
– Нужно поскорее соорудить алтарь, – снова принялся командовать Гиперид. – А ну за дело! Складывайте-ка здесь камни, да-да, прямо здесь – это место ничуть не хуже прочих!
По-моему, матросы были даже рады заняться работой. Алтарь словно сам собой поднялся над землею – каменная насыпь высотой примерно до пояса; наверху была устроена ровная квадратная площадка метра полтора шириной.
К нам присоединились Пиндар, та женщина и Ио.
– Где же ты был? – спросил он меня. – Ио сказала, ты пошел на гору, и, по-моему, очень беспокоилась. Я хотел сходить за тобой, да Гиперид меня не пустил. И ее, – он указал на женщину, – тоже. Наверно, боялся, что мы убежим. – Он понизил голос и прибавил почти шепотом:
– Пожалуй, он был прав.
Я неуклюже объяснил:
– Там был один человек, которого Ио видеть не могла. И разные другие еще…
– В дальнейшем, – сказала женщина, – постарайся держаться поближе к нам.
К нам подошел Гиперид и обратился к Пиндару:
– Я, конечно, кое-какие молитвы знаю, но вот если бы ты сочинил что-нибудь этакое, а?
– Я попробую, – кивнул головой Пиндар.
– Вот только времени у тебя маловато.
– Ничего, я постараюсь успеть. Как его звали?
– Кекроп. Он был гребцом из верхнего ряда, если это тебе важно. – Гиперид колебался. – Мне-то больше по душе короткие имена – легче запомнить, если раз или два услышишь.
– Я постараюсь, – повторил Пиндар и отвернулся, погрузившись в собственные мысли.
Покойного положили перед алтарем, а на самом алтаре разожгли костер из плавника. Десять матросов, обладавших хорошими голосами и поклявшихся, что на них нет ничьей крови, спели литанию морскому богу: "О, пощади нас, могучий, хребет лошадиный ломающий, складки земли сотрясающий, волны морские вздымающий! О, не забудь нас, всесильный, якоря среди скал укрепляющий, корабли у людей отнимающий, весну на земле начинающий!" И так далее, и тому подобное.
Когда они умолкли, Гиперид в латах и шлеме с синим крестом бросил в огонь хлеб и вылил вино из золотой чаши.
О, третий брат богов великих,
Судьбой назначенный страною мертвых править,
Прими ж наш скромный дар – вино и пищу -
Во имя Кекропа, который страждал,
Трудился честно, не жалея сил,
Во благо брата твоего, царя морского.
И вот израненный моряк волною выброшен на берег -
Прими его, о темная река!
Ты протекаешь под землею,
Его ты унесешь в страну иную, к берегам безмолвным…
Неподалеку раздался вой какого-то зверя, и маленькая Ио испуганно прижалась ко мне.
– Не бойся, – шепнул я ей, – это всего лишь собака.
Чернокожий через голову девочки коснулся моего плеча. Я обернулся, и он, покачав головой, настороженно улыбнулся.
Гиперид уже почти кричал; никогда бы не поверил, что он обладает таким громоподобным голосом:
Но все ж не торопись, старик, гребец искусный,
В своей ладье его переправляя душу
На этот горький берег Смерти,
Где не слышны раскаты океанского прибоя!
– Клянусь Двенадцатью! – прошептал Пиндар. – Он помнит все стихотворение целиком! А мне-то казалось, оно и "плевка" не стоит – я бы, во всяком случае, на него не поставил.
Умолкнув, Гиперид бросил в огонь фасоль, горсть мидий, немного мяса и еще какие-то продукты, а двое матросов залили костер, набрав морской воды в кожаные ведра, и еще двое быстро завернули покойника в саван и унесли прочь.
– Это замечательные стихи, – сказал я Пиндару.
Он молча покачал головой. Люди вокруг постепенно расходились, возвращаясь к большим кострам, горевшим близ вытащенных на берег кораблей.
– Нет, действительно замечательные! Ведь многие моряки не скрывали слез!
– Они были его друзьями, – возразил Пиндар. – Как же им не плакать? Да благословят тебя нимфы, но поэзия и должна потрясать до глубины души! – У него самого в глазах стояли слезы, и, чтобы скрыть их от меня, он поспешил прочь, волоча за собой по песку тяжелую цепь.
Я все еще не мог забыть той схватки на холме и не сводил глаз с извилистой линии горного хребта на фоне звездного неба. На одной из вершин отчетливо была видна фигура высокого мужчины с посохом, а рядом – фигурка пониже; видимо, ребенок.
Женщина, что сидела рядом с Пиндаром, ласково коснулась моей руки:
– Пойдем, Латро, пора.
– Нет, – сказал я ей, – я еще задержусь немного, а ты уведи отсюда Ио.
По-моему, на холме кто-то есть, и я непременно должен с ними поговорить.
Женщина и чернокожий посмотрели в ту сторону, однако явно ничего не увидели. Женщина одной рукой приподняла свою цепь, а в другой сжала ручонку Ио и поспешно повела ее прочь. С ними вместе ушел и чернокожий. А следом – один из лучников, но не Оиор.
Оставшись один, я увидел, как высокий человек стал спускаться с холма, направляясь ко мне. За ним тащился второй, маленький, который без конца спотыкался. Высокого человека окружало сияние; тот, что был пониже, не светился, однако казался совершенно прозрачным – я смутно видел сквозь него скалы и деревья. В лунном свете ни один из этих людей тени не отбрасывал.
