Мэрион Брэдли - Лесная обитель
– Как можешь ты любить меня? – прошептала девушка, глядя на огонь. – Ты чужеземец. Две недели назад ты даже не знал о моем существовании. А может, ты тоже видел меня во сне?
– Да, я чужеземец, если не сказать больше, – мрачно проговорил Гай. – Но я докажу тебе свою любовь… – Он помолчал, призывая на помощь все свое мужество. – А теперь я вручаю тебе свою жизнь. Я римлянин, Эйлан. То, что я рассказывал о себе, почти правда, – быстро добавил он, увидев, что девушка отпрянула в сторону. – Гауэн – этим именем называла меня мать, но мое настоящее имя – Гай Мацеллий Север Силурик, и я не стыжусь своего рода. Моя мать была дочерью из царствующей семьи силуров, а отец мой – префект лагеря II Вспомогательного легиона. Если ты ненавидишь меня теперь, что ж, призови стражу, пусть они убьют меня.
Девушка вспыхнула, затем опять побледнела.
– Я никогда не предам тебя.
Гай, не отрываясь, смотрел ей в лицо. «А моя мать предала…» И тут же ужаснулся. Что за мысли лезут ему в голову? Разве мать его хотела умирать, разве хотела она покидать сына? Только теперь, вновь оказавшись в теплом, красочном мире своего детства, Гай понял, что много лет назад, когда его, совсем еще ребенка, забрали из родного дома и отправили проходить суровую выучку в военном лагере, где царила железная дисциплина, он пережил глубокое потрясение. Может, поэтому ни одна знакомая римлянка не могла вызвать его на откровенный разговор? А перед Эйлан он сейчас без стеснения открывал свою душу.
– Завтра я должен уехать к себе, но, клянусь, если мне удастся выбраться отсюда живым и невредимым и если тебе это не будет неприятно, я буду официально просить твоей руки!
Сердце у Гая колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, но он не знал, что можно добавить к сказанному.
– Мне это было бы приятно, Гауэн… Гай, – вымолвила наконец Эйлан. Голос ее прозвучал едва слышно, но она смотрела ему прямо в глаза. – Однако я не думаю, что отец позволит мне выйти замуж за римлянина, тем более за легионера. И даже если вдруг он согласится, мой дедушка будет против; а Синрик… Синрик убьет тебя, если узнает, кто ты такой! – выпалила на одном дыхании Эйлан.
– Это будет не так-то легко сделать, – заявил Гай; в нем заговорила гордость. Однако такая мысль уже приходила ему в голову. – Но почему ты считаешь, что наш брак невозможен? С тех пор, как мы ступили на этот остров, немало римлян заключили браки с британками, чтобы упрочить союз между нашими народами. Я ведь и сам наполовину британец.
– Да, наверное, – с сомнением в голосе отозвалась девушка, – но в нашей семье это невозможно!
– Но почему? В моих жилах течет благородная кровь. Мои мать и отец столь же знатного рода, как и твои родители!
Эйлан как-то странно посмотрела на него. Гай понимал, что в нем говорит гордость римлянина. Девушке это вроде бы даже нравилось, но она не разделяла его уверенности, а ее сурового отца убедить будет еще труднее.
– Ты мне нравишься больше всех на свете, – беспомощно созналась Эйлан. – А мы ведь знакомы совсем недолго. Я и сама не понимаю, как такое может быть, – добавила она, – но у меня странное чувство, будто я знаю тебя от сотворения мира.
– Может, так оно и есть, – отозвался Гай почти шепотом. Держа в объятиях юную непорочную девушку, он чувствовал себя таким же целомудренным, как она.
– Некоторые греческие философы полагают, – продолжал юноша, – что души умерших каждый раз возвращаются на землю, воплощаясь в новом человеке, чтобы до конца выполнить свое предназначение, и что они узнают в других людях тех, кого они любили или ненавидели в прошлых жизнях. Может быть, Эйлан, и наша встреча – продолжение судьбы тех, кто давно покинул эту землю. – Римлянин и сам удивился своим словам. Как мог он, Гай Мацеллий Север, сказать такое женщине? Но ведь Эйлан, оправдывался он перед собой, не просто женщина, каких много, – она стала ему самым близким и родным человеком. Впервые в жизни он встретил девушку, которая всколыхнула в его душе нечто почти таинственное, то, чему нет названия.
– Друиды тоже исповедуют такое учение, – тихим голосом заметила Эйлан. – Самые великие наши жрецы прожили на этой земле уже несколько жизней. Они были оленями, рыбами, кабанами, поэтому им известны тайны всего живого. И герои, рано ушедшие из жизни, тоже рождаются вновь. Но что касается нас с тобой… – Девушка нахмурилась. Гай не в силах был выдержать пристальный взор ее ясных глаз.
– Однажды я увидела в озере свое отражение, но у меня было совсем другое лицо, не такое, как сейчас, – и все же это была я. Думаю, в тот момент я увидела себя жрицей. Сейчас, глядя на тебя, я вижу: ты не римлянин и не британец. Сердце подсказывает мне, что ты был великим человеком своего народа, может быть, царем.
Гай покраснел. Он всегда испытывал неловкость, слушая подобные разговоры.
– Но сейчас я не царь, – резко ответил он, – а ты не жрица. Я хочу, чтобы ты была со мной в этой жизни, Эйлан! – Он взял ее за руку. – Я хочу видеть тебя рядом, просыпаясь утром, и держать тебя в своих объятиях ночью. У меня такое чувство, что до встречи с тобой мне в жизни все время чего-то не хватало, и вот наконец я нашел тебя! Можешь ты это понять? – Ему казалось невероятным, что завтра он должен отправиться в свой легион и, возможно, они никогда больше не увидятся.
Эйлан сидела, устремив взгляд на огонь, потом повернулась к Гаю.
– Еще до того, как мы встретились, я видела тебя во сне, – тихо произнесла она. – В нашей семье многие обладают даром ясновидения, и иногда во сне я вижу то, что должно произойти на самом деле. Но этот сон я никому не рассказывала. Ты уже вошел в мое сердце. Не знаю, какие силы притягивают нас друг к другу, но мне кажется, что когда-то прежде я любила тебя.
Гай наклонился и поцеловал ладонь девушки. Она судорожно вздохнула.
– Я люблю тебя, Гай. Мы связаны с тобой невидимой нитью. Но мы не можем быть вместе – я просто не вижу такой возможности…
«Я должен овладеть ею сейчас же, – думал Гай, – тогда родители вынуждены будут согласиться на наш брак!» Он хотел уже притянуть девушку к себе, как вдруг неподалеку от них скользнула какая-то тень. У костров собирался народ. Римлянин посмотрел вверх: все небо усыпано звездами, луна поднялась высоко – значит, уже почти полночь. Как быстро пролетело время! Эйлан тихо вскрикнула и поднялась с травы.
– Что это? – спросил Гай. – Что происходит?
В отдалении слышались буйные крики и хохот, но люди, собравшиеся у костров, как-то притихли, вели себя смиренно, словно охваченные радостным ожиданием. Их настроение передалось Гаю, и он почувствовал, как у него по коже забегали мурашки.
