Маргарет Уэйс - Волшебный кинжал
— Я ценю твое мужество, Башэ, — тихо произнес Джессан. — Но другая часть меня жалеет, что ты не убежал. Она до сих пор сердита на тебя за это. Я остался один, и теперь у меня нет друга. Мне стыдно признаваться в своей слабости. Надеюсь, ты поймешь.
— Обязательно поймет, — сказала Бабушка. — Он ведь рядом. Все слышит, все понимает.
Время тянулось еле-еле. Бабушка глядела в огонь. Джессан возрождал в памяти картины удивительного путешествия, которое привело его сюда. Сколько чужих земель повидал он за эти месяцы. Он познакомился с ремесленником Аримом, делающим воздушных змеев. Он побывал в подземном Храме и встретился там с дочерью ниморейской королевы. А сколько диковинного он увидел в стране эльфов — родной стране эльфийской Владычицы Дамры. И наконец, этот барон Шадамер, которому не сиделось в своем замке.
И каждый из них оставил след в его жизни… Скрипнули петли входной двери, и мысли Джессана оборвались. Рука привычно потянулась к оружию, которого у него теперь не было. Дверь открылась. По серой мгле Джессан понял, что скоро рассветет.
— Это я, — послышался негромкий голос Улафа.
Улаф осторожно, чтобы не разбудить спящую Мауди, прошел внутрь.
— Я оповестил почти всех наших, — сказал он. — Тем, кого не застал, оставил записки. Они нагонят нас по пути. Я привел лошадей: свою, Алисину и Шадамера. Барон нам не простит, если мы оставим его лошадь на съедение таанам. Вы готовы?
Улаф оглянулся на тело Башэ, все так же лежавшее у очага. Руки пеквея были сложены на груди, глаза закрыты. Казалось, он просто спит. Но мертвенная голубизна его кожи показывала, что он заснул навсегда.
— Надо во что-то завернуть тело Башэ, — неуверенно произнес Улаф. — А то…
Он замолчал, не зная, надо ли говорить дальше.
Джессан посмотрел на Бабушку. Ее раздумья, как и его собственные, закончились. Она встала, разгладила складки юбки, заставив колокольчики негромко позвякивать. Потом Бабушка закрыла глаза и начала петь.
Песня эта была древнее едва ли не всех песен в мире. Пеквеи знали ее уже тогда, когда эльфы только-только появились на континенте, а орки покинули соплеменников, кочующих по океанским просторам, чтобы поселиться на суше. В те времена дети дворфов росли вместе с волчатами и у них были общие повадки. А люди — они силой магии доставали из-под земли камни и с помощью той же силы превращали их в оружие.
Продолжая петь, Бабушка широко раскинула руки. Из-под ее пальцев заструились шелковистые нити. Они обвивались вокруг тела Башэ, образуя подобие скорлупы. Через равные промежутки времени Бабушка, не переставая петь, отрывала со своей юбки один камешек и бросала в шелковистую скорлупу. Когда она начинала песню, по ее щекам текли слезы. Но эта песня-заклинание не только помогала душе умершего быстрее достичь мира снов; она приносила покой и утешение душам живущих. К концу пения на Бабушкином лице слез уже не было.
— Мы готовы, — сказала Бабушка Улафу. Глаза ее были сухими, а лицо — суровым и спокойным. — Душа моего внука отправилась в мир снов. Эта скорлупа сохранит тело, пока мы не погребем его в кургане.
— Я нес дозор воина, — добавил Джессан. — Я познакомил Башэ с погибшими героями нашего племени и рассказал им о его мужестве. Теперь они с почестями примут его.
Улаф вообразил себе маленького пеквея идущим по небесным чертогам, где его, как равного, встречают герои тревинисских легенд: Медвежеборец, Сокрушитель Черепов и Завтракающий-Мозгами-Своего-Врага. К молитвам Джессана Улаф добавил свою молчаливую молитву, искренне надеясь, что герои окажут Башэ заслуженные почести, а потом он беззаботно помчится по душистым небесным лугам, радуясь вечной жизни под вечным солнцем.
— Нельзя медлить, — сказал Улаф. — Нужно опередить таанов, иначе нам будет уже не выехать.
Достав из кошелька несколько монет, он положил их на стол рядом со спящей Мауди. Джессан завернул серебристую скорлупу в одеяло и вынес из дома. Улаф помог ему погрузить тело Башэ на лошадь Шадамера. Лошадь была похожа на своего хозяина и отличалась беспокойным и вспыльчивым нравом. Бабушка заговорила с ней на пеквейском языке, рассказав, какую ношу ей предстоит нести. Лошадь покорно встала, опустив голову.
Бабушка в последний раз обвела глазами свой «город снов». Силуэты высоких зданий только начинали проступать на фоне светлеющего неба. Бабушка печально улыбнулась.
— Когда наступит мое время, я сюда вернусь, — пообещала она.
Джессан подхватил ее и усадил на лошадь.
— Когда наступит твое время, Бабушка, ты отправишься к героям.
Боль и одиночество, звучавшие в его голосе, эхом отдались у нее в сердце. Каждый из двоих был для другого нитью, связывавшей с родными краями и прежней жизнью.
— Тоже скажешь! — возразила Бабушка. — Знаю, зачем я им там нужна. Еду стряпать!
Джессан улыбнулся. Бабушка так и думала, что он улыбнется. Вскочив на лошадь, юный воин убедился, что старуха сидит надежно и не свалится. Они двинулись вслед за Улафом навстречу серому рассвету.
ГЛАВА 9
После столкновения в королевском дворце, которое только чудом не окончилось трагически, путь до реки Арвен показался Дамре и ее мужу Гриффиту легкой прогулкой. Гриффит принадлежал к Вещим — таинственному братству эльфийских магов. Ему не составило бы труда принять любой невесомый облик, оседлать ветер и понестись над улицами Нового Виннингэля. Дамра магическими способностями не обладала, но у нее были доспехи Владычицы. Облекаясь в них, она обретала черные крылья ворона. Хорошо, что кони королевских гвардейцев не умели летать. Иначе обоим эльфам пришлось бы туго. Королевская гвардия получила приказ арестовать их, равно как и барона Шадамера, посягнувшего на жизнь его величества.
Дамра уже бывала в Новом Виннингэле. Когда собирался Совет Владык, в числе прочих приглашали и ее. Но Совет собирался весьма редко. Она помнила, что названия многих улиц в этом городе связаны с их местоположением. А раз так, достаточно будет отыскать Речную улицу, и она выведет их к пристани. Дамра не ошиблась: вскоре они оказались на прямой и широкой Речной улице. Беспрепятственно миновав отряд городской стражи, эльфы добрались до берега. Пока Дамра и Гриффит искали корабль орков, раздался громкий взрыв, и в небе разлилось ярко-оранжевое сияние.
— Похоже, дом горит, — сказал Гриффит. Поскольку его все еще скрывала магическая завеса, казалось, что слова исходят из воздуха. — Неужели тааны уже проникли в город?
Дамра ответила не сразу. Если муж прав, вслед за первым пожаром непременно должны вспыхнуть и другие. Кто-то наверняка попытается дать таанам отпор, и тогда сюда донесутся крики и стоны. Но в городе царила тишина. Единственными звуками были голоса дозорных, которые увидели зарево и теперь спорили, надо ли им бежать туда.
