Ирина Сербжинская - Игры невидимок
Военачальник перевел взгляд на огонь в камине.
Гм… сколько же лет прошло с той поры? Он шагрит уже больше тридцати лет… нет, память пока что служит исправно: Закиф прекрасно помнит день, когда возле штабной палатки на берегу Чаячьей реки военачальник норлоков, в числе других, поздравил его с назначением. Шагрита так и подмывало тогда спросить, помнит ли Сульг последний день битвы на Взморье? Мальчишку, чрезвычайно гордого тем. что ему поручили нести штандарт кавалерийской скитты? Частенько за эти тридцать лет шагрит хотел задать этот вопрос норлоку, да так и не собрался.
Битва при Взморье…
Пять княжеств Дакена объединились тогда с Сумуном — Королевством Ледяных Пустынь, чтобы напасть на Доршату. За год до этого будущий шагрит закончил воинскую школу и, как полагается по многолетней традиции, отметил с друзьями это событие славной попойкой — «весенние драки» между выпускниками двух воинских школ, людей и норлоков, будоражившие весь город, давно отошли в прошлое.
Новоиспеченным солдатам пришлось повзрослеть быстро — вскоре началась битва на Взморье, через пять лет война с Кадгаром, сначала одна, а через три года — другая.
Закиф был молод, храбр, отчаянно честолюбив и полон желания заслужить одобрение бывалых воинов. Все это вкупе с собственной неопытностью едва не стоило ему жизни в первой же битве.
Стояла поздняя осень, и высоко в горах уже выпал снег. Сумуны-северяне прошли через Ашуру, как горячий нож сквозь масло, и встретили сопротивление людей и норлоков возле горного перевала, прикрывающего Доршату. Белый Дворец высокомерно считал обитателей Ледяных Пустынь невежественными дикарями в звериных шкурах, они же оказались превосходно обученным и прекрасно организованным войском. Защитникам Доршаты удалось отбросить их от перевала, и сумуны затаились в предгорьях Сарамитской равнины, оттачивая боевые топоры для следующей схватки. И она не заставила себя долго ждать.
Три дня сражения слились для будущего шагрита в один, длинный, тяжелый и страшный. К вечеру третьего дня он еще был жив, но сил удивиться этому счастливому обстоятельству уже не оставалось: Закиф не чувствовал ничего, кроме нечеловеческой усталости и опустошенности. Но он сражался — до тех пор, пока сильный удар не выбил его из седла. Закиф вскочил на ноги и получил еще один удар, в спину. Шлем слетел с головы и откатился в одну сторону, меч полетел в другую, а сам он растянулся прямо под ногами здоровенного сумуна, который казался еще крупнее от лохматых звериных шкур, наброшенных на плечи. Тот решил не пачкать топор о щенка: на ходу одной ручищей он сгреб мальчишку за шиворот, другую запустил в его волосы. Время внезапно остановилось, а потом двинулось вперед медленно-медленно, и все кругом словно бы замерло. Зрение Закифа неожиданно обрело соколиную зоркость, он ярко и необыкновенно отчетливо видел каждую мелочь: мог пересчитать веснушки на переносице северянина, черные крапинки в его голубых глазах. Внезапно он ясно понял, что произойдет дальше: резкий рывок и хруст сломанной шеи. Потом сумун отшвырнет труп и двинется дальше сквозь месиво тел, огромный и страшный, как черный великан, что, говорят, и поныне обитают в Мглистых землях. Смерть была рядом, но вдруг сумун вздрогнул, покачнулся и рухнул, придавив тяжелой тушей Закифа, да так, что едва не вышиб из него дух.
Рядом раздался храп коня, звяканье удил, прошелестел меч, так низко, что волосы на голове, казалось, шевельнулись от ветра. Горячим потоком хлынула кровь сумуна, заливая лицо и грудь Закифа. Потом чья-то сильная рука ухватила его за шиворот, рывком вытащила из-под убитого и вздернула на ноги. Всадник на мгновение придержал парня, дожидаясь, пока тот придет в себя, и легонько подтолкнул в ту сторону, где развевались на холодном ветру флаги с золотым силуэтом летящей птицы. Закиф утерся рукавом, отплевываясь и кашляя, разлепил ресницы и увидел лицо своего спасителя: сероглазое, забрызганное грязью и кровью, с темными волосами, прилипшими к мокрому лбу. Всадник усмехнулся, глядя на перепуганного юнца, блеснули клыки, норлок тронул коня и исчез.
Через два дня после окончания битвы в Доршате праздновали победу. Широкая улица, по которой медленно проезжали армии Белого Дворца и Серого Замка, была усыпана цветами. Закиф вместе с другими солдатами скитты стоял в оцеплении, сдерживая ревущую от восторга толпу, пока всадники следовали мимо, направляясь к главной площади — там вскоре должна была начаться официальная церемония. Когда вслед за войском Белого Дворца показались воины-норлоки, Закиф вытянул шею, издалека пытаясь разглядеть знакомого. Тот, в сером меховом плаще, медленно ехал по запруженной народом улице. Над его головой полоскался на ветру белый стяг с изображением волка. Взгляд серых глаз скользнул по толпе, по лицу солдата скитты, но военачальник норлоков ничем не показал, что узналюношу.
Закиф снова завозился в кресле. С той поры прошло столько лет, а он так и не нашел случая поблагодарить Сульга за то, что спас его тогда! Пожалуй, если бы не норлок, шагритом бы сейчас был кто-нибудь другой. Боль в висках постепенно затихала. Капли Хевдена принесли успокоение и погружали в приятный теплый сон. Все же иной раз бывает и какой-то толк от магии, подумалось Закифу. Уже засыпая, он снова припомнил разговор с братом и решил, что Хевден прав: поводов для волнения нет, а все тревоги — это всего лишь игра воображения. И думать иначе было просто глупо.
Глава пятая
БРЕР
Браслет Сульг узнал с первого взгляда: он принадлежал Фелисе.
Черноволосая синеглазая красавица, не любившая злоупотреблять одеждой, доставляла норлоку важные сведения и, между делом, давно и безуспешно пыталась соблазнить или хотя бы обратить на себя внимание начальника тайной стражи Серого Замка. «Если я покажусь твоим «волкам», они утонут в собственных слюнях!» — так, кажется, говорила она в прошлый раз. Смех у нее был мягкий и негромкий. А теперь Фелиса мертва — насколько мертвым может быть демон, умерший не одну сотню лет назад. Выследить демоницу не так-то легко, но кто-то напал на ее след и уничтожил, скорее всего, сразу же после разговора с Сульгом. И этого «кого-то» очень интересовали сведения, которые Фелиса принесла Великому норлоку…
Она питала слабость к драгоценностям: бесценным ожерельям с розовым жемчугом, старинным кольцам, серьгам с черными бриллиантами, поясам из серебряных колец и бирюзы — Сульг подозревал, что ее украшения несли магическую защиту и Фелиса чувствовала себя неуязвимой в драгоценной броне. Но на этот раз защитные чары ей не помогли.
Он осторожно взял узкий изящный браслет, повернул его. Камни вспыхнули, по белым полотняным стенам палатки, по карте, лежавшей на столе, скользнули радужные блики. Сульг отложил украшение и развернул пергамент, исписанный четким аккуратным почерком начальника тайной стражи.
