Р. Бэккер - Воин кровавых времен
Свет факелов.
Ее тонкие руки, обхватившие его.
Они, спотыкаясь, брели сквозь толпу. От Эсменет пахло камфарой и кунжутным маслом, словно от фанимского торговца. Неужто это и вправду ее запах?
— Сейен милостивый, Акка, ну и видок у тебя!
— Эсми?
— Да… Это я, Акка. Я.
— Твое лицо…
— Какой-то галеот, скотина неблагодарная… Горький смех.
— Таковы отношения Людей Бивня и их шлюх. Если не можешь ее трахнуть, вмажь покрепче.
— Ох, Эсми…
— Если судить по набитости морды, так я по сравнению с тобой просто девственница из знатного семейства. Ты слыхал, как я орала, когда тот тип пинал тебя ногой в лицо? Что ты там вообще делал?
— Н-не знаю точно… Искал тебя…
— Тс-с-с, Акка… Тс-с-с… Не здесь. Потом.
— Т-только скажи… М-мое имя. Т-только скажи его!
— Друз Ахкеймион… Акка.
Он заплакал и сперва даже не понял, что Эсменет плачет вместе с ним.
Ведомые, возможно, одним и тем же порывом, они отступили в темноту, упали на колени и обнялись.
— Это и вправду ты… — пробормотал Ахкеймион, увидев отражение луны в ее влажных глазах.
Эсменет рассмеялась и всхлипнула.
— Вправду я…
Его губы горели от соли смешавшихся слез. Он стянул хасу с левой груди Эсменет и принялся водить вокруг соска большим пальцем.
— Почему ты ушла из Сумны?
— Я боялась, — прошептала Эсменет, целуя его лоб и щеки. — Почему я всегда боюсь?
— Потому что ты дышишь.
Страстный поцелуй. Руки, шарящие во тьме, тянущие, сжимающие. Вращающаяся земля. Ахкеймион откинулся назад, и Эсменет обхватила горячими бедрами его талию. Потом он оказался внутри, и она ахнула. Несколько мгновений они сидели молча, пульсируя в унисон и тяжело дыша.
— Никогда больше, — сказал Ахкеймион.
— Обещаешь?
Она вытерла лицо, хлюпнула носом.
Он начал медленно раскачивать ее.
— Обещаю… Никакой человек, никакая школа, никакая угроза. Ничто больше не отнимет тебя у меня.
— Ничего… — простонала она.
Некоторое время они казались одним существом, плясали в одном исступленном, безумном танце, сходились в одной и той же точке, где захватывало дух. Некоторое время они не чувствовали страха.
Потом они ласкали друг друга и шептали нежные слова, лежа в темноте, и просили друг у друга прощения за уже забытые проступки. Наконец Ахкеймион спросил, где она хранит свое имущество.
— Меня уже ограбили, — отозвалась Эсменет, пытаясь улыбнуться. — Но кое-какие мелочи у меня еще есть. Тут недалеко.
— Ты останешься со мной? — очень серьезно спросил Ахкеймион.
В голосе его слышались слезы.
— Ты можешь?
— Могу.
Он рассмеялся и рывком поднялся на ноги.
— Тогда пошли за твоими вещами.
Даже в полумраке он увидел ужас в ее глазах. Эсменет обхватила себя за плечи, будто стараясь удержаться от немедленного бегства, потом вложила руку в его протянутую ладонь.
Они шли медленно, словно любовники, прогуливающиеся по базару. Время от времени Ахкеймион заглядывал ей в глаза и смеялся, сам себе не веря.
— Я думал, ты ушла, — сказал он.
— Но я все время была здесь.
Ахкеймион не стал спрашивать, что она имеет в виду, и вместо этого просто улыбнулся. В настоящий момент ее тайны не имели значения. Он не такой дурак и не настолько пьян, чтобы и вправду поверить, что ничего не произошло. Что-то прогнало Эсменет из Сумны. Что-то привело ее к Священному воинству. Что-то заставило ее… да, избегать его. Но сейчас все это не имело значения. Важно было лишь одно: она здесь.
«Пусть эта ночь продлится подольше. Пожалуйста… Отдайте мне одну лишь эту ночь».
Они непринужденно болтали о всяких пустяках, подшучивали над прохожими, рассказывали друг другу про разные любопытные вещи, которые повидали в Священном воинстве. Они отлично знали запретные темы и пока что избегали больных мест.
Они остановились, чтобы поглазеть на бродячего актера, запустившего кожаную веревку в корзину со скорпионами. Когда он вытащил веревку обратно, та ощетинилась хитиновыми конечностями, клешнями и заостренными хвостами. Это, как заявил актер, и есть та самая Скорпионова Коса, которую короли Нильнамеша до сих пор используют для кары за самые тяжкие преступления. Когда зрители, которым не терпелось взглянуть на диковинку поближе, окружили его, актер поднял Косу повыше, чтобы всем было видно, а потом внезапно начал размахивать ею над головами. Женщины завизжали, мужчины втянули головы в плечи или закрыли их руками, но ни один скорпион не слетел с веревки. Она, как во всеуслышание заявил актер, была пропитана ядом, склеившим челюсти скорпионов. Если не дать им противоядия, они так и будут оставаться на веревке, пока не умрут.
Ахкеймион наблюдал не столько за представлением, сколько за Эсменет, восторгался эмоциями, отражающимися на ее лице, и поражался, что она выглядит такой… новой? Он поймал себя на мысли, что думает о вещах, которых никогда прежде не замечал. Россыпь веснушек на ее носу и скулах. Поразительный цвет ее глаз. Рыжие отблески в роскошных черных волосах. Казалось, все в ней обладает чарующей новизной.
«Я должен всегда видеть ее такой. Незнакомкой, в которую я влюблен…»
Всякий раз, когда их глаза встречались, они смеялись, словно празднуя счастливое воссоединение. Но неизменно отводили взгляды, как будто понимали, что их блаженство мимолетно. А потом что-то проскользнуло между ними — возможно, дуновение тревоги, — и они перестали смотреть друг на друга. И внезапно в самой сердцевине радостного возбуждения, поселившегося в душе Ахкеймиона, возникла зияющая пустота. Он вцепился в руку Эсменет в поисках утешения, но ее вялые пальцы не ответили пожатием.
Несколько мгновений спустя Эсменет потянула его за собой и остановилась рядом с ярко горящими масляными лампами. Она принялась разглядывать Ахкеймиона, и на ее лице ничего невозможно было прочесть.
— Что-то изменилось, — наконец сказала она. — Прежде ты всегда притворялся. Даже после смерти Инрау. Но теперь… теперь что-то изменилось. Что произошло?
Ахкеймион уклонился от ответа.
— Я — адепт Завета, — запинаясь, пробормотал он. — Что я могу сказать? Мы все страдаем…
Эсменет сердито посмотрела на него, и он умолк.
— Знание, — произнесла она. — Вы все страдаете знанием… Чем больше вы страдаете, тем больше узнаете… Так? Ты узнал больше?
Ахкеймион снова ничего не ответил. Слишком рано случился этот разговор!
Эсменет отвела взгляд и принялась разглядывать толпу.
— Хочешь знать, что случилось со мной?
