Елена Грушковская - Перенос
Сейчас она уже давно спит, время за полночь, а мы с Вадимом смотрим эти любительские фильмы. Точнее, он показывает их мне: я сижу перед экраном, а он, поставив очередной диск, уходит куда-то в глубину комнаты.
Вся жизнь этой семьи проходит у меня перед глазами. Вадим с Алисой производят впечатление любящей пары, обожающей своего ребёнка. Но мне бросилось в глаза, как мало на этом видео друзей и соседей.
— Мы жили уединённо, — говорит Вадим из глубины комнаты. — Почти весь свой круг общения Алиса оставляла за дверью, возвращаясь домой. Не знаю, то ли она нас стеснялась, то ли хотела оградить. Я не вдавался особо в эти детали. У меня было всё для счастья: моя студия, моя дочь и она. Правда, мне хотелось, чтобы она бывала дома чаще, а не так, наездами, но каждое её возвращение было безумной феерией. Впечатлений хватало надолго, до её следующего возвращения. Она говорила, что возвращается домой отдыхать душой.
Его почти не видно, только отсвет экрана смутно выхватывает из мрака его фигуру в кресле.
Я слушаю, как Алиса поёт. У неё сильный, чистый голос, свободно льющийся, как водопад.
— А она не пробовала начать певческую карьеру? — спрашиваю я.
— Нет, она пела только для души и, так сказать, для узкого круга слушателей, — отвечает Вадим. — У неё был от природы сильный и красивый голос, но она делала ставку на свою внешность.
4Как ни крути, а в парикмахерскую идти нужно: я уже обросла до безобразия. Но какую парикмахерскую выбрать в малознакомом городе? Правильно, ближайшую. Я звоню туда и справляюсь о стоимости стрижки и покраски, и эта цена меня более или менее устраивает. Я записываюсь.
Я решаю попробовать новую стрижку — очень короткую, почти без чёлки, с открытым лбом, и крашусь в новый оттенок, «рубин». Выходя из парикмахерской, я сталкиваюсь на крыльце с девушкой в чёрной кожаной куртке с большим меховым воротником. Её раскосые азиатские глаза широко распахиваются, и она, на миг остолбенев, смотрит на меня так же, как смотрел Вадим возле ячейки 711. А уже в следующую секунду она хватает меня за руку и тащит к припаркованной на стоянке машине.
— Ни слова! — шипит она на меня. — Пикнешь — пристрелю тебя, мерзавка!
И она действительно тычет в меня маленьким пистолетом. Затолкнув меня в машину, она заводит мотор и ещё раз грозит мне оружием:
— Только попробуй пикнуть!
Я не рискую открыть рот, опасаясь действительно получить пулю от этой сорвавшейся с цепи фурии. Всё, что я решаюсь себе позволить, — это рассмотреть мою похитительницу получше. Она красива особой азиатской красотой, её волосы — водопад иссиня-чёрного шёлка, рубиновый рот — маленький изящный сосуд сладкого и смертельного яда, а её чайно-карие глаза прожигают меня насквозь. Я делю вывод, что встретила недоброжелательницу Алисы.
Мы поднимаемся в лифте. Я под прицелом её пистолета и гипнотизирующего взгляда. Я открываю рот, но она предупреждает:
— Один звук — и ты труп.
По-прежнему держа меня под прицелом, она открывает ключом дверь и вталкивает меня в квартиру. От её толчка я пролетаю сквозь блестящую портьеру-«дождик» из хрустальных шариков и оказываюсь в спальне, как раз перед широкой кроватью. Спальня вся оформлена в страстном тёмно-красном цвете.
— Повернись!
Я поворачиваюсь к ней лицом и вижу, что её жгучие глаза полны слёз, а рубиновые губы трясутся.
— Ах ты, дрянь! — восклицает она дрожащим от слёз голосом. — Как ты могла со мной так обойтись?!
Я получаю хлёсткую пощёчину, тут же за ней следует вторая, а потом её ядовито-рубиновый рот впивается в мой, и мы падаем на красный шёлк.
Одежда и бельё разбросаны по красному ковровому покрытию. Глядя в розовый потолок, я перевожу дух.
— Ух ты…
Она лежит рядом, облокотившись на подушку, иссиня-чёрные волосы рассыпались по красной шёлковой наволочке.
— Что, понравилось? Ах ты, сволочь…
Я говорю:
— Понравилось. Только я не понимаю, почему я сволочь.
— Она не понимает!
Она курит, выпуская дым колечками. В одной руке у неё сигарета, а другой она ворошит мои волосы, запуская в них пальцы, и любуется ими. Вокруг её сосков вытатуированы красные ободки.
— Я так и думала, что вся эта история с твоей смертью — инсценировка. Ты просто сбежала от всех… Ах, что же ты заставила меня пережить, дрянь ты этакая, мерзавка ты подлая! Ведь я же чуть с ума не сошла! Вот только не пойму, зачем ты решила воскреснуть?
Не знаю, что со мной произошло — наверно, у меня опять что-то щёлкнуло в голове. Результат — я оказалась в постели с абсолютно незнакомой азиатской красавицей, и мы с ней устроили такие кувыркания, что кровать стонала по всем своим шарнирам и чуть не рассыпалась от нашей страсти. При этом я до сих пор не знаю даже имени этой красавицы и всё ещё не объяснила ей, что я не та, за кого она меня принимает. Не зная, как начать, я говорю:
— Наверно, мой вопрос покажется тебе странным… Как тебя зовут?
Она округляет глаза.
— Это что за юмор?
— Это не юмор, — говорю я. — Ты, наверно, думаешь, что я Алиса. Но это не так. Я не Алиса Регер.
Она машет руками и хохочет, да так, что давится дымом и долго откашливается.
— Ох, не могу… У меня слов нет! Ты не только последняя сволочь, но ещё и юмористка! Я заценила… заценила твой прикол. Ладно… Единственная положительная вещь во всём этом — это то, что ты наконец-то подстриглась. Сколько же я тебя уламывала? Наконец-то моя мечта исполнилась. — Она снова вцепляется в мои волосы и ерошит их. — Молодец, мне так гораздо больше нравится!
— Я рада, что тебе нравится моя стрижка, — говорю я. — Но я говорю серьёзно. Всё, что у меня есть общего с Алисой Регер, — это тело. Я совсем другой человек. Меня зовут Натэлла.
— Ну, понятно, — говорит она. — Ты сменила имя. Теперь ты другой человек. Но мне плевать, ты слышишь, плевать, как тебя там теперь зовут! Как прикажешь тебя понимать? Неужели полтора года, что мы с тобой встречались, ничего для тебя не значили, и ты решила, что имеешь право вот так исчезать, да ещё и устроив этот спектакль с похоронами? Зачем тебе это понадобилось? Признавайся, во что ты вляпалась?
Так вот какого рода круг общения оставляла за дверью Алиса, возвращаясь домой! Если Вадим не знал, что у его жены была любовница, то вряд ли ему стоит это узнавать сейчас.
— Послушай, прекрасная незнакомка, — говорю я. — Навостри свои хорошенькие ушки и слушай ещё раз, что я говорю: я не Алиса. Ты слышала что-нибудь о корпорации «Феникс»?
— Это та, которая обещает бессмертие? — усмехается она.
— Именно. Так вот, Алиса была больна. Она обратилась в «Феникс», чтобы ей сделали новое тело. Она не дожила до его готовности всего одну неделю. Тело осталось невостребованным. Я обратилась в «Феникс» с той же целью, но мне оставалось жить всего пару месяцев, а для изготовления тела требуется больше времени. Я не могла ждать, и мне отдали тело, которое сделали для Алисы.
