Сергей Юрьев - Вечность сумерек, вечность скитаний
Из-за занавеса мелкими быстрыми шажками выбежал карлик Крук, стуча себе по голове посеребрённым ведёрком для сбора монет и выкрикивая на ходу:
– Чем больше денег, тем лучше вести! Всё исполнится, чтоб мне от смеха лопнуть!
Айлон мимоходом отвесил ему затрещину, и карлик ко всеобщему восторгу, неуклюже повалился под ноги Уте, прижимая пустое ведёрко к груди, как самое дорогое сокровище.
Прозрачный купол начал медленно темнеть, заставляя голубое небо померкнуть, и вскоре золотой ослепительный солнечный диск стал выглядеть пепельной кляксой на чёрном своде. Би-Цуган, молодой хозяин бродячего цирка, наследник недавно умершего чародея, на сей раз не проспал нужного момента и сделал всё, как надо… При свете дня публика едва ли сумела бы разглядеть маленького полупрозрачного светящегося гномика, которого Уте предстояло вызвать.
– Солнце спряталось за тучу, туча спряталась в камыш. Милый гномик, самый лучший, ты проснись и нас услышь. – Старое детское заклинание действовало безотказно, но Ута почувствовала, что её старый приятель, её любимая детская игрушка, сегодня не в настроении, а значит, любители заглянуть в своё будущее сегодня услышат не слишком много приятного. – От жаровни тянет стужей, тянет жаром с ледника. Милый гномик, ты нам нужен, без тебя у нас тоска.
Конечно, это заклинание звучит слишком глупо, слишком по-детски, чтобы что-то значить… Скорее всего, оно совершенно ни при чём, а гномик появляется лишь потому, что его очень хотят увидеть – даже среди всё этой разношёрстной публики наверняка найдётся с полсотни людей, которые в душе остались деться и теперь с замиранием сердца ждут появления крохотного существа в потешном колпаке, у которого из бороды торчит лишь нос пуговкой, и глаза то лезут на лоб от удивления, то округляются от притворного страха, то закатываются от безмолвного смеха…
Оркестр, три дуды, лира, бубен и свирель, затянул тревожную трепетную мелодию, которая казалась Уте совершенно неуместной перед номером, который был, скорее, комичным… Ута уже говорила об этом Би-Цугану, но тот резко заявил, что лучше знает, как заставить публику раскошелиться, а если мелкая фокусница ещё раз попробует ему указывать, то живо вернётся туда, откуда пришла – в толпу побирушек… Би-Цуган был совершенно не похож на своего отца, Ай-Цугана, – тот никогда не позволял себе повышать голос на артистов, а если кто-то из них покидал труппу, то не только рассчитывался сполна, но иногда давал сверх положенного. Его доброта обычно окупалась – лучшие артисты старались попасть в труппу чародея Ай-Цугана, хозяина древнего альвийского Купола, способного укрыть больше тысячи человек от непогоды, жары или вражеских стрел. Уту Ай-Цуган тоже подобрал лишь по доброте – грязная, голодная, оборванная, она шла по дороге от портового города Тароса до крепости Ан-Торнн, прикрывающей вход в ущелье Торнн-Баг. Только потом выяснилось, что Ута умеет вызывать гномика, может сделать свой номер, и хозяин цирка, в общем-то, не прогадал.
– Ну, и чего тебе опять надо?! – сурово спросил гномик, возникнув из слабого пятна света, похожего на размытый солнечный зайчик. – Старовата ты уже меня беспокоить, как тебя там…
Да, вызвать гномика мог только ребёнок, и большинство её сверстников, с которыми она играла в далёком безмятежном детстве, утратили эту способность годам к пяти. Он сама не верила, что у неё получится, когда она, однажды разуверившись в том, что в её жизни случится хоть что-нибудь хорошее, хотела просто лечь посреди степи и, глядя на звёзды, просто дождаться смерти… Но что заставило её тогда пробормотать: "Солнце спряталось за тучу, туча спряталась в камыш…". Гномик явился и сразу же начал её утешать, сообщив, что однажды она вернётся домой, и всё будет хорошо. Ута, конечно, не поверила, но и умирать ей сразу же расхотелось.
– Эй, кудесница! – крикнул сидящий прямо за ограждением торговец, доставая из пояса три монеты. – Спроси, почём через шесть дней будут лимоны в Сарапане.
Карлик Крук тут же бросился к нему с ведёрком, и, как только монеты со звоном упали на дно, гном начал говорить:
– А это – как торговаться будешь. Дурак отдаст по дайну за большую корзину, а умный и за полцены возьмёт.
Удовлетворённый торговец бросил в ведро ещё одну монету.
– Когда с нами Культя расплатится? – выкрикнул пожилой наёмник и метнул на арену большую серебряную монету, которую Крук поймал на лету, подставив своё ведёрко.
– Когда сдохнет, тогда и расплатится, – тут же ответил гном.
Наёмник удовлетворённо хмыкнул.
Культя, командир наёмного отряда в полторы сотни всадников, охранявшего обозы, слыл своей скупостью и расплачивался с бойцами, только когда его припирали к стенке остриями кинжалов.
– Где мужик мой деньги прячет? – спросила, держа монеты наготове в зажатом кулаке, упитанная тётка, видимо, служившая кухаркой в доме богатого судовладельца.
– Тебе лучше об этом не знать, – сообщил ей гном. – А то вернётся и прибьёт.
Ответом был общий хохот. Кухарка гневно глянула на арену и засунула свои деньги обратно в потайной карманчик. Зато повеселевшая публика начала швырять мелкие монеты, от которых карлик Крук неуклюже и забавно уворачивался.
Прежде чем гномик утомился и начал потихоньку таять, ведёрко заполнилось почти наполовину, и это считалось неплохим уловом. Сегодня Би-Цуган должен быть доволен, а труппа, которой полагалась треть от сбора, могла рассчитывать на славную пирушку.
На поклон Ута решила не выходить, да и утомлённая долгим представлением публика не слишком долго настаивала на её возвращении.
– Уточка, возьми, пока не пересчитали. – Карлик Крук украдкой протянул ей горсть монет, которые успел выловить из ведёрка. – Мне половину отдашь.
Такие вещи карлик проделывал с мастерством хорошего фокусника, но о его грешке прекрасно знали и Айлон, и сам Би-Цуган. Его самого и его повозку обыскивали почти каждый вечер, и, если там обнаруживались хоть какие-то монеты, даже полученные при дележе выручки, наёмные охранники били карлика по бугристой спине широкими кожаными ремнями до чёрных синяков.
Оглядевшись, Ута убедилась, что на них никто не смотрит, и ссыпала монеты в один из многочисленных кармашков, нашитых на платье. Завтра цирк собирался двинуться в сторону Сарапана, а это было в двух днях пешего пути до ущелья, где, по словам отца, находится тайная сокровищница ди Литтов. Пора было начинать делать то, что завещал ей лорд Робин, и сейчас никакая мелочь, звенящая в кармане, не была лишней.
– Половина моя, – напомнил карлик и выкатился на арену вслед за акробатами, братьями Терко.
Конечно, конечно… Половина, так половина. Только едва ли карлик сам успел прикинуть, сколько монет заграбастала его рука, так что его половину можно поделить ещё пополам… О благородстве можно вспомнить потом, когда она перестанет быть маленькой и слабой. Отец говорил, что это пройдёт, а значит, так оно и есть. Это уже проходит…
