Пол Томпсон - Королевская кровь
Сила — он не мог придумать ей имя — возникла из Первоначального Хаоса. Все мудрецы Сильваноста, Торбардина и Дальтигота сходились на том, что из Первоначального Хаоса, из самого его беспорядка родился порядок.
Лишь порядок делает жизнь возможной.
Кит-Канан осознал эти вещи, десятилетиями постигая мудрость бок о бок с величайшими мыслителями Кринна. Анайя служила силе, которая была старше богов, охраняла последний на континенте остаток древнего леса. Когда время хранительницы пришло, Анайя стала одним целым с лесом. В то время она носила под сердцем ребенка Кит-Канана.
У него заболела голова, и он стал растирать виски сильными пальцами, пытаясь изгнать боль. Воспоминание о нерожденном сыне по-прежнему оставалось для него невыносимым. С тех пор как он в последний раз слышал голос жены, минуло четыреста лет, и все же временами сердце его разрывалось на части точно так же, как в тот золотой весенний день, когда на глазах его теплая кожа Анайи превратилась в грубую кору, когда он слышал ее последние слова.
Дождь внезапно прекратился. Тишина наступила так неожиданно, что это вывело Кит-Канана из глубокой задумчивости. С водяных часов упала последняя капля. Закончился третий день алого дождя.
Вздох монарха эхом отозвался в спальне. Что будет дальше? Он не знал, что думать.
— Благодарение Астре, закончилась мерзкая сырость! — воскликнул Руфус. — Чувствуешь себя как на полу бойни — извалялся, весь промок в крови!
— Ох, да замолчи ты! Это же была не настоящая кровь, всего лишь цветная вода, — возразила Верханна.
Уже два дня, под непрекращающимся ливнем, они следовали по пятам за неуловимыми Кагонести, но без каких-либо результатов. Какое-то время след Кагонести вел на запад, но вдруг оказалось, что он совсем исчез. Накануне вечером багровый дождь прекратился, и наступил ясный, солнечный день, но дочь Кит-Канана устала и натерла седлом ссадину. Меньше всего ей хотелось выслушивать жалобы кендера на промокшую одежду.
Руфус крался вперед пешком, ведя на поводу слишком большую для него лошадь. Он тщательно изучал каждый пучок травы, каждую упавшую ветку.
— Ничего, — возмущался он. — Они как будто вырастили крылья и улетели.
Солнце садилось почти прямо перед ними, и Верханна предложила остановиться на ночлег. Руфус выпустил поводья.
— Я — за! А что у нас на ужин?
Она запустила руку в мешок, свисавший с луки седла.
— Сушеные яблоки, квит-па, крутые яйца, — без воодушевления перечислила Верханна и бросила своему разведчику холодное яйцо.
Тот поймал его одной рукой, проворчав что-то и скривив лицо в гримасе отвращения. Она услышала, как кендер бормочет что-то про «сплошные яйца, три раза в день, без конца», разбивая скорлупу о колено, — затем внезапно он уронил яйцо на землю.
— Эй! — окликнула Верханна. — Не хочешь, так и скажи. Не бросай еду в грязь!
— Я чую жареную свинину! — торжествующе воскликнул Руфус, сощурив глаза от напряжения. — И к тому же недалеко отсюда!
Он вскочил на коня и повернул его. Верханна откинула на спину мокрый капюшон своего шерстяного плаща и закричала:
— Стой, Руфус! Подожди!
Однако безрассудного голодного кендера не так-то легко было остановить. Ударами каблуков — он не признавал шпор — он гнал лошадь в заросли серебристо-зеленых падубов, не обращая внимания на уколы и царапины колючих листьев. Недовольная Верханна направилась вдоль кустарника, надеясь найти проход. Но просвета не было, и она, повернув коня, нырнула в чащу. Острые края листьев резали ее незащищенное лицо и руки.
— О! — вскрикнула она. — Руфус, ты ничтожная жаба! Где ты?
Впереди, среди зарослей кизила, волнующихся на ветру, она заметила блеск костра. Вслух проклиная кендера, Верханна направилась к лагерю. Глупец теперь был даже безоружен — свой клинок Руфус сломал в битве с призраком.
«Так ему и надо, если это окажется лагерь бандитов, — сердито размышляла она. — Сорок, нет, пятьдесят жаждущих крови негодяев, вооруженных до зубов, это они завлекают невинных жертв с помощью аппетитных запахов. Да-да, шестьдесят бандитов, и каждый не прочь закусить безмозглым кендером».
Несмотря на свою ярость, капитан сохраняла спокойствие и высвободила меч из кожаной петли, которая удерживала его в ножнах. Нет смысла врываться к ним без подготовки. Приближаясь к костру сбоку, она заметила движущиеся вокруг него тени. Лошадь тихо заржала. Крепко сжав поводья, Верханна поскакала вперед, готовая к схватке.
Первым, кого она увидела, оказался Руфус, с жадностью пожиравший дымящийся ломоть жареной свинины. Вокруг костра стояли четверо эльфов, одетых в лохмотья и обрывки старых одеял. По их светлым волосам и тонким чертам лица она узнала Сильванести.
— Доброго тебе дня, воин, — приветствовал ее мужчина, стоявший ближе всех к Руфусу. Его правильное произношение и манера говорить выдавали в нем горожанина.
— Да будет путь твой зеленым и золотым, — отвечала Верханна. Похоже, путники не были вооружены, но она оставалась верхом на лошади, на всякий случай. — Могу я спросить, кто ты, добрый путник?
— Дивирос Чандерель, бард, к твоим услугам, капитан.
Эльф низко поклонился, так низко, что его песочные волосы коснулись земли. Обведя собравшихся жестом, он добавил:
— А это моя семья.
Верханна кивнула каждому. Старшая женщина с каштановыми волосами была сестрой Дивироса, Дерамани. У костра сидела женщина помоложе, жена барда, Селенара. Ее распущенные густые волосы спускались до пояса, и из медово-золотистого каскада робко выглядывал светловолосый ребенок. Дивирос представил его как своего сына Кивинеллиса.
— Мы пришли сюда из Сильваноста, города Тысячи Белых Башен, — цветисто начал бард, — в поисках лучшей доли и нового королевства на западе.
— Что ж, если вы направляетесь в Квалиност, у вас впереди долгий путь, — ответила Верханна.
— Именно так, благородный воин. Не разделишь ли ты с нами трапезу? Твой спутник опередил тебя.
Она спрыгнула на землю, качая головой при виде Руфуса. Он подмигнул ей, а сестра Дивироса предложила ей блюдо пряной свинины. Капитан разрезала котлету ножом и откусила изрядный кусок. Это оказалось доброе, нежное мясо — таких свиней разводили только в Сильванести.
— Что заставляет тебя бродить по пустынным полям среди ночи, капитан? — полюбопытствовал Дивирос, когда все они с удобством расположились вокруг огня. У него было худое, подвижное лицо и огромные янтарные глаза, придававшие выразительность его словам.
— Мы охотимся за эльфами, — с набитым ртом выпалил Руфус.
