Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый
Наши грозные чешуйчатые собаки наотрез отказались идти вперед, на что Горотур просто отпустил гарвов на волю. Я смотрел, как жизнерадостно удирают от Бездны крылатые псы, и с тоской хотел последовать их примеру. Но время поджимало, и мы с туром двинулись в хитросплетения Лесного Моря, туда, где я надеялся найти своих.
И ведь нашел же на свою голову… Я хмыкнул сам себе в темноте и услышал рядом ворчание Горотура. Значит, громила где-то здесь же, во тьме.
На третий день тяжелейшего пути по висячим над Бездной джунглям нас поймали. Да как это сделали обидно, аж ругаться перехотелось — таким идиотом я себя почувствовал. Те, кто нас изловил в крепкие сети, связанные из материала, подозрительно похожего на паутину, выглядели почти как я. Разве что патлы красные, когти алые да ростом пониже будут. Моркоты собственной персоной. Красная ветвь Тримурры, как пояснил безмятежный рогач. Мне аж полегчало, не поверите… После того как попытался врезать кулаком по наглой роже минотавра. Так и поехал себе дальше, запутанный в сеть и с пульсирующими разбитыми пальцами правой руки.
Сейчас, вспоминая странную авоську, я представил тех пауков, что выдавили из себя такие толстые нити. Враз поплохело, и на спине выступил холодный пот. Во влажной жаре темницы даже такая, нервная, прохлада вызвала приступ удовольствия. Вот она — сила контрастов. Вспомнился разговор с князем красных моркотов, пред светлые очи которого нас доставили через пару часов после поимки. Разговор был содержательным и очень коротким…
От воспоминаний меня отвлек голос Горотура, раздавшийся во тьме:
— Интересно, а они травоядные или хищники?
Хороший вопрос… Главное — вовремя. А тут еще и мысли поползли в ненужном направлении. Никогда раньше не считал себя пуританином, да и не был им. Почему-то вновь, уже в который раз за три недели, вспомнились мягкие пушистые волосы шикарного фиолетового цвета и злые синие глаза. Волна тягучего раздражения поднялась в груди, заставляя стиснуть зубы. Это как же она меня взбесила, миниатюрная графинька, что из головы не идет! Где-то за темнотой раздались сердитые голоса. Заскрипело дерево, тьма задрожала, и в глаза ударил серый свет дождливого дня, ослепив не хуже пустынного солнца.
Глава 2
БОГИ НЕ ДАЮТ ЛЕГКИХ ПУТЕЙ
Князь красных моркотов вид имел ссохшийся и весьма древний. Его белые плечи, выглядывавшие из-под зеленого хитона, были покрыты затейливой татуировкой, доходящей почти до запястий. Подслеповатые водянистые глаза, когда-то бывшие серого цвета, с интересом рассматривали нас, вновь представленных к долбленому престолу, сделанному из какого-то корявого пня древнее мамонтов, если таковые здесь когда-то жили. Жилистые воины в количестве пяти штук, извлекшие нас из темницы, сурово молчали за нашими с туром спинами (что обидно: четверо пасли спину рогатого, а мою — лишь один). На весьма большой площади среди лиан и ветвей, вытесанной на огромном суку древесного великана, собрались десятки красноволосых, настроенных довольно агрессивно, но при этом не издававших ни звука.
Старик порывисто встал с трона, и какой-то приближенный к особе вручил ему штуку, очень похожую на бумеранг. Правда, края штуковины подозрительно шевелились множеством коротеньких тонких щупалец. И что-то подсказывало мне, что прикасаться к снаряду не стоило. Князь, вполне еще живчик по сравнению с собственным обликом, подошел ко мне и сказал:
— Вчера ты мне сказал, что ищешь родню, странный моркот. Но во владениях нашего народа таких, как ты, нет.
Я пожал плечами, не зная, что ответить на это. Старик продолжил:
— Это стало одной из причин того, что вы двое оказались в нашей тюрьме. Тревожные времена настали в Лесном Море Кавана. Из его сердца тянутся щупальца старого мира, воспетого драконами. И нам, вождям Тримурры, не нравится его песня, струящаяся сквозь плетение леса. Вчера, увидев тебя, я решил, что небо рухнуло на землю, а драконьи кости обросли плотью, травившей своим ядом поднебесный мир. Таким, как ты, неоткуда взяться под лунами. И знаешь почему?
— Не знаю, анкх, — отозвался я.
Князь нахмурился и сказал:
— Не смей меня называть этим древним словом, пришелец с равнины над стеной. Анкх у нашего народа был только один — царь черных моркотов, на которых ты чем-то похож. Но уже семь сотен лет минуло с тех дней, когда страсть Драконьего Катарсиса сожрала это племя безумцев и убийц. Сегодня ты увидел последнее утро в своей жизни, если только не скажет своего защитного слова Аскалай, родитель отцов. Мы послали за ним вчера, и оно прибыло на восходе солнца, укрытого плачущим покровом неба.
Я пошевелил руками, стянутыми за спиной все той же паутиной. Режущие нити впились в кожу еще глубже, чуть не заставив меня прикусить губы. Горотур, стоявший рядом невозмутимым идолом, фыркнул и проворчал:
— Вы утратили последний разум за эти века, красный. Мы простые путники, которые пришли найти сородичей этого чернявого.
Князь скривился и сказал, обращаясь к толпе вокруг нас:
— Пора Аскалай сказать свое слово. И пусть Бездна будет к вам милосердна, пришельцы, да снизошлет она вам смерть до того, как вы упадете на самое дно Лесного Моря.
По моркотам прокатилась волна движения, они расступились, и на лобное место медленно выбралось нечто кошмарное. Существо имело, кроме дряхлых корявых ног, четыре сучковатые руки. Голова напоминала перевернутый пенек с тремя горящими гнилой зеленью глазами. Кожа создания определенно была морщинистой древесной корой грязно-желтого цвета. В туловище твари зияло настоящее дупло, из которого неслось басовитое гудение, какое мог бы издавать рой диких пчел. Существо остановилось в пяти шагах от меня, и вокруг площади раздался жужжащий голос:
— Чую… Чую скованную силу, что рвется на волю в жажде полета…
— Оно говорит… — разнеслось по толпе моркотов.
— Тримурра скоро прозреет, — гудело существо сквозь поднявшийся гомон. — И красный свет растечется по ветвям нашего дома. И синее дыхание соберет лес воедино. И белая кровь напитает старые раны.
Аскалай замолкло на минуту, чем тут же воспользовался князь. Изображая подобострастие, красноволосый старик чуть ли не растекся по тесаному дереву перед живой корягой и сказал:
— Прошу тебя, родитель отцов! Реши судьбу этих двоих нарушителей границы Лесного Моря. И пусть воля твоя поможет народу твоему обрести знание.
Рука-ветка бесполого существа стремительно обрушилась на спину старика, отчего тот взвыл дурным голосом, вскочил на ноги и зашипел, не смея выразиться как-то конкретнее. Моркоты вокруг изумленно притихли, а Аскалай загудело:
