Доронин - Черный дeнь 2 40 дней спустя
— Что такое?
— Тсс! Собаки.
От этого слова у уроженца Днепропетровска засосало под ложечкой.
В первые дни собачатина часто попадала к выжившим на стол. Тогда еще были живы вчерашние домашние любимцы и породистые чемпионы. Оглушенные, раненые и испуганные, они сами ластились к людям. И попадали на сковородку. Охотиться на них было сплошным удовольствием. В городах с высокой плотностью населения собак всех повыбили.
Но теперь, когда мороз и метели стреножили двуногих, собачье племя отыгрывалось за былое. Особенно там, где живых осталось мало. За это время естественный отбор обошелся с ним так же, как с человеком. Слабые и глупые исчезли в желудках людей или более сильных собратьев, а остальные сбились в стаи, которые не боялись нападать даже на человека с оружием. В условиях постъядерного города, безоружный и ослабленный человек мог проиграть бой хищнику-одиночке… А мог и выиграть. Вот только по одиночке собаки не нападали. А стая из пятнадцати-двадцати тварей могла загнать и одолеть и нескольких человек с ружьями. Открытые места собаки не любили, предпочитая арки, узкие проходы между домами, и обычно действовали слаженно и грамотно.
Что-то происходило в соседнем дворе, отделенном от дома, где устроились самовольщики, снежным пустырем, который когда-то был спортивной площадкой, и рядом гаражей. Антон Караваев покрутил колесико. При двукратном увеличении он увидел только мельтешение размытых силуэтов. При четырехкратном различил, что это собаки. При восьмикратном сосчитал их — восемь. Некоторые кружат, другие просто сидят, как фарфоровые статуэтки.
— Чего ж они там трутся? — размышлял вслух Антон.
— Где?
— Возле трансформаторной будки. Ходят кругами, будто пасут кого-то.
— Накаркали… Вот тебе и стая.
Антон засек перемещение. Два зверя отделились от основной массы и двинулись в их сторону, все быстрее и быстрее. Почуяли? Или просто совершают плановый обход территории?
Через пятьдесят метров животные остановились, словно наткнувшись на стену, затем развернулись и потрусили назад. Смешались с сородичами, стая закружилась, будто в танце. И вдруг, не останавливая танца, двинулась в сторону людей. Все выглядело так, будто разведчики передали своим товарищам информацию, и те начали действовать.
— Ну что там? Что там? — затараторил Хомяк.
— Идут сюда.
Украинец позеленел.
— Не ссы, прорвемся. Спускаемся на второй, — отрывисто бросил Карабас. — Когда будут вон у той «Нивы», я врублю фонарь. На счет раз стреляем. Патронов не жалей, но бей наверняка.
— Ты рехнулся? — зашипел Хомяк.
— Дубина… Сколько харча в руки идет. За него нам даже перерасход простят, еще и новых насыплют.
— Как бы они нас не схарчили.
— Не схарчат, если сам к ним не вылезешь. Дверь подъездную эти твари открывать не умеют. Мы их видим, они нас нет. Хоть бы не убежали.
— А другие? Если начнем пальбу, они же сбегутся со всего Академа.
— Мстить, что ли? — усмехнулся Карабас. — Делать им нечего. Наоборот, если этих уложим, остальные не сунутся.
— Тебе не говорили, что ты на всю башку отмороженный?
— И не раз.
Приглядевшись, Карабас рассмотрел среди темных собачьих спин огромное животное, почти метр в холке. Наверно, вожак. Килограммов пятьдесят мышц и крепких костей. Неужели на трупах такую мускулатуру наел? Или еще и сородичами не брезгует? Собака-каннибал, бр-р-р-р.
Он еще не встречался с такими, но слышал от разведчиков немало жутковатых историй. И все же страха не было, только азарт.
Когда гаражи скрыли от них животных, дозорные взяли автоматы наизготовку.
Первая из собак показалась перед домом, и Караваев снял ПНВ, бесполезный при ярком освещении, и направил фонарь на стаю. В луче прожектора животные замерли, навострив уши. Не дожидаясь, пока собачки придут в себя, Антон навел автомат на самую крупную тварь и сделал первый выстрел.
Еще одна собака крутанулась вокруг своей оси и повалилась на бок, задрыгав задними лапами.
Все. Последняя. Получилось даже лучше, чем он надеялся. Трех уложил он, одну Мельниченко. Остальные уже отступили на значительное расстояние. Чувствовалось, что песики были стрелянными — растерялись только в первый момент, а потом бросились в разные стороны. Они не вернутся — жить им не надоело.
— Ну и стоило рисковать, — вздохнул Мельниченко, стирая пот со лба. — Нам за них разве что миску супа нальют.
Вдруг Караваев, до этого спокойно осматривавший добычу, хлопнул себя по лбу.
— Ты это… Я на пару минут.
— Куда?!
— Хочу посмотреть, что там в будке. Неспроста они там терлись.
— Делать нечего? — возмутился Борис. — Трупак, наверно, свежий, и все. Ты как хочешь, а я туда не попрусь.
— Тогда тащи тушки к подъезду и грузи на пару больших санок. Найдешь по домам. И кровь спусти, не забудь. Я быстро.
Быстрым шагом он двинулся через двор в сторону гаражей.
Караваев подошел к трансформаторной будке как раз в тот момент, когда дверь начала открываться. Но заметил это слишком поздно, потому что повернул голову в сторону укутанных снегом кустов, опасаясь недобитых собак.
Сначала он увидел руку — красную варежку и рукав потрепанного пуховика, а потом встретился взглядом с ней. Увидел в темных глазах страх и ярость загнанного в угол зверька.
Оба вскрикнули.
Только теперь Карабас заметил, что в другой руке она что-то держит. Но не оружие. Стеклянная аптечная банка, до половины наполненная непрозрачной жидкостью. Его спасла реакция. Он перехватил кисть девушки в тот момент, когда та уже снимала крышку, и осторожно отвел ее руку в сторону. Отнял и поставил банку на пол, вне досягаемости. Он был готов спорить на миллион долларов, что это не компот, а сильная кислота. Скорее всего, серная. Найти ее можно не только в школьном кабинете химии, но и в любой котельной — кислотой чистят котлы. Мало кому придет в голову использовать ее как оружие самозащиты, но убить с помощью нее можно.
— А ну спокойно. Спокойно…
То ли его слова подействовали, то ли девчонка смирилась с неизбежным. Только теперь, крепко держа незнакомку за обе руки, Антон получил возможность рассмотреть ее получше. Выше среднего роста, стройная, худенькая… нет, подумал Караваев, это от истощения, а сложена она хорошо. Но блокадной худобы, как у многих, не заметно. Значит, ела хотя бы через день. Чуть бледное лицо с заострившимися чертами, в которых угадывалась былая плавность, обрамляли длинные спутанные волосы; темно-русые, почти черные, они выбивались из-под шапки.
![Алексей Доронин - Сорок дней спустя [litres]](/uploads/posts/books/100815/100815.jpg)
