Влад Поляков - Шаг за грань
Что именно? Причастие людей, близких к почти утерянным ныне мистическим знаниям. Признаюсь честно, подобной ситуации еще ни разу не возникало, но вдруг она появилась и напомнила о себе широким оскалом хищной пасти. Можно было бы вскрыть мозг князя, но не факт, что это вторжение не осталось бы незамеченным. Ну а так… Влияние выходило прерывистым, то и дело переходящим от одного источника к другому, практически неотслеживаемым. Но оно было также и эффективным. Слова становились категорическим императивом, наложенным к тому же на подсознательные страхи и опасения объекта воздействия.
– Хорошо, – нервно облизнув губы, произнес князь. – Они появились совсем неожиданно, еще в столице. Тогда я был вне себя от известия и толком ничего не понимал, но потом было время подумать. Слишком быстро…
Но фраза так и осталась недосказанной, ибо события понеслись вскачь, словно взбесившаяся четверка лошадей. Остававшийся в комнате человек Мереяславского резко выбросил вперед руку и внешней стороной ладони хлестнул князя по шее. Вскрик даже не боли, а просто удивления. Ханна, на какое-то мгновение растерявшийся от столь неожиданного и малопонятного действия… И мой нож, до сего момента тихо и мирно дремавший в рукаве плаща, после непродолжительного полета вонзается в запястье руки.
А тут ни крика, ни изменившегося от боли лица! Ханна, уже успевший оценить ситуацию, бросается вперед и, достойным игрока в английскую игру регби приемом, в подкате сбивает с ног ставшего сильно подозрительным типа. Почему ставшего? Человек, никак не реагирующий на вонзившийся в руку кинжал, заслуживает очень пристального внимания при обоих вариантах такого поведения. Впрочем, какой из вариантов имеет место быть – это можно разобраться и несколько позже. Естественно, нужен и сам объект для разбирательств, но тут Ханна постарался, переведя того в длительное бессознательное состояние.
Зачем? Смысл этой затеи? Взгляд падает сначала на руку распластавшегося на полу человека, а потом стремительно перескакивает на шею князя, с изумлением взирающего на происходящее.
– Ханна. Взгляни на перстень на среднем пальце, только во имя всех сил, не дотрагивайся… Ты лучше меня разбираешься.
– Проклятье! – схвативший было приближенного князя за руку, мой друг выронил ее, словно та вспыхнула неугасимым пламенем. – Не хочу тебя расстраивать, но похоже шип на перстеньке покрыт кураре.
Швах! Нас снова опередили и шансов на то, чтобы выяснить хоть что-то практически не осталось… Впрочем, попробуем сделать то, что еще в наших силах:
– Эй, за дверью! Все сюда!– заорал я как унтер на новобранцев, после чего, понизив тон, обратился к Мереяславскому. – Князь, вы мертвы, вас отравил ваш же приближенный. Минута, две… И все! Кто? Кто были эти люди?
– Какая чушь. Я великолепно себя…
Лицо перекосилось, гримаса боли и страдания исказила черты. Кураре – страшный и великолепно действующий яд, что способен убить человека практически мгновенно, парализуя его нервную систему.
– Быстрее!
– Они… связаны… – слова давались ему все труднее. – Церковь… Выше, чем… Другие!
Все, больше он ничего не скажет, пусть еще и жив. Но и это ненадолго – яд действует быстро и неотвратимо. Хорошо хоть то, что помер князь при свидетелях, которые могут подтвердить, что мы к его смерти никакого касательства не имеем. Напротив, прервал жизненный путь родовитого аристократа тот, кто был у него на службе. Ну а с ним нам еще придется выяснять многие странные моменты, тут и гадать нечего.
– Врача надо вызвать, – всполошился было один из вновь появившихся в комнате.
– Разве что смерть удостоверить, – скривился раздосадованный Ханна. – Лучше ты, разговорчивый мой, скажи, не было ли у этого валяющегося на полу красавца каких-либо личных причин ненавидеть князя Мереяславского?
– Н-нет, никаких. Семен всегда верно служил хозяину, – остальные трое согласно покивали.
– Не скажу, что я удивлен. Тогда постарайтесь вспомнить, не обращали ли вы все здесь присутствующие внимание на золотой перстень, что сейчас находится на руке убийцы?
Так, становится все теплее, в смысле, мы начинаем подходить к сути проблемы. Никто так и не смог припомнить присутствие перстня на руке Семена хотя бы за неделю до сего дня. А ведь не заметить подобное ювелирное изделие было сложновато. Массивный перстень явно старинной работы, причем выполненный талантливым мастером – подобные вещи очень редки, тем более на руке у простого, в общем, человека.
Следовательно, данный предмет появился недавно, что наводит на определенные размышления. Но сам ли он вытащил его откуда-то из потайных закромов или же ему его дали для определенной цели? лично я склоняюсь ко второму варианту… Но пора и честь знать. Я к тому, что пришло время покинуть эти места, но обязательно прихватить с собой достопочтенного отравителя.
– Ханна, уходим. Только непременно сними с уважаемого Семена колечко, я не хочу, чтобы он пришел в сознания и попытался с его помощью покончить с собой или же отправить в мир иной кого-либо из нас.
– Сделаем.
– Ну а вы, – обратился я к заметно присмиревшим людям покойного князя. – Вы обращайтесь в полицию и изложите им все, что тут произошло. Вас будут спрашивать о местонахождении убийцы. Отправляйте их в Третье Отделение к ротмистру Градову и энтузиазма заметно поубавится. Засим я откланиваюсь.
Теоретически можно было бы порыться в бумагах безвременно почившего князя, но там наверняка не было ничего по нашей теме. Не тот он был человек, чтобы доверять бумаге столь важные сведения. Выходя из комнаты, я уже начинал прокручивать в голове дальнейший план действий с учетом резко изменившихся обстоятельств. Не ко времени эта смерть, совсем не ко времени. Позади меня шел Ханна, отягощенный грузом в виде тела того, кто мог или послужить источником очень ценной информации или же оказаться полной пустышкой.
Климу и Висельнику и так достаточно было лишь увидеть нашу процессию, чтобы догадаться, а тут еще этот любитель Таро учудил. Извлеченная им из колоды карту сложно было не узнать. Смерть – один из Старших Арканов, а в паре с ней шло Колесо Фортуны.
– Раньше не мог сказать, провидец? – окрысился Ханна.
– Нечего было говорить… Будущее далеко не всегда отбрасывает свою тень, да и тени эти слишком расплывчаты. Но ты обрати внимание на соседствующую со Смертью карту, она сейчас приобретает особую, не всегда свойственную ей силу.
– Позже, друг ты мой любезный, – оборвал я Висельника, готового пуститься в изложение своих пусть и странных, но почти всегда работающих теорий. – Порой и стены имеют уши, а тем более тогда, когда враг особенный.
