Светлана Зимина - Жрец Лейлы
Смерть Эмей Катани, Стальной Леди, была перекрыта празднованием свадьбы короля Регила.
А еще через несколько недель страна вздрогнула. Король показал свою собственную хватку, явив, наконец, то, кем он являлся на самом деле.
Резко поднялись налоги. Законы выходили один за другим. Начались гонения и конфискации, а затем и казни.
И как-то незаметно все, кто раньше поддерживал Стальную Леди, начали исчезать, затем цепочка потянулась дальше и больше.
А через год в Мирейи появилась новая традиция. Родители начали прятать дочерей, кто отсылать прочь из столицы, кто, пускаясь в ухищрения, скрывал девушек, а некоторые даже специально уродовали. Потому что в городе появилась напасть, которую окрестили Дикой Охотой по-королевски. Молодой король со свитой таких же молодых людей из верных ему семей, прошедших с ним войну и его походы, проносился по улицам. Они хватали всех симпатичных девушек, которые не успевали спрятаться, прямо на улице невзирая на положение девицы…
И если повезет, то девушка возвращалась домой всего лишь опозоренная…
Столица всколыхнулась, но зарождающиеся бунты были подавлены на корню разросшейся армией короля. Он не жалел финансов на воинов. И крепко держал все военные ресурсы в своем кулаке. Кто-то даже начал находить, что жестокое правление идет на пользу королевству.
Самым большим праздником для жителей, стало известие о рождении наследника Мирейи. В тот момент, когда королева разрешилась от бремени, король отсутствовал, наводя порядки на границе, где провел почти год. И в подарок жене прислал отрубленные головы мятежников, которых он четвертовал в тот день, когда ему привезли известие о рождении сына.
По брачному договору с Восточной Империей, Тамира Катани могла воспитывать своего первенца в традициях своей страны, и дать ему имя.
Регил увидел сына, когда тому исполнился год. Он скривился при имени, которое выбрала королева, но промолчал.
Присев на корточки перед карапузом, который только-только начал уверенно держаться на ногах, король протянул ему тяжелый кинжал, украшенный драгоценными камнями.
Малыш недоверчиво посмотрел на новую игрушку, и поколебавшись, схватился за ножны обеими руками.
Король гулко рассмеялся и подхватил его на руки:
– Хорошая кровь! Кровь воина!
Королева опустила глаза, скрывая их выражение.
Регил был красивым мужчиной. Высокий и статный, сероглазый, с буйной шевелюрой иссиня-черного цвета. У него были чувственные губы и привлекательная улыбка.
Женщин не надо было уговаривать прыгать к нему в постель. Но королева ненавидела своего мужа. За эти три года, что она была его женой, она хорошо изучила своего супруга. И между ними постепенно развивалась тихая война. Королева отстаивала свое право на первенца.
И когда она родила второго мальчика, Регил отступил на время. Однако, оставил последнее слово за собой, заставив её родить еще двух сыновей.
Он еще тогда решил, что первенцу трона не видать. Править должна не только его кровь, но и его дух, а в наследнике слишком явно проглядывала восточная линия его матери.
Когда Лилиан вырос и стал вести образ жизни, который сделал его знаменитым на всю Мирейю и за её пределами, Регил вздохнул с облегчением, он всегда знал, что старший сын – яблоко червивое.
Однако, чем старше становился юный принц, тем чаще Регил отводил глаза от безмятежного сапфирового взгляда.
И он вспоминал собственные слова: "Хорошая кровь! Кровь воина!" Казалось, только он сам видит ледяные озера на дне этих глаз.
Он воспользовался предоставленным ему предлогом, чтобы лишить Лилиана наследства и изгнать его из страны.
А сейчас, два года спустя, он вернулся вопреки закону. Вернулся, сняв маску.
Отец и сын стояли друг напротив друга, и Кириан внезапно осознал, что его старший брат внешне похож на короля. Никто этого не замечал под слоем макияжа, длинными прядями волос и манерами.
– Вернулся, – тяжело уронил Регил в гнетущую тишину. – Карты решил открыть?
– Не совсем, – усмехнулся ему в лицо сын. – Я приехал к матери. Она от меня не отказывалась. А тебе я еще два года назад сказал, что ты мне неинтересен… Мне нужна была свобода. Правда, теперь меня попросили о помощи…
Король перевел взгляд на Кириана, и тот встретил взгляд таких же серых глаз как у него самого, не дрогнув.
– На трон побыстрее захотелось? – прошипел Регил. – Твой дед и прадед это темное семя Лейлы на колы сажали! А ты решил со жрецом Лейлы связаться, чтобы родного отца с трона столкнуть?!
– Он мой брат, – тихо ответил принц, – а мой отец – чудовище. Чудовище, которое правит страной, которую я люблю. Чудовище, которое учинило насилие над собственными сыновьями; чудовище, которое пыталось устранить еще одного своего сына и почти убило мою мать…
Король сощурил глаза, откуда только сопляк все знает? Даже про покушение на Кристиана.
– И ты поверил в байки вот этого? – он ткнул пальцев в сторону Лилиана.
Кириан качнул головой:
– Ты недооцениваешь меня. Только слепой не увидит, что твой двенадцатилетний сын почему-то готов переступить через кровь, чтобы только не пустить тебя в комнату близко к твоей жене и к себе самому. Почему ты так испугался, когда он сказал, что выстрелит? Почему мать в бреду все время призывает самые страшные проклятия на твою голову? Почему твой народ бежит в другие страны? Почему, – он внезапно яростно дернул себя за седую прядь волос. – Я увидел то, что увидел во время твой Дикой Охоты?!
Регил побледнел. Он внезапно понял, что прямо на его глазах эта прядь становилась серебристой.
– Идиот! Тебя же могли убить!
– И что? – холодно прозвучал ответ. – Других ты убивал без сожалений. А они были твоими подданными, которых ты поклялся защищать, когда короновался.
– Что ты понимаешь в управление королевством?! – ощерился король Мирейи.
– Кое-что понимаю – вскинулся Кириан. – Кажется, ты сам учил меня и нанимал лучших учителей. Тебе же хотелось достойного наследника. Я удивлен, что ты не воспитывал меня по своему образу и подобию…
– Не получилось бы, – подал голос Лилиан, стоящий чуть в стороне. – Он боялся самого себя. И боится до сих пор. В угаре он мог и забыть, что ты его сын. Дикая Охота – это неконтролируемая оргия. Кое-что в его душе, как осколок разбитого зеркала в пустой раме, еще осталось. Или же просто король плохо себе представляет на троне сына, которого развратил сам или кто-то из его друзей. Такие парни для него уже не мужчины, и уж тем более не наследники…
Звук пощечины прервал его на полуслове. Голова изгнанного принца мотнулась, и зло блеснули синие глаза.
