Юлия Кайто - Зеркало за стеклом
— Я кинулся ему на ноги. — Заявил вдруг, глупо, но лучезарно улыбаясь, маленький поганец. — А когда он упал, схватил баночку и припустил. Хотел обежать дом и вернуться к тебе, сестричка.
От умильной гримасы у меня начало сводить скулы. И тут не в меру подозрительная Циларин задала вопрос, от которого у меня чуть не свело всё остальное.
— Как зовут твоего брата, девушка?
Ну, вот и всё. Сейчас будут очень острые помидоры. Но гулять, так гулять, решила я и честно ответила «не знаю». У женщины вытянулось лицо. Совсем чуть-чуть, но я мысленно обречённо поздравила себя с тем, что мне удалось изменить это уже набившее оскомину выражение. Воришка от неожиданности икнул мне в плечо. А я продолжила нести что-то непонятное, потому что состояние отчаянного равнодушия схлынуло, и теперь от подкатившего с новой силой страха мне соображалось совсем уж худо. Лукавила я, впрочем, на всякий случай, только наполовину.
— Девушка не знает, как зовут её младшего брата, потому что девушка — ученица травницы, а у травниц много строгих правил, которые нельзя нарушать. Поэтому ни девушка, ни брат не знают, как зовут друг друга. Если Вам это не нравится, я, к сожалению, бессильна. А брат — тем более. Он хоть и глупенький, но с людьми, которые ему ножом угрожали, знакомиться вряд ли захочет. Всё нормально, мой хороший? — Я одарила мальчишку выразительным взглядом. Тот поспешно закивал и улыбнулся ещё шире. Я подумала, что ещё немного, и эта бесстыжая детская физиономия от такого усердия пополам треснет.
— Йен! — давно потерявший интерес к нашему разговору мужчина как раз высматривал что-то, задрав голову, и даже сделал вид, что не слышит окрика Циларин. Но та, видимо, уже привыкла к такой реакции, поэтому гаркнула ещё раз так, что ему пришлось оторваться от праздного созерцания и вернуться к нашим баранам. Под баранами я, разумеется, подразумевала Циларин и своего «братишку», чтоб ему голышом в зарослях крапивы прятаться от следующего обворованного.
Йен подошёл и молча уставился на свою чёрно-белую спутницу. Рядом с ней он выглядел так обыденно в простой светлой рубахе, расшнурованной у горла, короткополой куртке с роговыми пуговицами, тёмных штанах, заправленных в высокие сапоги с плотно прилегающими голенищами. Вопрос о том, кто же они такие, мучил меня с самого первого момента, но я старательно его игнорировала. Не до того сейчас.
— Она врёт. Пусть говорит правду. — Она махнула на меня рукой. Я покрепче прижала к себе воришку, у которого на лице по-прежнему была приклеена туповатая улыбка. Тот неожиданно тоже вцепился в мою руку.
Со сладкой ухмылкой Йен расшаркался перед Циларин и подошёл ко мне так близко, что между нами не хватило бы места моей вытянутой ладони. Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться… Какие глаза! Я попыталась отступить на шаг назад, но он схватил меня за плечо.
— Ты врёшь? — яростный шёпот так подходил к этому взгляду.
— Нет. — Я дёрнулась и попыталась вырваться. Неужто у меня сегодня на лбу написано «хватать всем желающим»?!
— Говори правду. Этот вор твой брат?
— Он не вор, и он мой брат. — Этот коллекционер усмешек что, пытается напугать меня одним своим видом и думает, что я начну говорить то, что хочет услышать Циларин? Гуленьки! Полчаса вдохновенного вранья не пойдут коту под хвост только потому, что какой-то сероглазый гримасник решил меня так дёшево застращать!
— Как его зовут?
— Я не знаю. Обеты травницы накладывают много странных ограничений. Это одно из них.
— А как зовут тебя, травница?
Честный ответ вырвался как-то сам собой.
— Никак. У меня нет имени.
Неудачные дубли— Пошла вон. — Стражник брезгливо поджал губы и подкрепил сказанное соответствующим жестом. Я кивнула и другим жестом показала ему, что думаю по этому поводу. Он молча вытаращился. Я пожала плечами и показала то же самое ещё раз. Судя по тому, как начало багроветь лицо толстяка, смысл жеста был понятен. Я запоздало сообразила, что сейчас меня, скорее всего, возьмут за воротник и с полпинка выкинут за ворота. Хотя о чём я, какой воротник. Он же кончился ещё в Долгом Луге. Меня просто вышвырнут за волосы…
Глава 4
Цвет воровства
Я ожидала поражённых взглядов, недоверчивых возгласов, переспрашиваний. Потом напомнила себе, с кем имею дело, и подправила пожелания до вида слегка приподнятых бровей и какой-нибудь особенной усмешки из богатого арсенала. Вместо этого Циларин с окаменевшим лицом схватилась за нож. Йен ухмыльнулся, нахмурил и одновременно приподнял брови, изображая на лице живейшую заинтересованность. Воришка ограничился протяжным тяжёлым вздохом. Ну и пусть вздыхает. Будет знать, к чему приводит обкрадывание незнакомых усталых путниц.
— Она врёт. — Я не поняла, то ли Циларин спрашивает, то ли утверждает. Сомневаюсь, что она и сама это понимала. Зато условный рефлекс явно не зависел от хозяйской логики. Сильно же я ей не нравлюсь, вон как за свой ножик хватается. А цена вопроса-то…
— Твоя паранойя делает тебе честь, как Длани. В отношении всего остального за неё хочется придушить. Это желание преследует меня не первый день, и, веришь, я уже как никогда близок к его исполнению. — Мне показалось, что Йена ситуация забавляет. По крайней мере, паясничал он с большим удовольствием.
— У человека не может не быть имени. — Не унималась Циларин. Её послушать, так и половины мира не досчитаешься. — Она не человек? Блуждающая нить Потока? Тогда её нужно уничтожить.
Здравствуйте, девочки, вставайте в хоровод! Хорошенькая мне перспектива открывается. Сходила на свадьбу, называется. Постояла на улице с вором и двумя опасными сумасшедшими, и в строчке «возвращение» в скобочках уже можно приписывать «вероятно, по частям»!
— Она не врёт. — Йен закатил глаза и глубоко вздохнул, демонстрируя остатки терпения, которым вот-вот придёт конец. — Она не может мне врать. Если ты не обратила внимания, я велел отвечать правдиво. К тому же, эти травницы все немного тронутые на голову. Помнишь ту, которая постоянно таскала в волосах завядший венок? Так что отсутствие имени не самая большая из странностей. — И снова одна из его усмешек.
Я придержала дёрнувшегося воришку и заинтересованно прищурила правый глаз. Что-то определённо происходило. Что-то такое прямо любопытное-прелюбопытное, в центре чего находилась я собственной персоной. Не могу врать? Размер самомнения у этого умника знатный, что и говорить. Мне сдуру остро захотелось ляпнуть что-нибудь абсурдное, но я не придумала ничего достаточно шокирующего, поэтому промолчала. Хвала Свету! Если на секундочку допустить, что Йен Кайл и правда мог каким-то немыслимым способом заставить меня говорить правду, то он ни коим образом не воспользовался этим умением. Видимо, исключительно в пику своей спутнице. И на том спасибо…
