Ольга Громыко - Верные враги
– Будем надеяться. В любом случае – я его не держу, если найдет что-то поинтересней – только порадуюсь.
– Выгонишь ты его, как же, – хмыкнула я. – Даже к оборотню в логово за тобой притащился, ничего святого для него нет!
Мужчина перевел взгляд на меня, задумчиво прищурился.
– Шелена, а зачем ты меня... забрала?
– У оборотней нет ни души, ни сердца. Они лишь прикидываются людьми, даже днем продолжая подчиняться звериным инстинктам, а потому не заслуживают ни веры, ни жалости – только смерти. Каким бы надежным ни казался тебе друг, какой бы влюбленной – девушка, преданным – слуга, мудрым – старик, милым – ребенок, помни: это лишь маска. Не дай ей себя обмануть. Единственное чувство, которое способна испытывать эта тварь, – боль.
Вот ее-то она у нас сейчас и получит.
– Захотелось растянуть удовольствие от твоей смерти.
– Я бы сказал, несколько опрометчивый поступок. – Верес откровенно, но беззлобно подсмеивался, жуя хлеб. – Теперь ты рискуешь вообще ее не дождаться.
– Дождусь, не переживай.
– Ой ли? Разве что от старости!
– Раньше. Намного.
– Уверена? – Колдун, усмехнувшись, запихнул в рот последний кусок и поставил руку локтем на стол, приглашающе растопырив пятерню: – Порепетировать не хочешь?
– Еще месяц будешь в лубке ходить, нахал.
Мы переплели пальцы. У Вереса они оказались едва ли не тоньше моих и горячие, словно его колотила лихорадка. Но глаза у колдуна были ясные, наглые, и рука не дрожала ни на волос.
Поначалу силы подобрались примерно равные – женщина против едва оправившегося от тяжелой болезни мужчины. Но когда мои мышцы напряглись до предела и начали предательски поднывать, внутри них что-то шевельнулось, сдвинулось, как будто оборвав мешающую привязь, и рука колдуна всё быстрее пошла вниз. Верес нахмурился, прикусил краешек нижней губы. Сдавайся, пока кости не затрещали, не таких силачей на обе лопатки укладывала!
А потом ладонь кольнули крапивные иголочки, и моя рука, мгновенно онемев, описала дугу и со стуком припечаталась к столу.
– Так нечестно! – поневоле взвизгнула я.
– Почему? – Верес разжал кулак и, поколебавшись, снова потянулся за ковригой. – Ты пользуешься силой своей второй ипостаси, я – магией. Это неотделимые части наших сущностей, так что всё очень даже честно. Или, если уж на то пошло, мы оба жульничаем.
Я задумчиво помассировала запястье. А потом, слова не говоря, поднялась и пошла к себе.
– Шел, ты что, обиделась? – удивленно окликнул меня колдун.
– Нет. Просто приняла к сведению. И не называй меня Шел!!!
Заказов прибавилось, да что там – некоторым клиентам пришлось отказать, а остальные согласны были платить за снадобья втридорога. Хозяин радостно потирал руки и даже выдал мне премиальные, такие унизительные, что я тут же подала их первому попавшемуся нищему. Он тоже не пришел в восторг, но по долгу службы смолчал.
Болели этой зимой не чаще и не тяжелее, чем прошлой. Люди повалили к знахарю из-за отсутствия магов. Один поехал в столицу по каким-то срочным делам, второй неожиданно запил и уже третью неделю выходил из корчмы лишь домой за деньгами, еще двоих градоправитель публично объявил шарлатанами и изгнал из Выселка (по этому поводу как раз никто особо не переживал, и провожали их только «благодарные» клиенты, громогласно требующие возврата денег).
Сегодня мне опять пришлось заночевать в лавке – на сей раз действительно из-за снадобий, по просьбе хозяина. Под утро удалось немного подремать, но спалось плохо, так что за Дымком к Карст-э-Лату я отправилась еще затемно. Хотела тихонько вывести мерина из конюшни, но увидела в окне лавки свет и рискнула поскрестись в дверь.
Как оказалось, гном еще не ложился – вчера вечером привезли новую партию оружия, и он только что закончил ее разбирать. Прекрасно, не придется дважды ходить.
– Карст, мне нужен меч.
– Какой? – Торговец даже не удивился. За последние пару недель он наверняка нажился за год вперед и в благодарность должен был бы поставить неведомой нежити свечку.
– Хороший. Не короче трех с половиной пядей, но не длиннее пяти.
– Для чего?
– Для волкодлака, – криво усмехнулась я. – А то мой уже насквозь проржавел, одних воробьев им пугать.
– Что-нибудь подберем, – небрежным тоном пообещал Карст. Задетую торгашескую струнку выдали лишь азартно сверкнувшие глаза. – На какую сумму?
– Ты предлагай, предлагай. Там разберемся.
Скажи гному, что у тебя сто кладней в кошеле, – он всю сотню за двадцатимонетный меч и выдурит, еще и полбороды себе выдерет в знак траура по такому ужасному убытку. Пусть покажет клинок за двести-триста начальных, тогда и поторгуемся.
Начал Карст-э-Лат по всем правилам своего искусства: вытащил из-под прилавка что-то ржавенькое, кривенькое и щербатенькое и начал скучающим голосом расписывать прелести этого несокрушимого клинка, основной из которых была редкостная дешевизна (выбросить жалко, вдруг какой дурень польстится и в самом деле купит?). Но если клиентка действительно интересуется оружием...
– Карст, я ценю хорошие шутки, но у меня не так уж много времени.
Переговоры перешли во вторую, противоположную стадию: показать покупателю коллекционный клинок в россыпи бриллиантов и ошарашить его несусветной, однако честной ценой, после которой даже тройная стоимость обычного меча будет казаться смехотворной.
– Сие, – гном аж сопеть возле этих ножен постеснялся, благоговейно затаил дыхание и сдавленно сообщил, – друидский даркан, в просторечии «окуньком» рекомый. Раритет, такой не то что продавать – показывать немалых денег стоит.
– Разве друиды куют оружие? – Я привычно пропустила мимо ушей вымогательский намек. Карста послушать, так я ему уже годовую зарплату задолжала.
– Заговаривают, – поправил гном. – Куеммы, разумеется, кто ж еще такую сталь варить и закалять умеет?
– Эльфы.
– Что-о? – так и взвился торговец. – Остроухие?! Да у них любая железина за меч сойдет, лишь бы камней побольше налепить да гравировки золотой нашлепать! Кто им, думаешь, болванки поставляет?
– Я слыхала, в их части Ясневого Града есть небольшое месторождение железа. На болотах.
– Во-во, болотах! В топях отродясь ничего хорошего не водилось, одни жабы да пиявки с кикиморами!
– Среброкрылые цапли, – мечтательно напомнила я, некогда навсегда очарованная обманчиво-неуклюжим полетом чубатой красавицы с маховыми перьями, как веера блестящих на солнце клинков, отражающихся в черной неподвижной воде.
– Ты ей про храм, а она тебе про срам! – не выдержав, припечатал меня гном известным присловьем. – Нет у эльфов стоящего оружия, и точка! И вообще, ну их к троллю в... пещеру, глянь лучше сюда! Ты небось о таком диве и не слыхала!
