Ирина Суслова - Руны (СИ)
Что ж, если мне когда-то суждено умереть из-за моего языка, то так тому и быть. Не получается у меня замолчать в нужный момент.
Тут в дверь тихо стукнули и в комнату вошел Сальваторе. Я была удивлена его визиту. Интересно, что ему нужно? Неужели еще не все на меня излил, что было внутри?
Ноа был спокоен, и как всегда неотразим в своей черной шелковой рубашке и узких штанах охотничьей формы. Его волосы рассыпались в привычном беспорядке, а зеленые глаза внимательно меня разглядывали. Констебль оперся о дверной косяк и сложил руки на груди. Я почувствовала, что могу говорить, но ни слова не произнося, уставилась на него с честнейшим взглядом повторяя про себя: «покаянный вид, покаянный вид…». Думает, что я первая что-то скажу? Зря, скорее Дворец Правосудия развалится на кусочки!
Видимо поняв это каким-то местом, Сальваторе подошел ближе и опустился на кровать у моих ног. Сидеть в комнате больше не на чем.
— Рая, я хочу поговорить с тобой о твоем поведении, — устало вздохнув начал он, а я приподнялась, опершись спиной о стену, и уставилась на свои руки, приготовившись к «поучительной» лекции, — и попрошу тебя выслушать меня внимательно, не перебивая и приняв к сведению то, что я скажу, договорились?
Я кивнула и отрешенно перевела взгляд на него. Обида никуда не пропала, но послушать было интересно.
— Я понимаю, что живя с Мастером Като, ты находилась в своеобразном коконе, который тебя оберегал от окружающего мира. Может Мастер сделал и правильно, но при данных обстоятельствах, выходит что ошибся, так как ты оказалась абсолютно не адаптирована под сосуществование рядом с магами. Иными словами, Мастер Като тебя разбаловал.
Я удивленно приподняла одну бровь. Неужели из разряда падших женщин я теперь перекочевала в разряд непослушных деток?
— Также я понимаю, что тебе будет сложно сразу перестроиться на абсолютно другой уровень диалога, поэтому я хоть и с неодобрением, но все же могу принять, что ты несколько отличаешься от остальных хм… людей. Но я настоятельно тебе рекомендую пытаться сдерживать свои порывы словесного опорожнения, поскольку не отличаюсь особым терпением.
Это извинение что ли? Какое-то оно странное.
— Мы с тобой договорились? — наконец спросил он.
— Конечно, — пожала я плечами, но отрешенный вид никуда не делся. Ноа нахмурился и по обыкновению задумался. Уходить он не торопился.
— Вот, — через минуту произнес констебль, достав из внутреннего кармана маленький мешочек. — Это травы от дурных снов. Дааф сделал, вдруг поможет.
Я удивленно глянула на Сальваторе и заметила непривычное выражение лица. Хмурый лоб, отведенные в сторону глаза. Он так смущается что ли? Я расплылась в улыбке и приняла мешочек.
— Под подушку положи, — буркнул Ноа и, поднявшись, направился к двери.
— Спасибо, — проблеяла я ему в спину.
— И еще кое-что, — добавил он, остановившись на пороге. — Я заметил, что в доме чисто. И оценил это. Ты вовсе не была обязана.
— Можно сдерзить? — осмелела, улыбнувшись.
Сальваторе дернул уголком губ, но промолчал. Я расценила это как одобрение.
— Мистер Ноа, последнее предложение можно было сократить всего до одного слова.
— Неужели? — хмыкнул он.
— Ну да.
— Просветишь как-нибудь на досуге, — отмахнулся он и вышел, крикнув уже с лестницы: — Завтра с утра собирайся в замок Магистра!
— Интересные делишки, — улыбнулась я. — Выходит он разрешил мне быть дерзкой?
— Выходит, что да, — хихикнул Пятый, появившись на шкафу.
— Все слышал?
— А то, — заржал демоненок, спрыгнув на пол, и выхватил из моей руки мешочек. — Думаешь, эта фигня поможет?
— Сомневаюсь. Но попробовать стоит.
С утра я проснулась в относительно хорошем настроении, так как Пятый спал со мной и будил каждый раз, как только начинала ворочаться. Травы от дурных снов, к сожалению, не помогли. Проводив демоненка, я потянулась и пошлепала в душ. В доме было прохладно, поэтому с удовольствием постояла в горячих струях воды, опустив лицо и прикрыв глаза. Под бьющей струей абсолютно не думалось, поэтому я порадовалась, что пятиминутный отдых моим мозгам обеспечен, пока не услышала какой-то звук. Повернув голову, я побледнела, поскольку около раковины стоял довольный Дааф и наблюдал за мной.
— Дааф, черт тебя дери! — заорала я и, схватив полотенце, не прикрылась им, а принялась хлестать хохочущего мага по голове. — Проваливай отсюда, маньяк!
Тот, отбиваясь, последовал к выходу, не прерывая приступ веселья, а я, сообразив, что голая, поспешно прикрылась и отступила назад, орошая водой пол. В дверях маг остановился и произнес:
— А ты красивая девка, Райка.
— Катись отсюда! — рявкнула я и Дааф снова заржал.
— И посмотреть нельзя… — шутливо запричитал он, выходя из комнаты.
— Придурок! — бросила я и поспешила обратно в душ, предварительно закрыв дверь на ключ и разозлившись: — Какой в этом толк, если маги одним щелчком пальцев открывают любой замок?!
В душе я не стала больше нежиться, а намылила голову, но взгляд невольно упал на ноги.
— Красивая, сказал он? — прошептала я, разглядывая длинные белые полосы, рассекающие ноги от щиколоток до бедер. Казалось, что на меня напал когтистый зверь, изодрав их, но это было дело рук мага-работорговца. Какая тут может быть красота, да и к чему она мне? То ли дело магички со своей алебастровой кожей и идеальными чертами лица, недостатки которых легко устраняются с помощью магии.
Мастер Като часто смеялся и говорил, что едва ли многие из магов видели когда-либо истинное лицо своих жен, ведь они с самого детства в совершенстве умеют пользоваться заклинанием иллюзии. Именно поэтому в Монстраке, да и в других городах, никогда не встретишь некрасивую магичку. А тем более старую. Они умирают молодыми, лишь на смертном одре проявляя свой истинный облик. Наверное, это не плохо стареть красивой. Не зря магички особо пренебрежительно, а иногда даже с издевками относятся к человеческим женщинам, которым повезло дожить до старости.
Я подняла к лицу свои руки. Да едва ли какая магичка позволит солнечным лучам тронуть свою кожу, тогда как люди не гнушаются черной работы. Я, например, с удовольствием летом ухаживала за небольшим садом вокруг музея, который по праву считался самым живописным в нашей части города. Улыбнувшись при воспоминании о своем детище, я вздохнула и вылезла из душа, растеревшись пушистым полотенцем.
Спустившись вниз, застала Ноа в столовой, привычно читающим газету.
— Доброе утро, — улыбнулась я.
Сальваторе задумчиво на меня глянул, а через минуту произнес:
