Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)
«О пьянстве — это я очень кстати, — мрачно размышлял Джонрако, опёршись локтем о полированную крышку нактоуза и с тоской взирая на команду, поднятую по свистку боцманской дудки, — если мои ребята сумеют справиться с такелажем до следующих склянок — я готов съесть собственную трубку!»
К таким мыслям у него имелись все основания: матросы, пошатываясь, расползались по местам своего штатного расписания, цветом красных глаз напоминая демонов алкогольной преисподней. Даже пятнадцатилетний Фалин, племянник боцмана, взятый на «Чёрта» юнгой, по просьбе дядюшки, смотрел на мир озлобленно-багровыми пуговками, а ноги мальчишки норовили зацепиться одна за другую. В это время двое раздолбаев склонились над лебёдкой, напряжённо пытаясь вспомнить, как же должна действовать хитрая штуковина. Собболи злобно сплюнул в море и осмотрел горизонт: нет ли просвета в облаках? Естественно, что пелена, скрывающая небо, не имела ни единой прорехи.
На трапе, поднимающемся на спардек, тяжело загрохотали каблуки и капитан узрел лохматую голову, обрамлённую растрёпанными косичками бороды. Лицо боцмана по цвету походило на облака, обложившие небо, но глаза выгодно отличались от гляделок остальной команды. Стоило Далину приблизиться и капитан тотчас сообразил, в чём дело: помощник тщательно пережёвывал корень Зреста, распространяя вокруг резкий горчичный аромат. Боцману приходилось страдать от жуткой головной боли, но в его косматой голове не осталось и следа алкогольного тумана.
Далин остановился в паре шагов и выбросив руку в некотором подобии приветствия, сплюнул за борт оранжево-красный сгусток.
— Капитан, — он кашлянул, — мы готовы к выходу, более или менее…
Странный доклад оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения многострадального Джонрако. Несколько долгих мгновений, он раздувался от ярости, взирая на испуганного боцмана, наливающимися кровью глазами, а затем его словно взорвало. Капитан набрал, как можно больше, воздуха в бочкообразную грудь и…Расхохотался. Далин в замешательстве уставился на смеющегося Собболи, не зная, как ему реагировать на подобное.
Отсмеявшись, Джонрако стукнул кулаком по нактоузу, отчего стрелка компаса нервно дрогнула, а корабельный хронометр жалобно задребезжал. Выдохнув воздух, Джонрако очень тихо сказал:
— Более или менее? Это как понимать? Приятель, это — не доклад, это — сушёное дерьмо акулы и я не намерен его жрать, лопни твоя селезёнка! Такелаж цел? Рангоут в порядке? Шпангоуты не имеют трещин? Далин, дружище, ты что зреста перебрал, проглоти тебя акула?
— Всё в полном порядке, кэп, — несколько неуверенно отрапортовал боцман, отступая за пределы досягаемости капитанского кулака. Так, на всякий случай. Обычно Джонрако старался не распускать руки, но если довести до кипения, мало ли как выйдет, — имеется лишь одна небольшая заковыка… Проблемка.
— Одна? — мрачно уточнил Собболи, постепенно остывая и указал пальцем на едва шевелящихся матросов, — Как мне кажется, здесь имеется тридцать восемь проблем и каждая из них требует немедленно вмешательства чудодейственного эликсира. Чтоб их чайки заклевали! Первый раз вижу своих людей в таком жалком состоянии.
Далин обернулся, привалившись к ограде спардека и обозрел пространство палубы. Теперь стало хорошо заметно, что некоторые матросы совершенно бесцельно перемещаются от одного борта к другому, время от времени опуская головы в шпигаты. Со вздохом боцман повернулся к угрюмому капитану.
— Кэп, тут нет ничего странного: первый раз мы собираемся в такой чёртовой спешке, без предварительного оповещения. Я думаю, — он запустил пальцы между косичками бороды, — через пару-тройку склянок эти обезьяны опять начнут напоминать матросов.
— Вообще-то до отплытия остаётся склянка, в лучшем случае — две, — заметил Джонрако, остывая на глазах, — Ну да ладно, мне плевать в каком они состоянии, если посудина всё же отчалит. А вот на что мне не плевать, так это на твоего племяша. Если парень хочет стать настоящим матросом, пусть займётся делом, а не соревнуется с другими в пожирании пива. Ещё раз увижу в таком виде — спишу к чёртовой матери!
Далин согласно кивнул, даже не пытаясь возражать, а сумрачный взгляд, которым он наградил родственника, вещевал неминуемую порку. Боцман, совершенно справедливо считал, что нотации, сопровождаемые линьками, доходят намного быстрее.
— Ладно, — бросил капитан, оглаживая ящик с компасом, — Давай свою заковыку.
Боцман на секунду замялся, точно не знал, как сообщить о неприятности.
— Кока подрезали.
— Тысяча осьминогов! — брови Джонрако поползли вверх, — Ларима подрезали? Насколько серьёзно?
— Почти насмерть, — Далин печально покачал головой, — Пропороли брюхо от яиц до рёбер. Парень едва дышал, когда я припёр его в лазарет, а кровищи было столько, словно свинью резали.
— Что в этот раз, разорви меня кракен? — спросил Собболи, ощущая сильное желание хлебнуть чего-нибудь покрепче, — Опять задирался с ублюдками из Ле Карта? Я же предупреждал проклятого идиота, что его воспоминания о военных грабежах не всем по вкусу. Прошлый раз остолопа едва не забили ногами, но видимо идиоты не учатся даже на своих ошибках!
— На это раз всё не так, — Далин развёл руками, — Мы слегка промочили горло в «Пляшущей акуле» и я велел ему топать на корабль, а сам немного придержал ход…Чтобы расплатиться. Пришлось немного задержаться: у кабатчика не оказалось нужной сдачи и я взял ещё парочку. А когда вышел…В общем, слышу: кто-то скулит у стены, да жалобно так. Мать моя, да это же Ларим! Лежит в луже крови и завывает. Я в крик; из таверны выскочили наши и помогли донести кока до лазарета. Какая хрень приключилась — одному дьяволу известно, но кошелёк не тронули, значит резали не грабители.
Джонрако напряжённо размышлял, пытаясь сообразить, какая хрень приключилась. Кто мог хладнокровно зарезать кока, пусть тот и отличался на редкость сварливым нравом? Ещё одно непонятное преступление вчерашнего дня, когда кто-то прикончил полтора десятка головорезов из банды Шрама, превратив опытных бандитов в кровавые лоскуты. Загадки, мать их так! Голова капитана, и без того не слишком свежая, принялась раскалываться от боли.
— Чёрт с ним, — буркнул он, махнув рукой, — Думаю, говнюк выкарабкается. Парень он живучий, а брюхо ему режут не первый раз. Жаль я раньше не знал, послал бы денег на лечение. Да и хреново нам придётся без кока, ведь даже Чилирема нет, а тот хоть кашу мог варить да мясо жарить. Есть помои несколько недель? Да я лучше на один ром перейду!
