Андрей Лавистов - Нелюди Великой реки. Полуэльф
Вдох, резкий выдох, еще раз, ну теперь дыхание не такое запаленное, можно поправить кобуру с револьвером, переместить «таран» в более удобное положение и привести в порядок, в конце концов, завязки на рубахе.
За спиной раздался ровный треск мотора, и прямо к крыльцу подъехал «стриж» с брезентовыми дверями и поднятым верхом. За рулем, надев автомобильные очки, восседала моя будущая жена, а справа от нее сидел, чуть нахохлившись и держа в руках СКС-М, папа. Папа! Папа! Сказать, что я был рад его видеть, — означало соврать. Но с другой стороны, пристав был одним из самых информированных людей в городе. И на инструктаже, определяя наши задачи на сегодняшний день, он вполне мог проговориться, что тут уже случилось, а что только намечается. И еще мне придется скрывать от его пронзительного взгляда тот факт, что у меня в гостиничном номере вольготно расположился тот, за кого объявлена неплохая премия и кого считают похитителем смарагдов. И сам я, если честно, не каждому слову этого профессора кислых щей и соленых овощей верю, когда он рассусоливает, какой он белый и пушистый. С черным таким подсознанием, отвечать за которое не берется.
«Стриж», разворачиваясь, сделал круг, из дверцы легко выскочил пристав. Какая досада, что на его дочке очки. Женский взгляд можно описывать часами. Он может быть огненным, бедовым, бездонным, в женских глазах можно утонуть, взгляд может быть лучистым… а чего там Иван Сергеевич, тестюшка будущий, говорит?
— …по старой схеме, и никакой самодеятельности. Особенно, Корнеев, тебя касается. Ясно?
— Мх-хм…
— Не слышу!!!
— Так точно, ясно, Иван Сергеевич!
— Можешь же, когда хочешь.
Пристав с утреца что-то в дурном расположении духа. С одной стороны, приятно, что на «ты» перешел. С другой стороны, он-то со мной перешел, а вот я с ним? И дочка уехала! О! Обратно едет! Точно, удаляющаяся машинка дочки пристава — ничуть не сомневаюсь, что авто именно дочке принадлежит: не будет папаша на «стриже» рассекать, ему «виллис» привычнее, а то и «копейка», — вдруг резко затормозила и, не разворачиваясь, чудом не протаранив забор, поехала обратно — задом. Она подъехала к полицейской части, опасно виляя по не такой уж широкой дороге, ускоряясь и поднимая шлейф пыли. Если я правильно понимаю, езда в городе на скорости более тридцати километров в час запрещена. А «стриж» прет задом едва не на пределе своих возможностей. Иван Сергеевич, взявшийся уже за ручку двери, так и не вошел в дом, а остался на крыльце, я затылком почувствовал, как напрягся пулеметчик в своем укрытии. Вчера-то их два было! А сегодня с утра — один. Спасибо Петру Корнееву за меткую стрельбу. Посчитали, что тварь не так опасна, если ее эльф из револьвера снимает?
Автомобиль дочки пристава рыкнул мотором, въехал через ворота во двор части, резко тормознул, начисто перекрывая пулеметчику сектор, из салона стремительной птицей выпорхнула девушка и бросилась к крыльцу, устанавливая новый рекорд в беге на сверхкороткие дистанции. Все, кто был во дворе и на крыльце, вскинули оружие и начали выдвигаться за Наташин автомобильчик. Кто-то из друэгаров рывком распахнул дверцу, заглянул внутрь. Я не увидел, но почувствовал, как возмущенно дернулась девушка, сдерживаемая железной рукой пристава. Нечего дергаться — разумная мера предосторожности. Норлинги уже обошли автомобиль и приближались к воротам.
— Только аккуратно, — распорядился Иван Сергеевич, запихивая дочь себе за спину. — Парфенов, винтовку эльфу дай… Сам за наблюдателя.
— Пули серебряные, под отчет, — только и пробурчал вахмистр, передавая мне снайперку и расстегивая кобуру со своим служебным кольтом, а заодно вытаскивая бинокль из футляра, висевшего на мощной шее. Пусть бурчит!
Подарок судьбы, СВД-С со стволом гномской работы. Приклад с накладной щекой — жаль, регулировать некогда. Приложился. Ничего, вроде удобно. Подбежал к «стрижу», откинул сошки, установил на капот. Настройки и не буду трогать, они тут на триста выставлены. Моя группа уже обошла «стриж» и выстроилась перед ним, ощетинившись стволами. Гуннар Сваарсон, в шлеме и с двуручником, уставленным острием вертикально вверх, направился прямиком в ворота полицейской части. Слева от него семенил одноглазый норлинг, сжимая рукоять «Молота Тора» обеими руками, справа пристроился племянник, Сигурд Сваарсон, водя перед собой стволом «чекана». Эта троица, похоже, сработалась на отлично… Я же со всей возможной тщательностью обследовал в оптический прицел крыши ближайших домов. Тем же занимался Парфенов через бинокль, да и пулеметчик: все равно створ ворот ему «стриж» закрывал, а сменить позицию начальство не дозволяло — я видел, как пристав коротко распорядился, чтобы пулеметчик не дергался. Сваарсон выскочил на улицу, как пробка из бутылки, мгновенно рядом с ним оказались его родичи, заозирались, но улица была безлюдна. Неужто опять ложная тревога? А как там дочка пристава?
В этот момент вокруг Сваарсона взвихрилась уличная пыль, сам он от удара чудовищной силы отлетел в сторону, так что шлем покатился по земле, сбитыми кеглями в разные стороны разлетелись его родичи, а в появившийся на их месте силуэт человека ударили сразу семь или восемь пуль. Человек???
Человек опрокинулся, издав леденящий душу рев, и откуда-то из глубины здания ему ответил другой, слабый, угасающий, но похожий до последней ноты. К фигуре на земле уже бежали норлинги, стреляя на ходу; поднимался, опираясь на меч, как старик на клюку, Сваарсон, даже одноглазый приподнялся на колене и азартно садил из «Молота Тора» в лежащее тело. Потом норлинги привычно пеленали тварь, ярл Сваарсон помогал подняться своему многострадальному племяннику, а Парфенов подошел ко мне за снайперкой.
— Ни разу не выстрелил, — констатировал я, отдавая винтовку.
— Проверим. — Вахмистр отсоединил магазин, оттянул затвор и оглядел патрон, находившийся в стволе. Не торопясь выщелкал из магазина все патроны, покатал на ладони, присмотрелся к головкам, пересчитал. — Смотри-ка, не спер! Не успел, наверное…
Шутки юмора у вахмистра на шутки и не походили. Скорее на горькую правду жизни. А на правду, как известно, обижаются только дураки. Поэтому я с независимым видом кивнул и спросил Парфенова, нужно ли нам собираться для занятий или мы свою норму на сегодня уже выполнили.
Ответил не вахмистр, а закончивший распоряжаться пристав:
— Парфенов, бери троих из своей группы и присоединяйся к конвою. В комендатуру поедете — пусть второго оборотня на гауптвахту посадят! Я рисковать не буду — у меня стены поломанные и только одна спецкамера. Стенки-то слабоваты, как выяснилось. И если крокодил в обычной камере решетку проломит и зверюшки сольются, нам всем мало не покажется! Надо разъединить их. Я договорился уже, так что дуйте, а я вам пулеметчиков в конвой обеспечу. Остальные пусть подождут пока.
