Рик Риордан - Кровь Олимпа (ЛП)
— Эй, Перси, — начал он. — Помнишь ту статую Ники в музее? Она же была немного подбитой?
— Ну да, а что?
— Разве она не стояла тут, в храме Зевса? Скажи мне, что я неправ. Люблю быть неправым.
Рука Перси нырнула в карман. Он вытащил свою ручку, Анаклузмос.
— Ты прав. Если Ника где-то поблизости... велики шансы, что она именно здесь.
Фрэнк осмотрелся.
— Я ничего не вижу.
— А что, если мы начнем рекламировать обувь «Адидас»[75]? — задумался Перси. — Это достаточно взбесит Нику, чтобы она показалась?
Лео нервно улыбнулся. И все же, было у них с Перси кое-что общее, — дурацкое чувство юмора.
— Да уж, готов поспорить, это точно пойдет в разрез с ее спонсорством: «ЭТО НЕ ОФИЦИАЛЬНАЯ ОБУВЬ ОЛИМПИЙСКИХ ИГР! ТЕПЕРЬ ВЫ УМРЕТЕ!».
Хейзел закатила глаза.
— Вы оба невыносимы.
Громогласный голос сотряс руины позади Лео.
— ТЕПЕРЬ ВЫ УМРЕТЕ!
Лео чуть не выпрыгнул из своего пояса. Он обернулся... и мысленно дал себе по башке. Вот приспичило же ему упомянуть Адидас, этакую богиню стремной обуви.
В золотой колеснице, с копьем, нацеленным ему в сердце, возвышалась сама богиня Ника.
ГЛАВА 11. ЛЕО
Золотые крылья — это уже слишком.
Лео мог понять, зачем Нике понадобилась колесница и две белые лошади. Его не волновало ее сияющее платье без рукавов (от которого Калипсо, кстати, была бы в восторге) и заплетенные на затылке темные косы, украшенные позолоченным лавровым венком.
Ее глаза были широко открыты, выражение лица немного сумасшедшее, будто она только что выпила двадцать порций эспрессо[76] и проехалась на американских горках, но это также не беспокоило Лео. Он мог смириться даже с золотым наконечником копья, приставленным к его груди.
Однако ее крылья, покрытые золотом до кончиков перьев... Лео мог бы полюбоваться этой тонкой работой, если бы не одно но: уж слишком все это было броско. Будь крылья богини солнечными батареями, она бы с легкостью смогла обеспечить энергией весь Майами.
— Леди, — обратился Лео к богине. — Не могли бы вы, пожалуйста, свернуть свои лопасти? А то я словно в солярии.
— Что? — спросила Ника, дернув головой, словно испуганный цыпленок. — Ох... мое сияющее оперение. Ладно. Полагаю, вы не сможете умереть во славе, будучи ослепленными и обожженными.
Богиня свернула свои крылья. Температура упала до нормальной — сорок девять градусов по Цельсию после полудня.
Лео взглянул на своих друзей. Фрэнк стоял неподвижно, смеряя ее взглядом. Его рюкзак пока не превратился в лук с колчаном стрел, что было довольно-таки благоразумно. Он не выглядел раздраженным, вероятно, потому, что избежал превращения в гигантскую золотую рыбку.
У Хейзел были проблемы с Арионом. Жеребец ржал и брыкался, избегая зрительного контакта с белыми лошадьми, тянувшими колесницу Ники.
Что касается Перси, он держал свою волшебную ручку так, словно пытался решить: нанести удар или оставить на колеснице Ники свой автограф.
Никто не решался заговорить первым. Лео даже пожалел, что с ними не было Пайпер и Аннабет. Они всегда были хороши в переговорах.
Поэтому он пришел к выводу, что пора бы кому-то толкануть речь, а то с таким успехом они все умрут во славе.
— Итак! — Лео тыкнул в богиню пальцем. — Меня не проинформировали, и я почти уверен, что этой информации нет в брошюре Фрэнка. Ты не могла бы пояснить, что здесь происходит?
Взгляд широко раскрытых глаз Ники действовал ему на нервы. У него нос, что ли, горел? Такое иногда случалось в стрессовых ситуациях.
— Мы должны одержать победу! — воскликнула богиня. — Соревнования должны решить все! Вы пришли сюда, чтобы определить победителя, не так ли?
Фрэнк прочистил горло.
— Ты Ника или Виктория?
— А-р-р! — богиня схватилась за голову. Её лошади взлетели вверх, призывая Ариона последовать за ними.
Она задрожала и разделилась на две различные сущности, что напомнило Лео — как бы смешно это ни звучало — то, как он, будучи ребенком, лежал на полу в своей комнате и играл с гибкой дверной пружиной и плинтусом. Он сдавливал ее, а затем отпускал в полет. Вжик! Пружина дергалась туда-обратно настолько быстро, что казалось их стало две.
Это то, что представляла собою Ника: божественная дверная пружина, разделенная на две части.
Слева была её первая версия: блестящее платье без рукавов, темные волосы, украшенные лавровым венком, и сложенные за спиной золотые крылья. Справа находилась другая, одетая в римский нагрудник и поножи. Ее короткие каштановые волосы выбивались из-под оправы высокого шлема. Крылья были белыми, платье фиолетовым, а на древке ее копья взгромоздилась римская эмблема, размером с тарелку: золотые буквы SPQR в лавровом венке.
— Я Ника! — прокричал образ слева.
— Я Виктория! — прокричала та, что справа.
Впервые в жизни Лео понял, что означала та старая поговорка, которую любил упоминать его дедушка: «говорить на разных языках». Эта богиня буквально говорила о разных вещах в одно и то же время. Ее сущность продолжала дрожать и раскалываться, от чего у Лео кружилась голова. Он едва не поддался соблазну достать свои инструменты и отрегулировать холостой ход в ее карбюраторе, ибо такой уровень вибрации мог привести к деструкции ее двигателя.
— Я — приносящая победу! — закричала Ника. — Некогда я стояла здесь, на углу храма Зевса, почитаемая всеми! Я наблюдала за игрой в Олимпии. Подношения от каждого полиса складывались у моих ног!
— Игры ничего не значат! — в свою очередь кричала Виктория. — Я — богиня, дарующая успех в бою! Римские полководцы поклонялись мне! Август самолично воздвиг мне жертвенник в Доме Сената!
— А-а-а! — два голоса закричали в агонии. — Мы должны принять решение! Мы должны одержать победу!
Арион начал брыкаться с такой силой, что Хейзел пришлось поспешно соскользнуть с его спины. В противном случае, он бы ее сбросил. Она и глазом моргнуть не успела, как конь уже исчез, оставив после себя лишь дымящийся след, простиравшийся над руинами.
— Ника, — сказала дочь Плутона, медленно двигаясь вперед. — Ты запуталась, как и все боги. Греки и римляне на грани войны. Это заставляет обе твои сущности конфликтовать.
— Я знаю! — богиня настолько быстро затрясла копьем, что у Лео задвоилось в глазах. — Я терпеть не могу неразрешенный конфликт! Кто сильнее? Кто победитель?
