ЧОП "ЗАРЯ". Книга пятая (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

Суицидников они любят — всех тех, кто от безответной любви и несправедливого мира. Изгоняются легко, ежели молитвой чистого сердца, и с боем, если уже набрали себе паству и питаются ее силой. Сам же труслив, хитер и опасен. М-да, тут без вариантов — остается второе.

— Матвейка, а есть в городе какое-нибудь место, где люди часто погибают? — блин, как с пацаном-то о таком разговаривать. — Может, под колеса бросаются или дерево в парке какое есть с нацарапанными сердечками? Может, набережная, откуда нырять удобно, а?

— Колокольня есть, оттуда отец Серафим упал, и стихоплет еще там бился, — парень задрал на меня голову. — А можно мне в окошко посмотреть, что там творится?

— Рано тебе еще, здесь шок-контент восемнадцать плюс, — блин, что я несу. — Забей, вон та колокольня?

— Не знаю, куда вы показываете, но в городе она у нас одна такая, сразу за мастерскими — мимо не проехать.

Собственно, можно было и не спрашивать — башня (по крайней мере та, что торчала выше всех остальных зданий) была в городе одна.

— Искра, приготовься, — я обернулся на девушку, пытаясь понять, что меня в ней бесит. То есть проверить, насколько адекватна она. — Проверим колокольню на аластера. Если что, не высовывайся.

— Ты мне указывать собрался?

— Понятненько, лучше помолчим.

— Что тебе там понятно? Ты не много ли на себя берешь?

Аж зубы заскрипели, как хотелось ответить. Но реально, лучше всем сейчас заткнуться. Я посмотрел на детей — эти нормальные, видимо, на них плохо действует.

Посигналил, согнав с дороги то ли пьяного, то ли уже избитого мужика и поддал газу.

— Куда прешь, олень? — раздалось в спину, и об кузов разбилась пустая бутылка.

Просто магнетическое какое-то чувство от этого фобоса. Я уже почти в окно высунулся, точнее, решетку отковыривать начал. Пьянь какая-то будет учить меня ездить и дерьмом всяким швыряться. Воображение само уже дорисовало в ушах обвинения в покупке прав и сравнение с трамваем, который не я, поэтому объеду. Я уже собрался выходить, в лучших традициях разборок на дороге, поглаживая обрез, но меня остановил Матвейка. И, по сути, спас от наваждения.

— Дяденька, а вы что, такой же злой, как и они? — столько в голосе было горечи разбитых надежд, что меня будто ледяной водой обдало.

— Нет, малыш, — я правой рукой потрепал парня по голове, а левой выставил средний палец к окошку, типа закрывая для себя конфликт. — Это просто злой дух голову морочит.

— А тем дядям тоже? Если духа изгнать, то они снова добрыми станут?

— А это хороший вопрос, Матвейка, — но ответа на него у меня пока нет.

Вторую часть я про себя сказал. Подрулил на небольшую площадь перед колокольней и уперся в баррикады из перевернутых телег. Опять вспомнил бестиарий — фобос захватывает умы людей и собирает вокруг себя, формируя ни то паству, ни то армию. И питаясь тем ужасом и горем, которое они сеют.

И эти парни уже были здесь. Несколько человек преграждали путь к входу в колокольню, а еще две группы начали стягиваться из ближайших зданий: трактир справа и мастерская слева. В центре площади прямо под колокольней лежало тело, с вывернутыми в разные стороны конечностями и расколотой о брусчатку головой.

А вот и наш катализатор — либо банкрот, либо разбитое сердце, которое привело к разбитой голове.

— Матвей, давай уедем, — Искра тронула меня за плечо. — Их слишком много, а с нами дети.

— Попробуем, — я включил заднюю, правда, не особо рассчитывая, что нам дадут уехать, народ уже начал подтягиваться и окружать.

И действительно — выезд с площади перегородили, выкатив телегу, нагруженную толстыми бревнами. А еще и Матвей, услышав наш разговор, дернул дверную ручку, открыл на ходу дверь и прыгнул на улицу.

— Это они, это они, — сквозь слезы закричал пацан. — Дяденька, это они. Не уезжайте. Иначе я сам.

Уговаривать меня не пришлось. Может, Матвейка успел далеко отбежать, и его защита от фобоса развеялась. А, может, просто страх за пацана и за тех, кто у меня в моторке. Но получилось то, что получилось…

— Вы что здесь третесь?!! Бегом отсюда…

Я закричал, выскакивая с обрезом наперевес из моторки. Дважды выстрелил в воздух, нагоняя паники и давая последний шанс свалить тем, кого фобос пропитал еще не окончательно. Закинул разряженный обрез на сиденье и крикнул Искре, чтобы закрылась. А потом достал «гусиную лапку» и пошел догонять Матвейку.

На площади осталось восемь человек. На вид совершенно неадекватных — налитые кровью глаза, пена на губах и перекошенные в гневе рожи. В руках топоры и ножи, парочка с дубинами, на скорую руку превращенным в булавы. Матвейка успел добежать до первого, бросился на него с кулаками, но его просто, как котенка, подняли за шкирку и собирались тряхнуть о ближайшую стену.

Мы с «лапкой» с этим не согласились. Я подскочил и воткнулся между ними, по ходу «лапкой» ломая мужику локоть. Оттолкнул его и догнал ударом в голову. Прикрыл пацана от нового противника и отбил, летящий в меня топор. Увернулся, отмахнулся и сморщился от хруста ключицы и раненого вопля. Оттолкнул Матвейку в сторону моторки и уже сам пошел в атаку, раскручивая «лапку».

Муху звать не пришлось, хватало собственной дури и злости. Ударил первого «клювом», развернулся и острым концом проткнул второго. Отбил удар третьего, придавив его руки с дубиной к земле и сломав ему челюсть, на обратном ходе «лапки». Увернулся от несущегося на меня четвертого, проводив его ударов в затылок.

Еще двое развернулись, будто их позвал кто-то, и побежали внутрь колокольни.

Я за ними — первого догнал уже на первом этаже. Протащил по лестнице, пересчитывая зубы и ступеньки. Второго уже только на самой крыше.

Парень выглядел странно. Плечи вздернуты, в руках ножи, но смотрят в пол. Раньше, наверное, парень был местным красавчиком, этакий брат Аленки для рекламы шоколадки. Большие глаза, длинные ресницы, светлые кудри — это и сейчас все осталось, вот только выглядело слишком кукольно. Будто где-то наверху над колоколами сидит кукловод и тянет за ниточки.

Черная тень взметнулась под потолком. Раздался неприятный хохот и дребезжа отразился внутри колоколов. А «кукла» пошла на меня — неуклюже, но бодро и уверенно. Синхронно вскинула руки с ножами, расставив их широко в стороны, и даже попыталась ударить, но чересчур уж механически. Я легко отбил удар и отбросил «тело» в сторону. Он ударился головой о колокол, вызвав оглушительный «боммм», откатился и начал вставать опять.

Сначала плечи, потом локти, потом задница поднялась, подтягивая ноги — реально будто его за ниточки сверху поднимают. Парень встал и совершенно пустым взглядом уставился на меня.

Сверху опять метнулась черная тень — дымный сгусток рухнул с потолка на плечи «куклы». Окутал голову и быстро втянулся внутрь. Будто пылесосом всосало через ноздри, глаза и уши.

«Кукла» встряхнулась, тело расслабилось и стало подвижней. Парень хрустнул шеей, выправляя позвонки, и подкинул в руке нож. Направил его сначала на меня, а потом театральным жестом сделал вид, что перерезает себе горло.

— Сюда иди, я намеков не понимаю, — я сделал шаг в сторону, чтобы было место для маневра.

И в этот момент, вселившийся в парня, фобос прыгнул. Но не на меня, а в сторону открытого балкона. Рванул к перилам и уже подпрыгнул, занеся ноги, чтобы сигануть вниз, как я зацепил его «лапкой».

— Ну уж нет, говорю же, сюда иди! — я дернул на себя и ударил, корректируя полет, так, чтобы парень влетел в колокол.