Сказки тени (СИ) - Сомору Войцех

Похоже, Цинь — просто глупый цзюэ, которому власть вскружила голову. Север всегда расставляет всё по своим местам.

***

— А как живёт в Ночное шествие столица?

Вэй перетягивал целую связку жареных гекконов, скептически рассматривая третий тюк, который паковала для брата Сюин.

— Слушай, ты уверена, что всё это заберут с очередной поставкой? Как-то много получилось для просьбы…

— О, отец договорится об этом. Он не хочет слышать мои завывания третью неделю подряд, поверь мне.

— Манипуляторша.

— И горжусь этим! Ты… О чём ты спрашивал?

— Ночное шествие через неделю. Я никогда не проводил его в Лояне.

— А? Да ладно тебе, можешь остаться у нас, хотя на постоялом дворе тоже безопасно.

— В смысле — безопасно?

— Чжан… ты всё-таки такой глупый. Мы в городе, охраняемом светом нашего великого Императора, да славится правление его семьи десять тысяч лет, — хихикнула Сюин. — Императора, оберегаемого шэнми. Ночное шествие проходит мимо наших домов, потому что отец оставляет печати, и демоны не в силах их преодолеть.

— То есть… У вас никто не умирает?

— Ну, разве что в трущобах, но кто этих бродяг считает.

— И вы не баррикадируете двери?

— Нет.

— И спокойно ждёте рассвета?

— Ну… да.

— И не слышите этих… тварей?

— Чжан! То, что один раз в год Бездна приближается к нашему миру, и её отродья выходят на улицы, не умаляет силы шэнми. Ты же видел, на что отец способен, сам мне рассказал. Всё будет хорошо. Почитаешь книгу и ляжешь спать. Всё. Обычная ночь.

Вэй молчал, как-то слишком тяжело глядя на Сюин.

— Ты никогда не видела их вблизи, да?

— И не собираюсь. Демоны и так опасны, а в Ночное шествие — тем более. Так боишься — ну и приезжай к нам каждый год. Кан будет рад, если окажется в отпуске.

— Я… Это как-то…

— Да брось, Чжан, ты просто от безделья здесь на которую неделю задержался?

— Не задержался я!

Сюин хитро улыбнулась. Дурной он был, но хороший. И приходил к ней каждый день — скоро придётся слушать нотации отца.

— «Не задерживайся» подольше, хорошо?

Вэй покраснел, что-то забормотав, а Сюин бросила ему новый тюк.

— Давай, нам нужно ещё яблоки запаковать, Кан их обожает до помешательства. Интересно, на севере хоть какая-то нормальная еда растёт?

***

На следующий день солдатам огласили приказ о возвращении караула вдоль рудников, а Сяо поделился с капитанами новостью о том, что подготовки к Ночному шествию можно не ждать.

И это было последней каплей. Кан раздражал — своим говором, упрямством, заносчивостью и сумасбродством. Сама Бездна не знала, каким образом он за неделю успел всё продумать, но после долгого совета все сошлись во мнении, что и дозоры он изменил со злым умыслом. Пораскинув мозгами, солдаты обнаружили, что поставили их с напарниками, которых они терпеть не могли, из-за чего не выходило ни поспать нормально, ни выпить, ни даже партейку сыграть.

И теперь ещё вот это.

Решение приняли моментально, а указать Циню подобающее ему место задумали ночью. Сяо, выслушав бунтовщиков, перекрикивающих друг друга и поносящих Циня на чём свет стоит, мешать не стал, но и участвовать отказался. Как только солнце начало скрываться за кромкой деревьев, Лян Сяо сплюнул на землю, оседлал лошадь и, не говоря ни слова, уехал из форта. Цинь казался ему дурным мальчишкой. Жаль его, но не настолько, чтобы наживать себе проблем.

— Может, мы сами подготовимся к шествию?

Один из офицеров как-то растерянно посмотрел на сослуживцев. Дурное всё-таки дело они задумали.

— Ага, чтобы он накорябал на своих дощечках фамилии и отправил окружному цы-ши*, а там и в столицу? А потом поедешь ты в шахты, да только не охранять, а тележки тягать. Нет уж, покончим с этим — тогда и подготовимся. Шесть дней осталось.

— И то верно. Ну что, начнём?

— Как стемнеет. Передай остальным.

Кан наконец-то провалился в сон.

Он был слишком измотан за последние дни, пытаясь собрать безумную головоломку форта Илао. Время утекало сквозь пальцы, и Кан честно признался себе, что выстраивать отношения — не его сильная сторона. Он понятия не имел, как найти общий язык с северянами и при этом умудриться изменить тот порядок, который неизбежно загнал бы их зимой в голод, а летом привёл бы в форт инспектора из столицы.

Половина присланного снабжения, не только продовольственного, волшебным образом улетучилась, а просить новое было бесполезно. Дисциплина среди состава умерла задолго до его приезда, и сейчас он с какой-то любовью вспоминал пьяных Чжанов и даже генерала Вана. Под командованием последнего хотя бы не возникало вопросов о субординации. Что же делать?

С тяжёлыми мыслями Кан не расставался даже во сне, мучаясь дурными кошмарами, в которых они с Цзыданем менялись местами, и уже его, Кана, остывающий труп, заметённый рыхлым колючим снегом, находил бывший начальник гарнизона на замёрзшей тропе.

Как только на землю опустилась темнота, а в форте вспыхнули первые факелы, около кабинета Циня стали собираться заговорщики — несколько рядовых солдат и весь офицерский состав, за исключением Сяо. Остальные поддерживали замысел молчаливым бездействием: форт утопал в повседневной рутине, словно ничего особенного не происходило.

Капитан Шао постучал в дверь и заглянул в кабинет, освещённый тусклым лунным светом, пробивающимся через решётку.

— Господин Цинь? Нам бы на пару слов.

Махнув рукой остальным, он прошёл внутрь. Было темно, в воздухе всё ещё витал запах дыма, поднимающегося над огарком свечи. Дёрнув за ручку двери, Шао убедился, что спальня заперта. К ней тут же подтолкнули бывшего интенданта, зазвеневшего связкой ржавых железных ключей, — по долгу службы он носил их с собой и совершенно случайно забыл отдать дубликаты после того, как Цинь его разжаловал.

Тихо щёлкнул замок, но дверь не поддалась. Шёпотом выругавшись, один из солдат жестом приказал интенданту отступить и достал странный металлический прутик с двумя крюками на концах, погнул его и просунул в замочную скважину, чтобы подцепить щеколду. Осторожный, гад, этот Цинь, да только баррикады не помогут, — вот о чём думали все, не задаваясь вопросом, зачем их товарищу такое приспособление.

В тишине раздался ещё один щелчок.

А потом они просто отрапортуют о неудачно прошедшем шествии. Или голодном демоне. Какая жалость! Бедный столичный мальчик, он не был готов… И похоронят с почестями, а там уже даже его отец не сможет выяснить, что случилось — плоть разложится. А может, стоит просто подманить волка? Волки всегда голодны. Это они решат позже.

Первые шаги.

Темнота спальни — ни лампы, ни факела, ни одной лишней вещи. Спящий Цинь на кровати. Надо просто зарезать его, как свинью, и дело с концом. Капитан Шао снял со стены факел, поджёг его и поднял над головами. Пламя вспыхнуло, облизывая стены, и тени солдат заметались по каменной кладке, обнажая один ряд знаков за другим. Десятки, сотни странных письмён, от одного вида которых солдаты замерли, не понимая ничего.

Они никогда такого не видели, что это за язык? Знаки скалились со стен, переплетаясь между собой, отпечатывались на сетчатке глаз, завихряясь в странном танце. Задрав голову, кто-то заметил, что они даже на потолке. Может, Цинь сумасшедший? Может, здесь что-то не так?.. И зачем Цинь спит с повязкой на глазах? Но письмена…

Что это за язык?

Почему так больно?

Почему знаки расплываются перед глазами?

Откуда эта ноющая боль, прорастающая от глаз к вискам, точно иглу вводят прямо в череп?

Куда делись письмена?

Куда пропала комната?

ПОЧЕМУ ОНИ НИЧЕГО НЕ ВИДЯТ?!

Крики разрезали тишину, будто удар клинка, и моментально разбудили Кана.

Он не видел, но слышал людей — двое, трое… Пятеро внутри, ещё несколько снаружи. Решились-таки. По комнате метались солдаты, цепляясь за пустые глазницы, размазывая пальцами что-то липкое, от чего вой только усиливался.