Дорога, ведущая в никуда - Муравьёв Константин Николаевич
Сравнил с планом, подготовленным нейросетью.
«Да, так и есть», – понял я. И посмотрел в сторону, что вызвала мой наибольший интерес. А там угадывались очертания еще одной двери.
– Идем, – подбодрил я себя и выдвинулся в ее сторону.
Тут я даже пробовать что-то другое не стал, а сразу разрушил двери и часть стены, воспользовавшись своим полезным плетением.
Вхожу внутрь, и первое, на что я натыкаюсь, это почти нетронутое тело в каком-то непонятном скафандре, сидящее напротив двери.
– Хм, – глядя на него, констатировал я, – по крайней мере, вы хотя бы похожи на людей.
Скафандр поврежден, но такое ощущение, что это влияние времени, а не пережитых событий.
Тело же внутри давно иссохло и превратилось в мумию.
Аккуратно обхожу его по кругу.
За креслом какой-то пульт.
Понятно, неизвестный первоначально сидел за ним, ну а потом просто развернул кресло в другую сторону, да так и умер в этом своем положении. И, похоже, произошло это уже гораздо позже крушения корабля.
Подхожу к пульту и не верю своим глазам. На нем еще даже что-то моргает. Это при том, что сам корабль практически разрушен.
Но не успеваю я даже поднести к нему руку, чтобы смахнуть пыль и прочитать надпись, как со мной связывается Ведунья.
– Регистрирую устойчивый открытый канал связи. Произвести подключение?
Во мне заговорил вечный червячок сомнений.
«Мне это может чем-то грозить? Есть возможность обезопасить нас как минимум от подключения с другой стороны обнаруженного канала?»
– Подключаю собственный брандмауэр безопасности, усиленную фильтрацию и контроль входящего потока данных. Перевожу прослушивание канала в пассивный режим. До момента перехода на активную обработку потока данных обнаружение точки подключения к каналу является неопределенной постоянной.
«Хорошо, меня это устраивает», – согласился я с мнением нейросети. После чего еще раз, посмотрев в сторону двух горящих огоньков, скомандовал:
– Подключаемся.
И уже в следующее мгновение у меня в сознании возникает голос.
– Это рейдер «Пять», мы выбыли из боя в районе исследовательской станции «Туар». Рейдер попал под обстрел боевого крейсера Республики Трех Солнц. Мы потеряли управление и не смогли вовремя катапультировать экипаж. На корабле остался капитан Дерс, второй помощник Стир и медик, лейтенант Тиса. Груз медикаментов в колонию доставлен. Надеюсь, он им поможет.
Тут раздается какое-то шуршание и посторонний голос.
– Кэп, я не смогу увернуться от этой чертовой станции… Приготовьтесь… Сейчас будет боль…
А дальше сильный треск, грохот и тягостное молчание. Но продлилось оно не долго.
– Это капитан Дерс. Мы потерпели крушение. Наше местоположение неизвестно. Но, похоже, что мы врезались в станцию. Почему тут еще никого нет, мне не понятно. На корабле уцелел только резервный командный пункт. На внешние запросы не отвечает ни один искин. Нет связи с другими членами экипажа. Полученные результаты тестирования корабля не радуют. Полностью разрушена вся инфраструктура. Разгерметизация корпуса. Фатальные повреждения большей части судна. Пытаюсь покинуть командный центр, но он заблокирован. Команда на разблокировку не проходит. По показаниям системы жизнеобеспечения скафандра, мы в открытом космосе, как в каюте, так и за ее пределами вакуум. Система жизнеобеспечения, даже с учетом перехода в режим гибернации, протянет не больше семи лет. Передаю наши последние координаты.
И дальше голос отключается.
Я думал, что это будет последнее сообщение, но нет.
– Это капитан Дерс. Из состояния гибернации меня вывела система жизнеобеспечения скафандра. За бортом корабля происходит что-то странное. Я слышу шум и грохот, чего в открытом космосе быть не должно. К тому же я чувствую непонятное состояние ускорения, будто нахожусь в свободном полете… Вот тарк…
А дальше был реальный грохот, и передача прекратилась.
Хотя нет.
Я слышал сиплые вздохи. Но и они не продлились очень долго. А потом сообщение прервалось.
– Так значит, ты и есть капитан Дерс, – спросил я вслух. После чего подошел к сидящей в кресле мумии.
Меня еще во время прослушивания сообщения смутило несколько моментов.
Первое, он пытался выбраться из этого резервного центра управления, но я не вижу, что кто-то делал попытку взломать внутренние переборки или что-то похожее. Про дверь я уже ничего не скажу, ее я вынес плетением, но по окружности также ничего не было.
Второе. Это судно боевое, и по определению у всех членов экипажа, по факту боевых офицеров, должно было быть с собой какое-то оружие. Только вот, похоже, ничего не было. По крайней мере, тут в каюте я ничего не нашел, хоть и проверил все не один раз, да и Ведунья со своим сканированием вряд ли бы что-то пропустила.
Дальше, и это третье. Он несколько раз упоминал открытый космос и вакуум. Но я был снаружи, там что угодно, но только не открытый космос и уж тем более не вакуум.
Ну и четвертое. В открытом космосе он бы сохранился значительно лучше. Там как с капитаном, так и его скафандром ничего бы не случилось.
Не все мне в его рассказе до конца ясно, но кое-какой вывод я все же сделал.
Тот второй грохот, когда капитана вывело из гибернации, как он ее назвал, похоже, тогда что-то произошло с этим самым помещением, читай, той самой станцией, в которую они врезались.
И есть у меня подозрение, что она свалилась с орбиты на ближайшую планету, где мы все сейчас и находимся.
Хоть это и предварительные выводы, но я почему-то был уверен в их относительной точности, ну а более подробно обо всем этом я смогу узнать, выбравшись отсюда.
Решив все таким образом, я осматриваю тело сидящего в кресле мужчины.
Не хочется почему-то в этом случае мародерствовать, но слишком уж необычна эта встреча, чтобы оставить ее без особого внимания.
«Хм, – найдя карман в скафандре, я вытаскиваю из него очень уж знакомую карточку, до боли похожую на ту, что я и сам недавно получил в Когле, – оставлю-ка я ее себе».
Что интересно, больше у капитана ничего с собой не было.
Складывалось впечатление, что он или не только он, но и вообще они все откуда-то уходили в огромнейшей спешке и захватили с собой не то что даже самое необходимое, а просто ушли, кто и в чем был.
Ладно, что тут еще?
И я смотрю на приборную панель.
«Ведунья, мы сможем разобраться, какой модуль из этого убитого хлама работает, и забрать его?»
Меня в основном интересовало то, что осуществляет эту передачу. Первое, оно до сих пор работало, второе, мы смогли к нему подключиться, ну и третье, с чем-то эта штуковина постоянно пыталась связаться. Не знаю, правда с чем, и актуально ли это сейчас, но есть определенная доля вероятности, что те, с кем можно связаться через это самое устройство, еще где-то существуют.
«Хотя точно существуют, – сообразил я, – как минимум мы с нейросетью смогли перехватить рассылаемый сигнал».
– Кстати, а почему мы его не могли уловить раньше? – уже вслух удивился я.
– Передача была инициирована пользователем, когда он оказался в зоне действия сигнальных систем, – передала мне Ведунья.
А вот это уже интересно.
Похоже, кто-то все же настроил отсылку сообщения тем, кто рано или поздно попадет на корабль. И что-то было у меня такое подозрение, что это далеко не капитан судна, который сейчас находился перед нами.
«Ведунья, проверь помещение и проведи его углубленное сканирование, может так оказаться, что тут работающих агрегатов несколько больше, чем мы с тобой предполагаем», – передал я нейросети и осторожно отошел назад. Хотя этот последний шаг был излишним.
Если бы меня хотели уничтожить, то уже сделали это, а не дали возможность прослушать сообщение мертвого капитана.
– Углубленное пространственное сканирование запущено, – доложила нейросеть.
И примерно через пару секунд моего субъективного времени она выдала мне схему, где были отмечены детали корабля, с вероятностью, превышающей семьдесят процентов, все еще функционирующие.
