Рождение луны (СИ) - Сантана Андрей

А вервольф горячих потоков еще какое-то время ошарашенно лежал, не двигаясь, проведя кончиком пальцев по губам.

— Ух! — лишь через пару секунд начал дышать юноша. — Опасная красота... хе, — провел он по волосам. — Давненько я не испытывал таких чувств.

Несмотря на всю свою напыщенность, Риот понял, что иметь дело с аристократичными дамами не то же самое, что с волчицами.

— Почему я всегда снизу? — рассмеялся рыжий.

Глава 19 Антуанетта

Молоточек настенных часов, украшенных маленькими человечками, выдвинувшись вперед, несколько раз ударил в звонкий колокольчик, провозглашая новый рассвет. Всегда спавшая на спине благородная госпожа медленно открыла глаза. Среди постельного белья цвета снега одна из самых красивых женщин Черной Земли начала еще один день. Расплетенные волосы ложились на оголенную грудь, мертвый взгляд, устремленный в ростовое зеркало, проходил по каждой складке кожи, по талии, подобной горловине песочных часов, стройным ногам, мушке у губы, по отсутствующим рукам... Там, где начинались плечи, виднелись входные пазы для протезов. Сначала Антуанетта заменила свои пальцы, потом запястья, и неидеальность рук толкнула её на радикальный шаг — полную замену конечностей.

Антуанетта де Мари Первая — владелица нескольких швейных фабрик, любимица народа из-за щедрых благотворительных акций, лучшая подруга Великой Охоты, что лично сделала редизайн современной формы. Женщина, укрепившая статус нежной половины населения людей: девушки не обязательно ведьмы и имеют такие же права, как и все.

Все это…

…была её маска. Мантия, скрывающая очерствевшую натуру. Личность, что, подобно пауку-черной вдове, убивала каждого мужа и ухажера, забирая его богатства себе, одновременно придерживаясь всех норм права. Все это она делала ради своей единственной, первой и последней дочери. Которая уже давно была мертва. И, влача свое аморфное существование, благородная лишь делала то, что уже привыкла делать: богатеть и поддерживать статус аристократки… а её тихое безумие отражалось в измененном поместье. Белый цвет был повсюду, во всем и вся, он напоминал ей цвет длинных шелковистых волос.

Двери в комнату распахнулись, и, согласно строгому распорядку, зашел пожилой дворецкий с пятеркой горничных. У каждой из них была полупрозрачная вуаль на лице, чтобы они не смели смотреть на госпожу, а только себе под ноги. Обученные девушки начали долгий подготовительный процесс к выходу баронессы. Омовение — точнее, обтирание полотенцами, — пристегивание протезов, укладка волос, корсет, шелковое нижнее белье с подвязками, платье и, конечно, маленькая траурная ленточка на шею, которую Антуанетта поклялась носить до скончания своих дней.

— Рамон, — спокойно произнесла госпожа имя старого дворецкого. Единственного, кто служил де Мари долго. — Эти часы, — закрыла она глаза, пока горничная наносила ей макияж.

— Подарок лорда Трисили? — Это был нынешний кавалер скорбящей матери — и именно тот, кто решил впечатлить её шоу в форте.

— Я дала ему увидеть, как вешаю их на стену, — вновь открыла глаза Антуанетта, позволяя аккуратно покрыть свои губы темной помадой. — Теперь избавься от этой мерзости.

— Будет исполнено.

Белый фрак, широкие плечи, седеющие бакенбарды. Рамон был воплощением утонченности и стати.

Тишина и шуршание одежды — единственные звуки. Напряжение и страх читались в каждом движении девушек. Некоторым из которых только-только исполнилось шестнадцать.

— Да, и подготовь мой траурный наряд, скоро он мне понадобится.

— Свадебный в этот раз отложить? — со всей серьезностью спросил Рамон.

— Трисили умеет только языком работать, его семья уже давно якшается с бедняками. — Горничные, поклонившись, оставили пару наедине. — Несколько месяцев — и этот червяк уже подписал все нужные мне документы. Думаю, в этом цирке уродов он и собирается подарить мне кольцо. — Антуанетта заметила, что тушь на ресницах немного не доведена до идеала, и решила сама закончить дело.

— Очередная хорошая партия, госпожа...

— Неровно, — процедила аристократка. — Та, что занималась ресницами.

— Будет наказана, — сразу кивнул Рамон. И добавил: — Вы уверены, что пойдете без сопровождения?

— Все в порядке, я действительно хочу насладиться моментом. — Косметика отправилась в специальную подставку. Больше двух часов приготовлений, и вот все закончено, Антуанетта готова завораживать и влюблять в себя.

— Чудесно выглядите.

Зеленые глаза смотрели на дворецкого, как на жука. Еще один день, полный лжи и тоски. Иногда благородная думала уснуть и больше никогда не просыпаться. Зачем все это? Человек без смысла в жизни, пустой и полный зла. Все вокруг казалось зажеванной пленкой, что покрыта разрывами, искажениями, серым налетом, и даже лица на ней — простые белые пятна.

Каблуки зацокали по пустому поместью. Картины, написанные маленькой Аннет, висели повсюду. И прислуга, протиравшая пыль, сгибались в поклоне перед госпожой и, как пожара, сторонились детских рисунков.

— Лорд...

— Уже ждет меня, это само собой, — отмахнулась Антуанетта.

У самой двери перед выходом — глубокий вздох. Улыбка, блестящие жизнью глаза, грудь вперед.

— Любимый, как я рада тебя видеть!

Совсем другой человек спускался по каменным ступенькам.

— Взаимно, дорогая, — лорд Трисили был при полном параде. Гладко зачесанные назад волосы, жилет с серебряными пуговицами, легкая накидка.

Подав даме сердца руку, он помог ей спуститься и, поцеловав бархатную перчатку, подвел к карете. А их было две: в одной ехали благородные, в другой — целый отряд Красных Мундиров. Дверцы хлопнули, паровые протезы на копытах дали выхлоп, кучер щелкнул поводьями.

— Уверен, тебе понравится, — устроился Трисили напротив дамы.

— Ох, не сомневаюсь, — состроила она глазки. — На последнем балу моя подруга лестно отзывалась о тайном шоу Бэроу.

— Забавно, — вытер платком лакированный каблук мужчина. — Многие знают про это место, но оно все равно тайное.

— Ох, милый, тебе ли не знать, как развлекаются богачи, — в голосе послышались пошловатые нотки.

— Ха-ха! — Мужчина смеялся над каждой шуткой Антуаннеты — червяк, ползающий у её ног и желающий вступить в брачный союз, вернув своему дому статус. — Надеюсь, ты останешься довольна этим днем, — взял он её руку, намекая на вечерние утехи.

— М-м-м. — Женские пальцы прикоснулись к колену кавалера. — А вы ненасытны, дорогой лорд.

— Мне всегда мало твоей красоты. — Влюбленный взгляд.

Грязь, мерзость, ничтожество.

— А мне — тебя, Трисили, — лишь улыбнулась Антуанетта. Но не предстоящему шоу или любовнику, а тому, что будет дальше.

Карету, скатившуюся ровного тракта, слегка затрясло. Кортеж углублялся в хвойный лес. Извилистая дорога, указательные знаки, и, когда солнца достигли зенита, аристократы прибыли на место. Дверца вновь распахнулась. Лорд Бэроу, как обычно, собственной персоной встретил гостей у моста, и лживость его змеиной улыбки прочиталась госпожой с полувзгляда.

— Надеюсь, дорога была легкой. — Поклон, поцелуй ручки.

— Бэроу, прошу, избавьте меня от лишних церемоний света. — Уставшая от тряски Антуанетта слегка помрачнела. — Мы здесь, чтобы отдохнуть.

— Конечно, миледи.

Пока вся группа входила в форт, лорд Трисили вновь и вновь спрашивал, все ли будет по высшему разряду, и Бэроу, ведя светскую беседу, всячески обхаживал своих гостей.

— А это, госпожа баронесса, небольшой подарок от форта Радость вам, — протянул размалеванный букет выращенных цветов.

— Мои любимые. — Вдыхание свежего аромата, и лицо холодной аристократки разгладилось. — Хорошо вы подготовились, — оценила она этот жест.

— Искаженные снежинки, ваши любимые, госпожа, — оперся на трость Бэроу.

— Ну, начало неплохое, — посмотрела женщина на домики форта, отмечая чистоту и порядок.