Евгений Лотош - Делай что должно
– Да знаю я, - отмахнулся Майно. - А ты-то при чем?
– А я - бывший Хранитель, - вздохнул Тилос. - Понимаешь, меня научили тому, что самое ценное в мире - это разум. В этом мире Игра держит его в могучих цепях, сбросить которые он не в состоянии. Только конец Игры может освободить этот мир, позволить ему нормально развиваться. Думаешь, я поверил, что тебе, демиургу, нужен интересный собеседник? Я же знаю - ты можешь в любой момент связаться со своими и общаться сколько влезет на любом уровне. Нет, я нужен тебе для другого.
– И для чего же? - сухо осведомился Майно. В его глазах разгорался опасный блеск.
– Да для той же Игры, - пожал плечами Тилос. - Даже демиургам не позволено нарушать законы природы, пусть они сами их и устанавливали. Закон природы можно только обойти. Один из таких законов, насколько я понимаю, - это территория, которой ты имеешь право управлять. Сколько - сорок девять процентов? Шестьдесят шесть? Как близок к этой величине размер твоей империи? Все твои данники - ты не завоевываешь их, не присоединяешь только потому, что размер твоих владений превысит критический. И тогда Игра завершится. Ты и меня хочешь сделать таким наместником, формально независимым, на деле - марионеткой. Это позволит тебе контролировать и тот, второй континент…
– Что… - начал было Майно, но Тилос перебил его:
– Не держи меня за идиота, Камилл. Ты не собираешься побеждать в своей Игре. Ты хочешь растянуть ее навечно. Тебе нравится быть Повелителем, Великим, Многомудрым! Там, у себя, ты середнячок, ни на что толком не способный. Ты даже свой мир спроектировать не можешь, берешь готовые у Конструкторов. А здесь ты - пуп земли, ось, вокруг которой вращается мир, пусть примитивный, но целый мир! Ты и в самом деле думаешь, что я буду помогать тебе в этом?
– Чтоб тебя… - в сердцах побормотал Майно. Хлаш почувствовал, как его приподнимает в воздух, вращает и силой припечатывает к дальней стене. Он опять не мог пошевелить даже пальцем. Рядом застыли Ольга и Заграт. Тилос неподвижно стоял на месте.
Майно отвернулся и побрел к трону. Усевшись на его краешек, он покачал ногой.
– Интересно, почему ты не согласился хотя бы притворно, чтобы потянуть время, - скорее сказал, чем спросил он. - Твоя попытка отослать сообщение… Ты что, не надеешься на помощь своего любимого Джао?
– Попытка? - усмехнулся Тилос. - Почему же попытка? Сообщение ушло. Джао его получит. Боюсь, тебе придется объясняться перед Комитетом Чемпионов, или как вы это называете. Об одном жалею - не послал сообщение раньше, от себя. Все колебался, дурак, боялся, что напраслину возвожу. Пришлось несколько тысяч верст отмахать, чтобы решиться…
– Я сказал - попытку, - покачал головой Майно. - Именно то, что имел в виду. Игры кончились, мой мальчик. Думаю, тебе будет приятно узнать, что я слегка модифицировал Станцию. Любое сообщение, запущенное без моего ведома, должно было задействовать механизм ее самоликвидации. И задействовало, что интересно.
Тилос хранил безмолвие.
– О последствиях ты догадываешься, - продолжил Майно, не дождавшись ответа. - Пузырь оторвался от нашей вселенной. Оторвался навсегда. Не совсем так, как положено, но оторвался. Теперь найти нас не сможет никто, даже твой любимый Джао. Теперь Игра не завершится никогда, ты уж меня извини. И это больше не игра. Это - жизнь.
– С тобой в главной роли. Несчастный мир…
– Счастливый, - спокойно возразил демиург. - Я сделаю из него настоящую сказку. Твой бесценный разум не пострадает. Я сохраню все три расы и установлю гармонию. Придется обходить кое-какие законы, но это не проблема. Я еще раз спрашиваю тебя: не хочешь ли присоединиться ко мне, победителю?
– Нет, - Тилос был мрачен как туча. - Я примерно понял, что ты имеешь в виду. Это не просто отсутствие войны, а сказочный застывший мир. В нем не найдется места разумным существам, поиску, развитию. В нем будет незачем жить. В лучшем случае это - хорошо ухоженный свинарник, то, что я… мы могли устроить дома… в моем родном мире. То, что Хранители избегали любой ценой.
– Точнее, вас за уши оттаскивал Джао, - хмыкнул Майно. - Это дурак вбил себе в голову, что человек обязан сам набивать себе шишки и учиться только на своих ошибках.
– Мне симпатична эта точка зрения, - пожал плечами Тилос.
– Жаль, - Майно вздохнул. - Ну, нет так нет. Я потратил на тебя массу времени. Пытался щадить твое самолюбие, но я его тоже не лишен. Извините, ребята, в целях своей собственной безопасности вынужден…
Он вытянул руки, и между ладонями вспыхнуло уже знакомое пламя. Вот и все, подумал Хлаш. Жаль, конечно, но бывает и хуже.
– Это не больно, - утешил Майно. - Вы даже ничего не почувствуете…
– Нет! - с отчаянным воплем Теомир прыгнул вперед. - Нет! Ты обещал!…
Подхватив с пола забытую всеми тоскалу - Хлаш невольно залюбовался отточенным совершенством движения - он с размаху рубанул Майно по рукам чуть выше кистей. Демиург удивленно охнул. Бритвенно-острое лезвие аккуратно распороло обшлага кольчужной рубахи, изукрашенные блестящими камешками, и слегка надрезало кожу. На большее удара не хватило. Правда, огненный шар, еще не набравший полной силы, выскользнул из ладоней и косо ушел в пол, оставив небольшую оплавленную яму. Теомир попытался замахнуться еще раз, но клинок намертво застрял в воздухе.
– Ох ты гаденыш… - скорее удивленно, чем сердито сказал демиург. - Ну, хорек…
Меч вырвался из рук Теомира и отлетел в сторону. Сталь тоскливо зазвенела по каменным плитам.
– Ну, ублюдок… - вновь пробормотал Майно. - И это в обмен на подаренную жизнь? Ударил в спину? Так получай что обещано…
Теомир закричал. Его тело, извиваясь от невыносимой боли, поднялось в воздух, вокруг заплясали языки пламени. Противно запахло жженой плотью и палеными волосами.
– Теомир! - закричала Ольга, отчаянно пытаясь оторваться от стены. - Темка! Оставь его, гад, оставь!
Теомир все кричал и кричал, его одежда вспыхнула напоследок и рассыпалась белым пеплом, кожа шла огромными страшными волдырями. В некоторых местах волдыри лопались, из-под них брызгала кровь. Огромный сгусток сияющего пламени ударил ему в горло, и вопль оборвался. Но он все еще жил. Хлашу было невыносимо смотреть на его лицо, искаженное страшной мукой, и он попытался отвернуться. Но какая-то сила тисками сжала череп тролля, повернула лицо в сторону сгорающего заживо парня, глаза против своей воли широко распахнулись. Ужасная сцена въедалась ему в память, и он чувствовал, что ночные кошмары с сгорающим заживо Теомиром будут преследовать его до конца жизни. Впрочем, подумал он, вряд ли у него будет хотя бы еще один кошмар.