Кассандра Клэр - Draco Veritas
— Отец мне много не рассказывал, — они проходили мимо окна, совершенно непрозрачного от дождя. — Я знаю, он… был… Тёмным Лордом. И был другом моего отца — ещё в те времена, когда не являлся Вольдемортом.
Гермиона передернула плечами.
— Как это странно. Том Реддл. Здесь.
В голосе Драко прозвучало почти что веселье.
— А что в нашей жизни не странно? Что значит, по сравнению с этим, ещё один бессмертный маньяк, терроризирующий население? И, кстати, не могу не заметить, что я всегда говорил, что Симус Финниган добром не кончит.
— Это не Симус, и ты прекрасно это знаешь.
— Возможно, но спорим на что угодно, что Тёмный Лорд почувствовал в нём родственную душу: «Оп-па, а вот в этого парня вполне можно было бы вселиться! Сам по себе он нуль без палочки, вот уж мне будет где развернуться!»
— Однажды, — мрачно сказала Гермиона, распахивая двери совятни, — ты мне расскажешь, что у вас за проблемы с Симусом.
— Это всё в прошлом, — равнодушно сказал Драко, проскальзывая вслед за ней в сумрачную длинную комнату. Здесь, под самой крышей замка, запах дождя был куда сильнее, смешиваясь с запахом мокрых сов. Гермиона никогда не могла понять, зачем народ таскается в совятню целоваться. Она не могла представить себе никакой романтики и страсти под немигающими взглядами этих пучеглазых созданий.
Гермиона метнула в Драко сердитый взгляд.
— Симус в этом не виноват…
— Хочу на воздух — перебил ее он. — Тут все провоняло совами.
Он подошел к окну и выглянул наружу. Гермиона, тем временем, набросала несколько записок, включая и письмо в Гринготтс, и отправила с ними коричневую сипуху. А потом подошла к Драко, все еще стоявшему у окна.
Серебряные нити дождя скрывали всё, что было снаружи — и Лес, и окрестности. на оконном стекле она видела слабое отражение лица Драко — его глаза, окруженные длинными светлыми ресницами, сейчас казались темными, он пристально смотрел куда-то в пространство. Она знала, о чём он думает, — просто у неё были те же самые мысли: где сейчас Гарри? Всё ли с ним в порядке? Что он сейчас делает — под этим дождем? Один ли он, думает ли о них, выбросил ли их из своей жизни… Был ли сейчас в безопасности или стоял на пороге смерти — и узнал бы Драко, если бы это случилось? И догадается ли Гарри, когда уйдет Драко? Сядет ли на кровать, когда это случится, с глазами, наполненными пустотой, и с сокрушительным чувством, что всё рухнуло? Услышит ли шепот в темноте, говорящий, что он сам не понимает, что потерял?
Её обуяло мрачно чувство.
— Если ты захочешь найти его, — произнесла она ни с того, ни с сего, — ты его найдешь.
Он уперся в стекло кончиками пальцев в перчатке.
— Знаешь, иногда ты бываешь настоящей стервой, — сообщил он равнодушно.
— Мы говорим не о ком-нибудь, мы говорим о Гарри. Если ты его ненавидишь…
— Это не имеет ни малейшего значения — ненавижу я его или нет.
— Ты прав, — согласилась Гермиона.
Драко покосился на нее. Она увидела тусклый проблеск Эпициклического Заклятья в углублении между ключицами.
— Признаться, я ожидал куда более весомых аргументов, чем этот.
— Слушай, и, правда, не имеет никакого значения, что ты его ненавидишь. Ты можешь использовать это. Любишь ли ты его, ненавидишь ли, презираешь ли, мечтаешь убить или же думаешь, что он — единственный настоящий друг, когда-либо бывший у тебя…
— Если ты пытаешься вывести меня на разговор о Гарри, — перебил её Драко, забыв на этот раз назвать его по фамилии, — я сейчас же уйду отсюда, Гермиона, — честное слово.
— …это не имеет значения, потому что это по сути ничего не меняет. Связь, что есть между вами, не знает ни любви, ни ненависти, не зависит от эмоций. Ты выше этого. не будь ты так зол сейчас, ты бы мог найти его и нашел бы.
— Нет, — произнес он сквозь зубы. — Я не могу. Думаешь, что — я не пытался?
— Именно так и думаю, — возразила она. — Ты ведь можешь путешествовать по его снам. Он же смог аппарировать к тебе, когда тебе это было нужно…
— Я помню, — откликнулся Драко. — Тогда-то я и проткнул его мечом.
— Я могу это сделать, — с ноткой отчаяния в голосе сказала Гермиона, — я могу послать тебя к нему…
— Что-то я не уверен, что это именно то, что ты хочешь делать, Гермиона…
— Я просто хочу, чтобы Гарри вернулся, — пискнула она. — Чтобы он вернулся обратно…
— А я хочу Луну с неба. Мы не всегда получаем то, что нам хочется, — не замечала?
— Да как ты смеешь дерзить мне? — заорала вдруг Гермиона, потеряв над собой контроль. — Ты ведь даже не пробовал…
Он резко повернулся — так резко, что она даже не успела уловить его движение, он метнулся к ней и, схватив ее за руку, развернул к себе лицом, прижав спиной к холодному оконному стеклу. Когда он прижался к ней, она почувствовала исходящий от него запах противоядия, собственноручно приготовленного ею, — запах крови и горечи алоэ.
— Ты хочешь, — зашептал он, и его голос наполнился злыми, издевательскими нотками. Он стиснул её руки, — так крепко, что она чувствовала это костями. — То есть ты думаешь, я не хочу? Думаешь, я ничего не знаю об этих твоих недостижимых желаниях? Вы, чертовы гриффиндорцы, живете на самой поверхности, вас убивает и доводит до нервного срыва любой булавочный укол, малейшее разочарование. Вы в жизни не пытались научиться просто проглатывать это — даже когда это душащий вас яд. И то, что я научился это делать, что я не закатываю истерик над каждым чертовым обрывком бумаги, — для вас это знак того, что меня ничего не волнует. Вы думаете, что можете толкать и толкать меня, толкать и толкать — и я не сломаюсь?..
Он осёкся. Гермиона не знала, как поступить: откинувшись назад, он смотрел на неё с ненавистью и отвращением, словно она была олицетворением всех ненавистных ему гриффиндорцев — она была и Гарри, и Джинни, и самой собой…
Гермиона подняла голову.
— Мне больно.
— Ты говоришь это таким тоном, словно сама не знаешь, хорошо это или плохо, — протянул он.
— Нет, — резко вскинулась она. — Ты не об этом…
Звук дождя за окном стал еще громче, теперь он напоминал канонаду, стекло трещало под его напором.
Его голос был холоден.
— Мне кажется, я уже говорил, что тебе не стоит указывать мне, что именно я имею в виду.
— Иди к черту, Малфой, — отрезала она и попробовала оттолкнуть его от себя.
Но это не помогло. От любого движения их тела соприкасались только плотнее и плотнее. Она почувствовала, как пряжка его ремня впилась ей куда-то под ребра. Его одежда была влажной и пахла дождем.
