Хякки Яко (СИ) - "Rorshas"
И вот, когда суть и возможности сего творения дошли до членов Совета, никто толком не знал что сказать. С одной стороны такая тварь на защите рубежей Деревни дорогого стоит, а с другой… Если ей вдруг вздумается закусить не только пролётной птицей, но и парочкой шиноби Конохи? Что им тогда было делать? Как уберечь свои войска от столь страшного сторожа? И не станет ли он в одночасье узурпатором?
Ответ дал всё тот же Кагуя, что умилённо наблюдал за тем, как уходящий в небеса древесный исполин перебирается с одного места на другое, прокладывая себе путь огромными тёмными корнями.
Как оказалось Кагуя изначально вложил в своё творение ряд ограничений, дабы то знало меру, и первым из них была дорога. Главный Тракт, по которому в Лист добирались просители и торговцы. Живой Лес не имел там власти и обязан был пропускать любого, кто идёт этим маршрутом, правда, по приказу Кагуи, эту брешь в любой момент можно было перекрыть, опоясав Какурезато нерушимым заслоном живого щита, но до тех пор обычным путникам можно было не переживать за свою жизнь… по крайней мере до тех пор, пока они не сходят с тракта.
Вторым и пожалуй самым существенным ограничением твари была, как выразился сам Кагуя, возможность удалённого контроля и отличная память.
Первое представляло собой отросток, простой побег, что тем не менее был связан с общим телом Мори и потому позволял удалённо с ним взаимодействовать. Где именно находится этот росток Кагуя не сказал, обмолвившись лишь что передаст эту тайну Четвёртому Хокаге, вместе с контролем над созданным им чудищем. Сама возможность подобного изрядно облегчила ношу собравшихся, хотя мысль что в руках Тени Огня с каждым новым поколением скапливается всё больше и больше власти неприятно резанула сознание. Но желающих высказать своё мнение и протест не нашлось, а потому Третий продолжил говорить и вскоре развеял последние их сомнения.
Помимо контрольного отростка были ещё, правда эти возможность управлять чудовищем не предоставляли, но зато Мори запоминал чакру и физические данный любого, кто их коснётся, а учитывая что тварь вполне себе разумна, выделить в Белый Список тех, кому разрешён проход сквозь гибельные чащи будет не сложно.
Собственно, так и произошло. Третий довольно быстро рассадил по всей округе ростки своего творения и по прошествии ещё пары дней все шиноби Конохи могли без труда проходить по Лесу Смерти, как быстро его нарекли жители, и не спроста.
Когда Макото обходил новый защитный рубеж их Деревни он не мог не заметить, что во всём Исполинском Лесу не было слышно ни звука. Меж изумрудных крон царила мёртвая, неестественная тишина, а когда зоркий глаз Учихи увидел, как несколько ветвей, в считанные секунды перемололи в кровавую кашу неудачливую пичужку, всё встало на свои места. Это место было сродни огромной венериной мухоловке, чья алчная пасть с одинаковым равнодушие поглотит любого, кому не повезло оказаться в её тисках. И все они были живы лишь потому, что воля её создателя была такова.
Макото продолжал вглядываться в изумрудное сияние и думал. О мире, о войне, о людях и монстрах. Он думал о том, что их ждёт впереди и не окажется ли так, что вскоре на земле останутся лишь подобные этой твари создания — жестокие, бессердечные и ненасытные… Совершенные в своём омерзительном, уродливом естестве.
Данзо до рези в глазах всматривался в предзакатные сумерки, в тщетной надежде заметить меж плясок вечерних теней хоть что-то! Что-нибудь! Хотя бы малую зацепку! Но Мир настойчиво отказывал ему в этом желании.
Уже два дня к ряду его отряд взял наблюдает за местным храмом. Найти его было не сложно. Вести, добытые Хирузеном, оказались правдивы и сюда действительно постоянно стекался тонкий ручеек паломников и монахов. В основном местных, но бывали и весьма далёкие гости.
Религия юному шиноби была чужда, а потому единственное что он сделал прибыв на святое место — приказал обыскать его сверху до низу. Сделать это было просто — всё же парочка монахов, да редкие заезжие крестьяне не те кто может противопоставить себя элитным шиноби Листа. Вот только по итогу их всех ждало разочарование. Тут не было ровном счётом ничего — только разный хлам представляющий хоть какую-то ценность лишь в глазах настоятелей да храмовников. Но место точно было то самое, а потому юный Шимура приказал установить слежку и залечь на дно, опасаясь спугнуть их цель. Но вот прошло два дня, а она так и не появилась.
— У меня плохое предчувствие, — одними губами прошептал ему Хирузен, пристроившийся на толстой ветви соседнего дерева, — Кукудзу прав — пора уходить.
— Нет, — так же беззвучно ответил ему Шимура, — Ещё рано.
— Ты сам прекрасно знаешь, что это не так. Мы уже нарушили приказ. Данзо, нам надо уходить. Сейчас. Пока ещё не поздно. Мне всё это очень не нравится.
— Ты сам привёл нас сюда.
— В этом и проблема. Я не уверен до конца. Второй день размышляю об этом. Но слишком уж всё гладко сошлось. Слишком много совпадений. Слишком много — слишком. Я думаю меня вели. Возможно воздействовали.
— Ты уверен? — чуть нахмурив брови, адресовал товарищу вопрос взглядом молодой джонин.
— Да.
— Почему сказал только сейчас? Ты ведь понимаешь, что это значит.
— Он может быть здесь. Да. И Он знает что мы здесь. А значит и шиноби Травы знают. Надо уходить — немедленно.
— Нет, — почти срываясь на шёпот возразил Данзо, упрямо сверкнув тёмными глазами, — Раз Он здесь, мы не можем уйти. Надо закончить начатое.
— Наша цель — разведка. Не устранение, — отчаянно старался образумить друга Хирузен, — Мы и так нарушили прямой приказ Хокаге. Надо уходить.
— Мы сделаем больше чем от нас ожидают. Докажем что способны на большее. Это наш шанс, Хирузен.
— Шанс на что? — в отчаянии всплеснув руками, поднял глаза к небу молодой шиноби — Провалить миссию? Подставить свою Деревню? Умереть? Или свести счёты? Ты ставишь личные мотивы выше интересов дела! Так нельзя, Данзо! Это неправильно!
— Я думаю только о деле и благе Деревни! — ожёг товарища яростным взглядом юный Шимура, — Неважно, прикончим мы эту тварь или возьмём живьём — Какурезато только выиграет от этого!
— Хаширама-сан этого бы не одобрил, — решил ударить по больному Хирузен, сам невольно сжимая зубы от всей мерзотности своего поступка, но иначе было никак. Им срочно надо было покинуть территорию Кусо, или последствия могут быть непоправимыми.
Услышав это Данзо невольно замер на полуслове, но тут же вскинулся и уже готов был ответить, как вдруг в размеренной картине их двухдневной слежки возникла аномалия.
Он вышел прямо из храма. Вольготной, почти ленивой походкой прошёл меж длинных рядов тории, и замер на границе храмовой земли, явно ожидая чего-то.
Глаза двух шиноби невольно раскрылись в недоумённом изумлении. Они не единожды обыскивали Храм, использовали все доступные способы и все известные методы, и ничего! Ни единого следа! Но… этот ублюдок… это Он… это точно был Он!
Картины минувшего вновь вспыхнули перед глазами. Беспомощность, отчаяние и боль, а после пустота. Они раздирали сердце на куски, требовали свободы, выхода. Ему просто нужно было дать им волю, направить этот поток в один выверенный удар.
Чья-то тяжёлая рука до боли сжала его плечо, вырывая тем самым из пелены кошмаров. Данзо обернулся и увидел Хирузена. Он что-то шептал, но разобрать что именно Шимура не мог. Кровь набатом пульсировала в висках, руки до боли сжимали кунай. Всего один удар. Всего один…
Поворот головы стал последней каплей. Ублюдок сделал то, что делать был не должен, он отвёл взгляд в сторону и более медлить Данзо не стал. Приглушённый, скрытый техниками и рядами печатей очаг в мгновение ока вспыхнул сверхновой, разгоняя по каналам чакру, что тут же наполняла тело силой. Один рывок. Сзади в мелкое крошево разлетается верхушка облюбованной им сосны, оглашая округу протяжным треском, но это уже было неважно. Молодой джонин пробирался к своей цели медленно, через ставший вязким словно кисель воздух. Он прорывался прямо к ней шаг за шагом. Сердце не успело отбить даже один удар, а он уже был на расстоянии удара клинком. Один в горло, один в подмышку, два в живот — поражая печень и селезёнку. Проверенная годами комбинация не оставляла шансов на выживание ни одному шиноби, если конечно в его крови не текла родословная Великих Кланов, или если рядом вдруг не окажется квалифицированный ирьенин. Он отрабатывал её тысячи раз, причём в последние годы исключительно на живых мишенях, и потому сразу же понял, что что-то не так. Догадка пришла мгновенно — кунай слишком легко прошивает плоть, словно прорывается не сквозь слои мышц и тканей, но скользит в податливом жиру. Мгновенно сориентировавшись Данзо попытался перевести удар в плоскость и резко довернул клинок в право, буквально разрезая только начавшее реагировать тело пополам. Но опоздал. Вместо рассечённого трупа на землю упала отрубленная по плечо рука, в то время как её бывший владелец, слишком резво для того, кто только что словил четыре удара по жизненно важным органам и лишился конечности, отпрыгнул в сторону, мазнув по нему взглядом янтарных глаз, в которых напополам с безразличием читалась явная… насмешка.
