Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА
Я промаялся в размышлениях и уснул далеко за полночь.
Меня разбудил Герт, мой паж.
— Милорд, вставайте, к вам пришел король!
— Поднимайся, соня!
Отец был уже здесь. Под мышкой он держал объемистый сверток. Мой подарок?
Сверток лег на стол. Отец присел на постель и поцеловал меня в лоб.
— Поздравляю с днем рождения, сын!
— Спасибо, отец! Это подарок?
— Подарок тебя ждет за завтраком. В этом свертке книги твоей матери на драконьем языке. Ты его не забыл еще?
— Конечно, не забыл! Но, отец, как у моей матери оказались эти книги? Горские девушки и читать-то не умеют!
Король обернулся. В спальне были только мы вдвоем.
— Горянка Нелл была матерью Гранта, а твоя мать — Сьюхэрди — дочь дракона и моя сестра.
От такой новости дыханье застыло в груди.
Отца называли король–дракон. Я всегда думал, из‑за нашего фамильного герба! О, господи! Я — плод кровосмесительной связи!?
— Ты дракон, мой мальчик! Истинный дракон! Прочитай эти книги, и ты много поймешь сам. Одевайся, мы ждем тебя к завтраку!
Такого подарка я не мог ожидать! Я дракон! Мать Гранта — не моя мать! А где же моя?
Отец ушел, и я оглушенный сидел на постели не в силах двинуться с места. Тучи вопросов без ответа клубились в моей бедной голове! Я всегда верил отцу безоговорочно. Но то, что я от него услышал…
Помогая мне одеваться, Герт внимательно и озабоченно заглядывал в лицо.
— Вы не больны, мой принц?
Малый обеденный зал, окна которого выходили на заснеженный парк, был немноголюден.
Кроме слуг здесь были: наш дворецкий Серрей, мой братец со своими двумя пажами и маршал Жасс. Я присоединился к обществу вместе с Гертом. Ждали только короля.
— Карл, как ты полагаешь, что за подарок приготовил отец? Может, это вон там!
Два объемистых свертка возле окна выше человеческого роста были задрапированы зеленым бархатом.
Серрей стукнул жезлом об пол.
— Его величество король Грегори! Графини Харпер!
Но в дверь вошел первым не отец. Первыми вошли две незнакомые мне дамы. Вернее сказать — дама лет сорока и молоденькая девушка.
Следом шел улыбающийся король.
Дама была в синем платье, по лифу расшитом жемчугом. Девушка в светло–голубом.
Сердце мое остановилось, а потом забилось еще сильнее.
Чуть вздернутый носик, розовые губки, румянец на щеках, густые черные брови, а не выщипанные в нитку как у наших модниц. Девушка вошла, потупив взор, и клянусь, я увидел тени на щеках от ее длинных черных ресниц! Золотистые волосы почти полностью были спрятаны в сетку, но от тех, что были видны над высоким чистым лбом, казалось, шло сияние отполированного золота. «Златовласка!»
Я приблизился, шустрый Грант успел раньше меня, и поцеловал руку дамы, а затем узкую прохладную кисть девушки с розовыми длинными ногтями. Я коснулся ее руки, и она задрожала.
Я поднял взгляд и увидел ее золотистые глаза. Я пропал, я перестал быть и чувствовать. Ничего не было кроме этих глаз! В них был весь мир и все сущее в нем.
— Карл, пора уже отпустить руку нашей гостьи и сопроводить ее к столу! — только голос короля привел меня в чувство.
Я покраснел и нехотя разжал пальцы. Белокожее лицо девушки охватил малиновый румянец. Потупив взор, она дошла до стола, я отодвинул и придвинул ее стул. Ее белоснежная шея и верхняя часть груди стали доступны моему взгляду. В самом начале нежнейшей ложбинки между грудями покоилась подвеска, что на конце золотой витой цепи. О, как я хотел быть той подвеской!
С трудом я дошел до своего места и сел напротив.
Девушка не долго смотрела в свою тарелку. Ее веки приподнялись, и взгляд ее глаз заставил снова меня окаменеть в сладком изумлении. Она робко улыбнулась мне, не размыкая губ. ОНА УЛЫБНУЛАСЬ МНЕ! После этого можно спокойно было умирать! Ничего лучшего со мной до конца моих дней не произойдет!
Дама коснулась руки девушки, она повернулась к ней. Маленькая родинка на правой щеке, нежное ушко с капелькой блестящей серьги. Я жадно разглядывал свою соседку.
Грант больно ткнул меня локтем в левый бок и прошипел на ухо:
— Очнись болван, слушай отца….
— Сегодня день рождения моих сыновей, радостный день и печальный. В этот день я лишился их матери,…И я поднимаю этот кубок с пожеланиями долгих лет, крепкого здоровья и безмятежного счастья своим сыновьям, своим принцам!
Я выпил вино, не ощущая вкуса. Голова кружилась. Я смотрел в свою тарелку, не смея поднять глаза. Иначе я бы просто умер от счастья!
— Серрей, покажи мой подарок принцам!
Все обернулись к окну. Грант даже встал с места.
Серрей не торопясь приблизился к загадочным сверткам и сдернул одновременно ткань с обоих.
Полные рыцарские доспехи, полный комплект. Черненая сталь, золотая гравировка. На шлемах золотые драконы расправляли крылья.
Грант издал крик восторга и бросился к доспехам.
— Аугсбургская работа, ваше величество? — маршал Жасс был большой знаток оружия и доспехов.
— Сьер маршал абсолютно прав. Карл, ты не рад, как я вижу?
— Ваше величество, моя благодарность не имеет границ, но доспехи одинаковы, как нас с Грантом смогут различить?
Король задумался. Похоже, он, привыкнув дарить нам с братом одинаковые подарки, над этим не подумал заранее.
— При поднятом забрале, вас легко различить, мой принц! — пришел на выручку отцу маршал.
Король засмеялся, а следом все присутствовавшие, кроме меня. Девушка смеялась тоже, ее смех был подобен звонкому колокольчику.
За время завтрака я дважды ронял свой нож на пол и опрокинул кубок с остатками вина на скатерть. Все сделали вид, что ничего не заметили. Только ехидно хихикал рядом Грант.
В результате после завтрака, к моему отчаянию, отец попросил меня подняться к себе в комнату, а Грант отправился показывать наш замок графиням.
Я бродил по комнате, натыкаясь на мебель и пиная ее. Я был разлучен с моей любовью! И я не сомневался, что я влюблен! Я хотел быть рядом, хотел касаться ее руки, хотел смотреть в ее глаза! Но я этого лишен. Я на грани отчаяния!
Отец вошел, предварительно постучав, и запер дверь за собой на щеколду.
— Ого! Мой мальчик в бешенстве?!
— Отец, я люблю ее!
— Так сразу, с первого взгляда?
— Да–да–да!
— А если она картавит, если у нее кривые ноги и плоская грудь?
— Все равно она самая лучшая на свете!
— Я ожидал этого и боялся…
— Почему боялся?
Отец опустился в кресло, положил руки на подлокотники.
— Элиза — моя дочь.
— При чем здесь какая‑то Элиза?
