Гыррр Макарка - Под сенью клинка
Пришла Роксана, сменив целительницу. Смотрела долго и испытующе. Рассказ эльфа подтвердила. Перед уходом оглянулась, словно собираясь что-то спросить, но сдержалась и вышла. Дерек не мог ей ответить — он не знал, где меч.
Через два дня прибыли посыльные от гномов — с вопросом, возможно ли похоронить Гозрения в седьмой северной шахте вместе с дочерью. Владыка не возражал — больше он ничего не мог сделать для мага.
Дни тянулись — целители категорически отказывались отпустить владыку во дворец, а Дерек впервые не настаивал — так погано он себя не чувствовал со времен злопамятного общения с мёртвой водой. Но тогда болела лишь нога — а теперь всё тело. Сил хватало лишь на краткие визиты советников. Их доклады обнадёживали, донесения Роксаны были подробны, выводы — схожи, но смотрела она дальше. И дальше, и внутрь Дерека — а он ничего не мог ей рассказать.
Скрашивали лечение только визиты целительницы: но на его откровенно заинтересованные взгляды она отвечала лишь скептической полуулыбкой и невнятной эльфийской мелодией — говорить ей было сложно. "Другие ждут", — пела она на все просьбы задержаться. Не знай он, что женщина лекарь, принял бы за боевого мага. И были в ней сила и уверенность, вызывающие невольное уважение и симпатию.
Прошло больше дюжиницы — меч не появлялся. И судя по тому, как долго продвигалось лечение, помочь лекарям он не мог. Дереку было стыдно, но мысль о том, что Ильм не наблюдает за ним изнутри, совершенно не огорчала. Когда же владыка смог встать с постели, эльфы начали занимать оборону снаружи палаты, стоило появиться целительнице.
— Право, — решился он вечером второй дюжиницы пребывания в лечебнице, — ваши рука и ожоги нуждаются в куда большем внимании, чем я. Здоров — не здоров, но чувствую я себя…
Дерек задумался, чтобы не соврать…
— …живым…
Поднялся почти без усилий и подошёл к окну. Целительница последовала за ним.
— Дня три как, — спела магичка, — а с чего вы взяли, что это ожоги? Разве похоже?
— Нет, — Дереку захотелось вложить в голос как можно больше теплоты, какой женщине приятно так выглядеть. Но петь приходилось без слов, а вторая мелодия никак не желала вплетаться, — просто я видел слишком много ожогов, чтобы не распознать любую их маскировку.
Женщина стояла близко — было видно, что ресницы у неё опалены, а веки припухли так, что глаза едва открывались.
— Попала под выброс, — призналась она, — ожоги — пустяк, заживут…
Дерек открыл окно. Ему не хотелось, чтобы женщина уходила. Было в ней что-то успокаивающее и смутно знакомое. Он действительно чувствовал себя живым. Будь они ещё оба здоровы и в нормальном виде…
— Знаете, — рискнул Дерек, — я уже пять лет как свободен…
Женщина взглянула на него с искренним изумлением.
— Это долго? — нашлась она наконец.
— Нет, — он сел на подоконник и пригласил целительницу последовать его примеру. Та подумала и согласилась. — Нет, когда я овдовел первый раз, то две дюжины лет не смотрел на женщин, всё ждал, когда наступит мой черёд… Потом… потом перестал ждать… и поскольку он не настал и в этот раз…
— Говорят, вы хранили верность всем своим жёнам? — женщина по-прежнему смотрела на него удивлённо и с недоумением.
— Нет, — признался Дерек, — только… только… словом, трёх последних это не особенно волновало — они родились под небом…
Женщина проверила охрану за окном и принялась теребить занавеску.
— Но, — Дерек привык добиваться своего, — хранить верность такой женщине как вы доставит мне лишь удовольствие…
— Да? — она коснулась пальцами здоровой руки ёжика волос и опалённых бровей.
— Я видел слишком много ожогов, — Дерек осторожно коснулся её щеки, — тем интересней будет узнать, какой вы окажетесь… а взаимное привыкание может быть волнующе и увлекательно…
— Вы не узнали меня, владыка? — смутилась женщина, поднося ладонь к лицу и принюхиваясь. — Неужели у меня изменился даже запах?
— Не знаю, — Дереку стало неловко — ведь казалась же магичка ему смутно знакомой, но он видел стольких целителей и целительниц… к тому же она могла быть и боевым магом по основной специализации, а их он видел ещё больше. — Я не умею различать людей по запаху. Так и не научился полностью пользоваться обонянием… А я вас знаю?
— Я Аремиилиннь Теарлиинь Вишенка, — представилась женщина, с трудом выговорив своё имя, и тут же снова перешла на мелодию, — конечно, столько лет отсутствия здесь могли сказаться… но я думала, у меня запоминающаяся манера разговора и жесты… вы всё ещё собираетесь хранить мне верность? — засмеялась она, глядя на растерянного владыку.
Вместо ответа Дерек придвинулся к ней, взял за здоровую руку и поцеловал в раскрытую ладонь — губы у неё скорее всего ещё болели от ожогов.
* * *Талина уже давно никуда не уходила с развилки. Она помнила, как радовалась, когда нашла её. Чуть далее лежал валун — не очень высокий, ей едва по пояс, на который можно было забраться, и к которому можно было прислониться. Здесь не было ни закатов ни рассветов — но и под горами их нет, и серая пыль, иногда переходящая в топь — привычная и почти домашняя. Сначала она пыталась вернуться — раз за разом переходила едва ощутимую грань, за которой тело наливалось сначала свинцовой тяжестью, потом начинало ломить кости, а следом наступала боль — справиться с ней не было никакой возможности, только повернуть назад. Она предпринимала попытки вновь и вновь — и каждый раз сдавалась. Может, ей и удавалось на полшага приблизиться к Дереку — может, наоборот, каждая следующая попытка заканчивалась всё ближе к валуну — она не знала. Зато в ожидании Дерека она встретила Ренину и всех сыновей и внуков — только Алерана пришлось провожать, остальные видели дорогу безошибочно. Иногда вдали мелькал силуэт Роксаны — порой они даже поворачивались друг к другу, но Талина не делала попыток заговорить — о чём говорить с подругой… господина Ханта? Заморочит, заговорит, заставит отвлечься — в тот самый миг, ради которого она здесь.
Порой её навещали дети — все их разговоры сводились к одному: оставить бессмысленное занятие. Или хотя бы отдохнуть немного. Роксана была не очень и нужна — и Ренина, и Денни, и Занек прекрасно отвлекали, непрерывно пытаясь увести мать с развилки. Талина сжимала губы и мотала головой. Постепенно они стали приходить всё реже, виновато оправдываясь: "Не можем видеть, как ты изводишь себя…". Она же вовсе не изводилась и не мучилась — местность напоминала ей дом, валун был совсем как под горами, в появляющихся иногда ловцов она с радостью пускала болты — и ни разу не промахнулась. Убить их таким способом было сложно, но, раненые, они злобно подвывали и прятались в болоте, из которого выныривали. При желании — очень сильном желании — можно было сосредоточиться и заставить появиться кувшин молока или нектара. Вкус у нектара был совсем как дома. Но арбалет давался куда легче — может, потому, что в нижних стрелять было нужнее, чем пить нектар или молоко.
