Роджер Желязны - Хроники Амбера. Книги Мерлина (авторский сборник)
— Ну, ладно, перейдём к расследованию. Кто-нибудь из этих урок попался?
— Нет, они или сбежали, или были убиты.
— И что с убитыми? По ним можно уяснить политические пристрастия.
— Не совсем. Кое-кто был профессионалом. Парочка других была обычными недовольными — самыми говорливыми среди умственно отсталых.
— Ты утверждаешь, что не было ни одной ниточки к тому, кто мог бы за этим стоять?
— Совершенно верно.
— А что тогда по поводу подозрений?
— Сам Таббл, конечно, подозрителен, хотя заявить об этом вслух — идея не из лучших. Он расположен в иерархии наиболее выгодно, и ему так поступить удобно. К тому же, в его карьере слишком много политического попустительства, двурушничества, убийств. Но это было давно. У каждого есть пара скелетов в погребе. Последние годы он был тихим и консервативным человеком.
— Тогда Тмер… Он близок к тому, чтобы возбудить подозрения. Есть что-нибудь, что связывает его с кровавым делом?
— Не совсем. Его дела на виду. Он очень замкнутый человек. Но никогда в прошлом он не был связан с подобными крайностями. Я знаю его плохо, но он всегда производит впечатление куда более простой фигуры, чем Таббл, да и более прямолинейной. Он, вероятно, из тех людей, кто если уж хочет трона, просто предпримет пару попыток, а не убьёт время в интригах.
— Конечно, могла быть вовлечена куча народу — каждый действует в своих интересах…
— И что же за страсть всплыла такая, ради которой все вдруг стали работать в своём интересе?
— Может, и такая есть, почему бы нет?
Улыбка. Пожатие плечами.
— Нет причин полагать, что коронация положит всему конец, — сказал Мандор. — Корона никого не защищает от кинжала.
— Но наследник приходит к власти вместе с дурным багажом.
— Это не первый случай в истории. И раз уж ты приостановился, чтобы подумать об этом, то несколько очень хороших монархов пришли к власти с небезоблачными послужными списками. Кстати, тебе не приходило в голову, что другие могут рассуждать аналогичным образом о тебе?
— Да, и это лишает меня ощущения комфорта. Мой отец долгое время хотел трон Эмбера, и это очень портило ему жизнь. Но как был он счастлив, когда послал трон к дьяволу. Если я что и вынес из его истории, так именно это. Подобных амбиций у меня нет.
Но на мгновение вспыхнуло любопытство. Каково это — контролировать огромное государство? Всякий раз, когда я выражал недовольство политикой здесь, или в Эмбере, или в Соединённых Штатах в Отражении Земля, то резво начинал соображать, как сам бы управился с ситуацией, если б состоял в должности.
— Не правда ли любопытно? — поддал пару Мандор.
Я опустил взгляд.
— Наверное, другие тоже смотрят в магические отражения… надеясь на путеводные нити.
— Несомненно, — отозвался он. — И что если Таббл и Тмер встретят безвременный конец? Что бы ты сделал?
— Даже не думай об этом, — сказал я. — Этого не случится.
— Предположим.
— Не знаю.
— Тебе надо принять решение, просто чтобы убрать неопределённость с пути. Ты же никогда не испытывал нехватки слов, когда знал собственное мнение.
— Спасибо. Я запомню это.
— Расскажи мне о себе с момента нашей последней встречи.
И я так и сделал, о призраках Лабиринта и обо всём.
Где-то ближе к финалу вновь поднялось завывание. Сухэй двинулся у скале.
— Извините, — сказал он, скала разделилась и дядя прошёл внутрь.
Тут же я ощутил на себе отяжелевший взгляд Мандора.
— Вероятно, у нас есть лишь мгновение, — сказал он. — Времени не хватит объяснять: я хочу, чтобы ты меня прикрыл.
— Очень личное, м-м?
— Да. Так что перед похоронами тебе придётся отобедать со мной. Скажем, четверть цикла, считая от нынешнего момента, синее небо.
— Отлично. У тебя или в Путях Всевидящих?
— Приходи ко мне в Пути Мандора.
Скала снова сменила фазу, как только я кивнул, и вошла гибкая демоническая фигура, сверкая синим внутри облачной вуали. Я вмиг вскочил, затем склонился поцеловать руку, которую она протянула.
— Мама, — сказал я. — Я не ожидал радости… так скоро.
Она улыбнулась, а затем её нечто вихрем ушло прочь. Чешуя растворилась, контуры лица и фигуры поплыли. Синева исчезла, обратившись в нормальный, хоть и бледный, телесный цвет. Бедра и плечи развернулись, как только она потеряла немного роста, хотя и оставались достаточно обширными. Её карие глаза стали более привлекательными, как только втянулись тяжёлые надбровные дуги. Прорезалось несколько веснушек, пересекающих теперь человеческий, чуть вздёрнутый нос. Каштановые волосы были длиннее, чем в те времена, когда в последний раз я видел её в этой форме. И она по-прежнему улыбалась. Красная туника стала её туникой, просто повязанной пояском; на левом бедре болталась рапира.
— Мой дорогой Мерлин, — сказала она, взяв мою голову обеими руками и целуя меня в губы. — Я рада видеть тебя так хорошо выглядящим. С твоего последнего визита прошло довольно много времени.
— В последнее время я вёл очень активную жизнь.
— Это уж точно, — сказала она. — Я слышала кое-какие доклады о твоих разнообразных несчастьях.
— Представляю, что ты слышала. Не за каждым ходит по пятам ти'га, периодически и в различных формах совращая его и дико осложняя жизнь в нежелательных попытках защитить.
— Это показывает, что я беспокоюсь, дорогой.
— Это так же показывает, что ты либо не уважаешь мою личную жизнь, либо не ставишь ни во что моё здравомыслие.
Мандор прочистил глотку.
— Привет, Дара, — сказал он.
— Полагаю, что тебе и должно все казаться таковым, — заявила она.
Затем:
— Привет, Мандор, — продолжила она. — Что с твоей рукой?
— Несчастный случай, проистекающий из некоторых частей архитектурного ансамбля, — отозвался он. — Некоторое время тебя не было в поле зрения, но это не касается поля моих мыслей.
— Спасибо, если это комплимент, — сказала она. — Да, я то и дело ухожу в отшельничество, когда общество начинает обременять. Хотя тебе ли говорить, сэр, исчезающий надолго в лабиринтах Путей Мандора… если ты действительно туда уходишь.
Он поклонился.
— Как вы сказали, леди, мы, похоже, родственные создания.
Мать прищурилась, хотя голос не изменился, когда она сказала:
— Я удивляюсь. Да, я иногда могу видеть в нас родственный дух, и чаще
— в наших самых простых делах. В последнее время нас не было здесь, и довольно долго, разве не так?
