Ксения Медведевич - Ястреб халифа
В ответ за воротами зашаркали шаги, и калитка отворилась. Из нее высунулась лампа, а потом и седая голова сумасшедшего садовника. Окинув безразличным взглядом халифа и двоих рабов, старик развернулся и пошел прочь, шаркая по булыжнику двора своими опорками. Аммар заметил, что полосатый халат его аккуратно заштопан на спине — что ж, значит, старый хрен все еще может за собой ухаживать. А что, если его обиходили джиннии из числа Тариковых гостей? Впрочем, это было бы совершенным безумием — Аммар даже засмеялся.
Невольников смех господина довел до окончательной степени испуга. Дрожа, они переступили порог заколдованной усадьбы и упали на колени, закрыв головы ладонями.
Аммар понял, что толку от них не будет, и со злости пнул Хисана в бок. Раб невнятно заскулил, но с места не двинулся. Факел он бросил на землю, и тот затрещал, намереваясь погаснуть. Свет лампы удалялся вместе со стариком. В десятке локтей, за мощеным пятачком двора с черной ямой альхиба в середине, совсем по-домашнему светился вход в главный дом. Разноцветные огоньки, дразнившие воображение халифа там, на ночном холме, здесь то ли не были видны, то ли погасли с приближением чужака.
Аммар припустил вслед за садовником. Тот, однако, не стал входить в дом, а у самых ступеней свернул и уплелся куда-то в темный лабиринт хозяйственных пристроек в левом крыле усадьбы. Халиф аш-Шарийа призвал на помощь Всевышнего и вошел в заколдованный дом один.
… Тарика он нашел сразу — самийа сидел на подушках в гостевом зале перед шахматной доской. В нишах и на тонконогих столиках вдоль стен горели самые обыкновенные масляные лампы и свечи. Партия, судя по количеству снятых с доски фигур, близилась к развязке. Подушка перед Тариком, предназначенная для его противника, пустовала. Аммар вспомнил странные гулкие голоса, доносившиеся из усадьбы до оливкового дерева, под которым он сидел в засаде. Ну и где же твой гость, самийа?..
И Аммар плюхнулся на подушку перед шахматной доской. Тарик, словно пробуждаясь ото сна, медленно поднял на него холодные глаза.
Это в присутствии подданных халифа самийа утруждал себя соблюдением хоть какого-то церемониала — и то, продолжая совершенно непристойно звать халифа по имени. Аммар, впрочем, решил оставить за ним такую привилегию — в конце концов, он не совсем обыкновенный слуга. А наедине с повелителем верующих нерегиль вел себя исключительно сообразно тому, какое настроение намутил ему своим хвостом иблис.
Аммар понял, что нынешним вечером хвост иблиса привел Тарика в скверное расположение духа.
— Аммар, — очень сердито сказал ему самийа вместо приветствия. — Тебе нечем заняться по ночам? Купи себе рабыню. Или заведи себе жену — а то сколько можно портить девок безо всякой пользы для государства. Или купи себе петуха и крути ему яйца. А меня оставь в покое — я и так не успеваю соскучиться по тебе к утру, а ты еще и вламываешься ко мне в дом по ночам. Это невежливо с твоей стороны… человечек.
«Человечек». Так далеко самийа еще не позволял себе заходить.
— Если ты сейчас же не извинишься и не поприветствуешь меня как подобает, я прикажу отправить тебя на кухню молоть зерно для лепешек.
Тарик задумался. Потом переставил на доске черного слона и сказал:
— Отправляй. Мне приходилось бывать и в более неприятных местах… Аммар.
— Я отправлю, — спокойно подтвердил халиф. — А за наглое упорство я еще и прикажу тебе носить воду.
— Ну, в таком случае я буду самой дорогой кухонной рабыней в истории аш-Шарийа, — невозмутимо ответил Тарик, присматриваясь к белым фигурам.
— Но могу и помиловать, если расскажешь, кто у тебя бывает здесь по ночам.
— А у меня кто-то бывает? — нагло раскрывая большие серые глаза, притворно изумился нерегиль.
Тут Аммар увидел ее — невысокая, человеку по пояс, она стояла, прислоненная к высокому сундуку у окна. Сквозь частую решетку-шебеке падал лунный свет, и полированные изгибы ее корпуса серебрились в неярком просеянном сиянии. Струны тоже светились — они явно были сделаны не из презренных жил животного.
— Откуда у тебя арфа?
Тарик посмотрел на инструмент и снова задумался.
— Мука, вода и лепешки — прямо с завтрашнего утра, — пришпорил мысли нерегиля Аммар.
— Как хочешь, — наконец пожал плечами Тарик. — Я не против. Лучше молоть муку, чем драться с десятью тысячами джунгар среди сурковых нор и колючек.
— Десять тысяч джунгар?.. — подскочил Аммар. — Когда? Где? Откуда ты знаешь?
— Десять тысяч. Под Беникассимом. Не позднее следующей луны. Сказали силат[11], которые живут на соседнем плоскогорье, — сообщая все это, самийа отсутствующе хмурился и, закусывая губу, пытался найти новое место зажатой в пальцах черной ладье.
Бросив взгляд на доску, Аммар понял, что стоявшие с его стороны фигуры сделали ход — белый конь явно перескочил на другую клетку.
— Шайтан тебя возьми, Тарик! — рявкнул халиф. — Я никогда не видел, чтобы играли с отсутствующим противником!
— Почему это отсутствующим? — заорал в ответ самийа. — Ты вперся в мой дом, столкнул моего гостя с подушки, чуть не придавил его при этом задницей, мешаешь нам закончить партию и в довершение всего обзываешься на почтеннейшего джинна «отсутствующим»! Если ты ничего не видишь своими подслеповатыми человеческими глазенками, то это не значит, что вокруг тебя никого нет!
Аммар вскочил, как ужаленный.
— Прошу прощения, почтеннейший джинн! — пробормотал он, настороженно оглядываясь по сторонам.
Мудрые говорили, что силат недолюбливают людей.
— Сядь хотя бы на соседнюю подушку, о невежа! — прошипел Тарик. — И, во имя сторожевых башен Запада, молчи и дай нам закончить игру.
Халиф последовал совету самийа и стал в изумлении наблюдать, как белые фигуры сами собой двигаются по доске. Наконец Тарик сделал последний ход, прижал руки к груди и поклонился невидимому гостю. Джинн, кстати, выиграл.
— Он… ушел? — осторожно спросил Аммар нерегиля, который принялся собирать фигуры с доски.
— Ушел, — отрезал Тарик.
— Джинны — твои союзники? — благоговейно прошептал Аммар, перебираясь обратно на подушку.
Самийа поднял на него глаза, и взгляд его показался человеку очень уставшим:
— Аммар. Я хочу, чтобы ты понял одну важную вещь. В мире много сил и много существ, которые не просто не являются твоими союзниками, но и не желают ими становиться. Более того, некоторые из этих существ просто не знают о твоем существовании. И даже если узнают, то тут же забудут — потому что ты, Аммар, и твои дела их не интересуют. Мир не вертится вокруг твоей персоны — чтобы тебе ни плели по этому поводу придворные поэты. Да, иногда ко мне наведываются в гости обитатели города в скалах Мухсина…
