Ханнес Бок - Черное колесо
– Отлично! А что ещё?
Несмотря на свою бледность, Мактиг вспотел.
– Зрение приходит, когда захочет. Я не могу заставить его работать, – он развёл руки в раздражённом жесте, задев при этом плечо мумии.
С целой серией негромких хлопающих звуков она наклонилась; мне показалось, что она совсем упадёт. Но тут её колено резко треснуло, и мумия согнулась в направлении толчка, упала набок, и костистые руки обхватили лодыжки Мактига, как будто мертвец о чём-то молил.
Мне приходилось несколько раз видеть такие случаи мнимого оживления в прозекторских медицинских колледжей, абсолютно объяснимые и в то же время абсолютно жуткие. Тем не менее неожиданность случившегося застигла меня врасплох. Но что испытал Мактиг! Он выпучил глаза, и живая плоть его щёк приобрела мертвенно-бледный цвет; мне показалось, что он близок к истерике.
Он осторожно переступил через кольцо, образованное мёртвыми руками. Упав, тело перестало излучать зеленоватый свет. Оно потемнело, как темнеет кусок гнилушки, когда его берут в руки.
– Пойдёмте наружу, Майк, – успокаивал я. – Немного свежего воздуха…
Он отстранился.
– Не трогайте меня, я в этом не нуждаюсь. – И как-то непонятно добавил: – Если вам нужен воздух…
Подошёл неуверенно к иллюминатору и ударил по нему кулаком, потом к другому, и тоже разбил.
– Перекрёстная вентиляция, – сказал он с мрачной улыбкой и направился к Бенсону и Чедвику.
Чедвик ударом лопаты разбил песчаную корку, потом наклонился и руками разбросал мелкий песок. Высохшие руки были скрещены на груди, чёрной, как стол, как колесо. Показалось лицо с запавшими щеками, пустыми глазницами, толстые губы приоткрыты, обнажая в оскале крупные жёлтые зубы. Курчавые волосы, прижатые к макушке. Высохшая голова негра.
Чедвик смел последние песчинки и вздрогнул, найдя что-то ещё. Из песка торчал словно чёрный угол кожаного саквояжа – плечо второго погребённого.
– Их шестеро, – сказал Мактиг. Бенсон пристально наблюдал за ним. – Вы найдёте здесь шестерых.
Чедвик промурлыкал:
– На колесе девять пар рук, а не полдюжины.
Мактиг сонно вздохнул.
– Одного бросили за борт, иначе было бы семь. – Он взглянул на мумию с рыжими волосами. – Он восьмой. А девятый… девятый… – Он странно взглянул на Большого Джима, потом повернулся и стал наблюдать за Чедвиком.
Бенсон сказал:
– «В янтаре погребены, все пираты лежат…» Не помню, откуда цитата, но вполне подходит. – Потом осторожно добавил: – Мумии! Но почему они закрыты здесь, словно свирепые звери? Какой вред может мумия причинить живым? – И снова пристально взглянул на Мактига.
Ирландец на мгновение сжал кулаки. Сказал:
– Этот наш приятель, Рыжий, не был мумией, когда его заколотили.
Чедвик, расчищая песок со второго тела, заметил:
– Это просто выстрел наудачу, но если здесь действительно есть ещё тела…
– Как это? – рявкнул Бенсон, резко повернув голову к Чедвику.
– Возможно, этот корабль перевозил рабов, – объяснил Чедвик. – По его форме я сказал бы, что он построен во времена расцвета работорговли. Мы знаем, что работорговцы не очень заботились о своём товаре. Их интересовала прибыль, но не санитарные нормы. Многие рабы умирали просто потому, что задыхались в слишком тесных трюмах. Другие оттого, что цепи натирали им тело до костей, когда лежали на голых досках. Если один заболевал заразной болезнью, его обычно заболевали и все остальные, и тогда незараженный экипаж вынужден был закрывать люки трюмов, топить или поджигать корабль; сами они уплывали на шлюпках. Вероятно, по этому кораблю стреляли. – На это Бенсон улыбнулся. – Мы видели дыры от ядер. Такие снаряды с изобретением паровых двигателей вышли из моды. Значит, кораблю не менее ста лет, и это тоже подкрепляет мою теорию о работорговле.
Ну, ладно. Когда корабль затонул, заключённые негры и рыжий утонули вместе с ним. Они не могли выйти, но и рыбы не смогли проникнуть к ним и очистить их до костей. Солёная вода сохранила тела. Позже какой-то особенно сильный шторм или подводные течения выбросили остов корабля на берег и занесли песком. Вода вытекла, и просоленные тела мумифицировались.
Бенсон недоверчиво поинтересовался:
– И все сложили руки на груди?
Он показал на вторую фигуру, полуоткопанную Чедвиком, Подобно первой, это тоже был негр, и руки его были скрещены на груди.
Чедвик продолжал откапывать третьего, сказав в ответ:
– Ну что ж, они превратились в мумии до того, как корабль затонул, и оставались в такой позе, в какой их уложили.
Бенсон недоверчиво покачал головой.
– Странно, – заметил он, – что рыжий облокотился о стол. И если они засохли до затопления, – вернулся он к прежней мысли, – почему их тут закрыли?
– Сдаётся мне, морковная макушка был жив. Рыжие всегда причиняют неприятности. Может, экипаж оказался суеверным, и ему не понравились рыжий и его мумии. Бенсон неожиданно распрямился.
– Оставьте, Чед! – И раздражённо: – Оставьте тела в покое!
Чедвик продолжал копать, объясняя:
– Трудно отказаться от привычек законника. Я хочу найти полные доказательства существования у Майка второго зрения.
– Оставьте их! – повторил Бенсон, подходя к столу.
– Почему? – спросил Чедвик. – Они уже давно мертвы, а если и были больны, то микроорганизмы тоже погибли. И подумайте, как выгодно, если будет доказано существование второго зрения.
– Ну, как хотите, – сдался Большой Джим.
Я предупредил:
– Если тела были заражены, Чед, лучше их не трогать. Микробы – живучие существа, и не они одни ответственны за болезни. А пыль – идеальное средство для распространения инфекции.
Чедвик поднял голову.
– А, вы имеете в виду проклятие Тутанхамона?
Большой Джим стоял у стола, рассматривая чашу и драгоценности, но не трогал их. Глаза его всё время устремлялись к телу рыжеволосого. Потом он посмотрел на рыжую голову Мактига.
Он сказал извиняющимся тоном:
– Чаша и эти побрякушки теперь ему не нужны, их можно взять.
Мактиг подошёл к столу, сгрёб драгоценности в груду и со звоном бросил их в чашу. Тут были золотая цепь, ожерелье, изогнутый браслет, кольца и большие камни без оправы.
– Вот! – отрывисто сказал он. – Берите! – Он как будто отдавал что-то своё. Бенсон обхватил пальцами чашу, снова посмотрел на рыжие волосы мумии, потом на Мактига.
Потряс чашей, её содержимое загремело. Звуки прогнали тишину, как камлание шамана должно прогнать болезнь.
Он поставил чашу на стол, но подальше от мумии. Подошёл к вороху стульев, посветил на них, оценивая резьбу, поднял один и бросил.
