Хорхе Борхес - «Если», 1994 № 02
— Там один из Райднау тебя видеть жаждет, — фыркнув, сообщил он. — Ну и людишки тебя посещают в последнее время!
В соседней комнате меня ждал Леррис, страшно напряженный и явно не в себе. Я насторожился, но все же достаточно вежливо предложил ему сесть: Если ты пришел по поручению Дайана, передай ему, чтобы ни о чем не беспокоился. Боя не будет. Так решил Хастур.
Леррис рухнул в кресло.
— Да нет, я не за этим пришел. У меня к тебе есть предложение. Тебе никогда не приходило в голову, что теперь, когда твой отец умер, мы трое — ты, я и Дайан — единственная сила Комина?
— Очаровательная компания, — сухо заметил я.
— Давай обойдемся без оскорблений. Нам нет смысла ссориться между собой, у нас и без того хватает забот. Ты наполовину землянин, и, надо полагать, у тебя есть кое-какой здравый смысл. Ты ведь знаешь, как Империя отнесется к, тому, что у нас здесь происходит? Они будут говорить лишь с теми, кто в состоянии отдавать приказы, кому будут повиноваться. Так почему бы нам троим — тебе, мне и Дайану — не командовать всем Дарковером?
— Измена, — медленно процедил я. — Ты говоришь так, словно Комина уже не существует.
— Да он все равно развалится. Через поколение, максимум через два, — спокойно ответил Леррис. — Твой отец и Хастур в течение последних десяти лет удерживали его от распада только силой своего личного влияния. Ты же видел, что такое Дерик.
Неужели ты думаешь, что он способен заменить старого Хастура?
Так я, конечно, не думал.
— Но тем не менее, — сказал я, — я член Комина и поклялся поддерживать Дерика, пока он жив.
— И отсрочить неминуемую катастрофу еще на одно поколение? Любой ценой? — напирал Леррис. — Не лучше ли прямо сейчас заняться некоторыми приготовлениями, а не дожидаться полного развала и анархии, на устранение которых потом потребуются долгие годы?
Он оперся подбородком на руку, настойчиво глядя на меня.
— Земляне многое могут сделать для Дарковера. И ты тоже. Послушай, Лью. У каждого человека есть своя цена. Я видел, какими глазами ты сегодня смотрел на Каллину. Сам-то я ни за что на свете и пальцем до нее не дотронусь, не говоря уж о брачной постели. Но это, полагаю, дело вкуса. Раньше мне казалось, что тебе нужна Дио. Однако это прекрасно сочетается с нашими планами. Ты гораздо лучше, чем Белтран. Ты получил образование на Терре, но внешне ты настоящий уроженец Дарковера. И ты член Комина. Один из представителей нашей древней аристократии. Народ примет тебя. Ты сможешь править всей планетой!
— Подчиняясь землянам?
— Все равно найдется кто-нибудь другой. Так ты подумаешь над моим предложением? — спросил Леррис.
Я не ответил. Повинуясь внезапному импульсу, я пристально посмотрел ему в глаза. Он вдруг весь посерел, тонкие черты лица заострились. Это меня обеспокоило. Райднау всегда славились сверхчувствительностью. В далеком прошлом, когда Дарковер имел дело с полугуманоидами, в их семье этот Дар был специально взращен и развит: они научились обнаруживать чуждое присутствие, предупреждать о неблагоприятных физических или телепатических явлениях.
— Есть вещи гораздо хуже, чем Терра, Лью, — продолжал Леррис со странной настойчивостью. — Уж лучше сделать Дарковер колонией, чем оказаться один на один с Шаррой или чем-нибудь подобным, да еще исходящим от твоего собственного народа.
—Да сохранит нас Эрлик и от того, и от другого!
— Но выбор в конечном итоге может оказаться именно за тобой.
— Черт возьми, Леррис, я ведь не такая уж важная персона!
— Ты, может быть, этого и не знаешь, — но ты вПолне мог бы оказаться ключевой фигурой при нынешнем раскладе.
Я внимательно посмотрел на него, и мне вдруг показалось, что я вижу не одного человека, а сразу двух. Друга моего брата, настойчиво пытающегося переманить меня на свою сторону, и кого-то еще, скрытого в глубине и использующего Лерриса в собственных целях. Я уж подумывал, не установить ли мне барьер, пока ему не пришло в голову использовать против меня какую-нибудь телепатическую уловку. Но я раздумывал слишком долго.
На меня вдруг обрушился поток чудовищной злобы. Я вскочил на ноги и лишь с огромным трудом сумел укрыть свое сознание за барьером. И бросился на Лерриса. Я схватил его здоровой рукой и яростно обрушил на него всю свою телепатическую мощь.
Но это был не Леррис!
Я встретил великолепную глухую защиту. Леррис в одиночку никогда бы не сумел создать такую. Я напрягал все силы, мой напор был гораздо сильнее, чем тогда, когда я атаковал Дайана, — а ведь Райднау особенно восприимчивы к телепатической агрессии. Но если я никак не мог добраться до того, кто использовал Лерриса, то самому ему под моим напором приходилось плохо. Он дернулся, осел на пол и забился в конвульсиях, тщетно сопротивляясь атаке. С силой маньяка, дикого зверя он наконец освободился от моей хватки и, благодаря невесть откуда взявшимся силам, вдруг сумел установить защитный барьер. Скрипнув зубами от бессильной ярости, я оставил его в покое, убрав телепатическое поле. Если бы тот, кто сейчас управлял Леррисом, вдруг бросил его в одиночестве, он был бы уже мертв или сошел бы с ума еще до того, как я прекратил агрессию.
С минуту Леррис лежал, судорожно вздыхая. Потом вдруг вскочил. Я напрягся, готовясь к новой атаке, но он неожиданно миролюбиво сказал:
—Что ты так на меня уставился? Неужели тебя удивляет, Лью, что на Дарковере тебя считают действительно важной фигурой? Подумай над моими словами! Твой брат обладал здравым смыслом, а ты старше и умнее его. Думаю, в итоге ты придешь к выводу, что я прав.
Дружески улыбаясь, он протянул мне руку. Пораженный, я машинально коснулся его ладони, все еще опасаясь очередного подвоха.
Но ум его был чист и свободен от малейшего намека на обман или вероломство. Тот, чужой, что управлял им, ичез. А Леррис, видимо, даже и не подозревал о том, что произошло.
— Что случилось? Ты что-то бледен, — продолжал он. — Я бы на твоем месте установил барьер и постарался расслабиться. Тебе надо отдохнуть. Ты ведь еще не оправился после того удара по голове. — Он поклонился и вышел. Я упал на кушетку, размышляя, уж не нарушил ли тот удар по голове заодно и моей способности трезво мыслить. Что мне теперь, только и делать, что остерегаться очередного нападения? Или я уже окончательно рехнулся?
Схватка, подобная только что происшедшей, всегда совершенно опустошает; меня буквально всего трясло; нервы были напряжены до предела. Андрее, раздвинув занавес, вошел в комнату и остановился в замешательстве.
