Дэвид Коу - Магистр
Линвен сузила глаза:
— И как же они обращались с тобой?
— Как с ребенком.
— А сейчас?
— Не все. Молодые обращаются ко мне за указаниями во время Конклавов. А для Эрланда и его союзников я почти как неодушевленный трофей.
Верховная Жрица кивнула:
— Я знаю.
— Так почему ты не доверяешь ему?
Несколько секунд Линвен пристально смотрела на нее, ничего не отвечая.
— Ты действительно хочешь знать, в чем дело? — наконец спросила она.
Кайлин кивнула.
— Дело в церилле.
— В моем церилле? — недоверчиво спросила Кайлин, и ее взгляд снова упал на золотой камень. Эрланд отдал ей камень в тот день на вырубке с дружелюбной улыбкой на губах и добрым взглядом голубых глаз. И как только он положил его ей на ладонь, ослепительный свет вспыхнул в нем, как пламя. «Теперь ты владеешь всем необходимым для того, чтобы стать магом, — сказал ей Эрланд тогда. — Силой, которую ты носишь в себе, птицей и камнем».
Это был самый изысканный подарок, который кто-либо преподносил ей за всю ее жизнь. В последующие годы, когда ее осведомленность о мотивах всего этого возросла, она отчаянно цеплялась за воспоминание об этом чудном мгновении. Это было единственным проявлением неподдельной доброты, которое он выказал ей; это был дар такой исключительной щедрости, что в тот момент она не стала думать о мотивах его поступка, несмотря на все то, что она знала об Эрланде.
— Я причинила тебе боль, — с тревогой сказала Линвен. — Прости, дорогая моя.
— Ничего страшного, — тихо ответила Кайлин, все еще глядя на сверкающий кристалл. Усилием воли она заставила себя встретить пристальный взгляд Верховной Жрицы. — Расскажи мне о моем церилле.
Линвен вздохнула:
— Ты помнишь Сонель, она возглавляла Орден, когда ты впервые стала связанной?
— Да.
— Несмотря на существующую между Храмом и Орденом враждебность, я часто разговаривала с ней о твоих успехах в овладении Волшебной Силой. Она ясно дала мне понять, что до тех пор, пока ты не достигнешь зрелости и не научишься контролировать свою силу, опасно давать тебе церилл.
— И ты поверила ей? — уныло спросила Кайлин, хватаясь за все, что могло сохранить доброе воспоминание о поступке Эрланда. — Может, она пыталась помешать мне обрести свою силу?
Линвен покачала головой.
— Не думаю. Я не почувствовала никакого злого умысла. Мне кажется, она и вправду считала это самым лучшим для тебя и для тех, кто о тебе заботился.
— А ты пыталась помешать Эрланду дать его мне?
— Нет, — ответила Линвен с грустной улыбкой. — Когда я узнала о его намерении, было слишком поздно.
— И ты думаешь, он дал мне его, чтобы завлечь меня в Лигу. — Кайлин произнесла это как утверждение. Когда появилась причина усомниться в доверии, которое она испытывала к седовласому Магистру, она за последние годы не раз вспоминала все проявления доброты, которые он выказал со времени их первой встречи. Каждое из них можно было истолковать как попытку повлиять на нее или обмануть. А почему церилл должен быть исключением?
— Да, — ответила Верховная Жрица. — Ты была нужна ему. Твое присутствие в Лиге сразу сделало ее настоящей альтернативой Ордену. Без тебя ему бы потребовались годы, чтобы завоевать поддержку столь многих сел и городов в стране. Он сказал мне, что приобрел церилл как раз по этой причине.
Кайлин почувствовала, что бледнеет.
— Он сказал тебе это? — прошептала она.
— Да. А что?
Девушка невесело рассмеялась:
— Он сказал, что камень пылился годами где-то у него дома.
Линвен села рядом с ней и обняла ее за плечи:
— Мне очень жаль, моя дорогая.
— Не нужно, — сказала Кайлин. — Я должна была это знать. Она взглянула на Верховную Жрицу и заставила себя улыбнуться. — Как я уже говорила, я больше не ребенок. И вообще, это многое объясняет.
— Каким образом?
Она снова убрала волосы с лица.
— На двух последних Конклавах я выступала против некоторых предложений Эрланда, в особенности против одобрения нападений на того человека в Ордене.
— Того, кого он считает предателем?
— Да. Те нападения являются прямым нарушением Третьего Закона Амарида, и не важно, как наши собственные законы оправдали бы их. Законы Лиги, принятые на первом Конклаве, нарочито попирают Третий Закон Амарида, который запрещает магам использовать Волшебную Силу друг против друга. Подобные нападения, как гласил попранный закон, оправданны лишь в целях защиты страны. И с тех пор годами Эрланд и его сторонники использовали этот закон, чтобы оправдать свои нападения на мага Ордена. Как Лига может надеяться поддерживать веру людей в Волшебную Силу, — спросила Кайлин, — если мы не в силах придерживаться старейших законов магии?
Линвен широко улыбнулась, слегка качая головой.
— Чувствуешь иронию положения? — спросила она.
— Да, — ответила Кайлин, тоже улыбнувшись на мгновение. Когда, еще будучи девочкой, она стала связана с ястребом и ее преследовали воспоминания о смерти родителей, она так негодовала на Орден за его неудачную защиту ее семьи, что отказалась дать клятву придерживаться Законов Первого Мага. Когда она стала старше и осознала важность этих законов, она поняла, как глупа была. Хотя в ее сознании самая соль иронии заключалась не в ее собственной запоздалой приверженности законам, а в пренебрежении ими, проявленном ее старшими коллегами.
— Итак, Эрланд протестовал против твоего несогласия? — напомнила Линвен, возвращаясь к теме разговора.
— Это мягко сказано. Я всегда считала, что как у члена Лиги у меня имеется право высказывать свое мнение, и многое из сказанного мной находило поддержку у молодых магов. Но после того, как я впервые возразила ему по этому вопросу, Эрланд сказал мне, что ожидал от меня одобрения всех его решений. Я ответила ему, что не могу действовать слепо, и, когда я не согласилась с ним снова, на самом последнем Конклаве, он повел себя так, как будто я нарушила некую договоренность. Он прекратил разговаривать со мной, он перестал признавать меня на официальных совещаниях, он даже попытался изгнать меня с заключительной церемонии, хотя остальные ему не позволили.
Линвен покачала головой:
— Мне кажется, вашей Лиге нужен новый руководитель, по крайней мере, кто-нибудь, кто захочет противостоять Эрланду.
— Я согласна, — сказала Кайлин. — Но я мало что могу сделать. Особенно сейчас.
Линвен нахмурилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Когда я потеряла Маркрана, я также лишилась положения Первого Мага.
