Райдо Витич - Обитель Варн
- А я слышал другое. Нервы-то у подружки твоей сдали. Как мордочку подправили, так и....
- Тебя бы туда! - сверкнула глазами Сталеску.
- Ладно, ладно, не шипи, я ж не со злом.
- Тогда не лезь в душу и Люську не трогай...
- А то и мне фейс подправишь, да? - улыбнулся парень примирительно. Взгляд кристально честный, чистый и доверчивый. Ангел в ботах!
Алиса фыркнула успокаиваясь.
- Гильзы-то пригодились?
- Ага, уже запаковала, отправлю домой с оказией, на память о светлых днях.
- Ну, и хорошо... Ладно, потопал я за фельдшером. Начсвязи что-то приболел. Бывай.
- Ага, ага, попутного ветра вам в солдатские шаровары.
- Ох, и язва ты, - хохотнул парень, вставая.
Несмотря ни на что, Маликова не подвела. Сталеску лишь подивилась ее ловкости и профессионализму по вскрытию дверных замков. Хотя после года практики по вскрытию энергоблоков и банковский сейф ерундой покажется.
Девушка замерла на углу, чутко прислушиваясь к звукам, оглядывая местность.
Минуты текли на удивление быстро, прошло три, четыре, пять. На шестой Люция выплыла из дома сержанта и, не взглянув на притаившуюся за углом подругу, направилась в лазарет партизанскими тропами.
Алиса вздохнула: помогла и то ладно. И пошла в казарму - скоро подъем.
- Ты где была? - подозрительно оглядела ее Донецкая, стоящая на посту у входа в казарму.
- Рассвет встречала, - буркнула Сталеску, спеша пройти внутрь. Надо же, как не повезло. Когда выходила, Татьяны не было, а как пришла, так наросла.
"Пронесите все святые", - вздохнула Алиса, хлопнувшись на кровать.
Грохот раздался перед завтраком.
Дом Стокмана сгорел, как факел. Самого хозяина собрали по частям и доставили в лазарет, но всем было ясно - не выйдет, лечить нечего: множественные ранения и ожоги, плюс сквозное в голову.
Сержант был в коме, а Сталеску в шоке. Она сидела в столовой и ковырялась в каше, боясь оторвать взгляд от тарелки. За ее столом никого не было, все, от повара до рядовых, обходили ее стороной, бросали косые взгляды и шептались. Их любовь с сержантом была всем известна. Еще до прибытия группы из отдела расследований, как только случилось несчастье и весть о нем разнеслась по дивизиону, во всем обвинили Алису. А кого же еще?
Сталеску, конечно же, поняла, что Люция поменяла учебные патроны сержанта на мощные, боевые заряды, наверняка выкинув добытые Алисой петардные гильзы. Также хорошо понимала, что не сейчас, так через час за ней явятся из отдела и уведут на допрос, и она долго и нудно будет доказывать, что не золотая рыбка. И ничего не докажет, только подставит Люцию в ответ на то, что та подставила ее. Но если та сделала это ненамеренно, то ей придется сдавать ее целенаправленно.
"Что ж ты наделала, Люся"? - сжала ложку Алиса, еле сдерживаясь, чтоб не расплакаться.
Нет, Люську она не сдаст, хватит с нее увечий и прессовки, совсем та сломалась, раз на преступление решилась. Да и смысл выдавать Маликову, если утром караульная видела Сталеску, а ту никто не видел. Для всех она - больной человек, мирно ждущий манны небесной от начальства и способный разве что, дойти без сторонней помощи до сортира.
Тогда, что говорить, что делать?
Да ничего! Не видела, не слышала, не знаю, а утром наслождалась пением птиц на плацу. Не верите - поймайте пару ворон и допросите. Они-то точно все знают...
- Рядовая Сталеску? - раздался голос за спиной. Алиса скрипнула зубами предполагая, кто явился по ее душу, повернулась: перед ней стоял молоденький лейтенант с лычками отдела внутренних расследований на рукаве, рядом двое автоматчиков с дежурными физиономиями каменотесов.
"Приплыли", - похолодела девушка и медленно встала, вытянулась, как положено перед старшим по званию:
- Так точно, рядовая Сталеску.
- Лейтенант Федосов. Отдел расследований. Попрошу пройти со мной.
- Зачем? - вот ведь спросила!
- За премией, - бросил лейтенант, развернувшись к ней спиной. Автоматчик качнул дулом: ну что, побежали?
Глава 9
- Ваши документы, пожалуйста, - остановил Бэфросиаста патруль у метро.
- А в чем дело? - улыбнулся он хмурому мужчине в военной форме. Тот забыл, чем привлек его внимание этот холеный мужчина в дорогой куртке. Ах, да - ростом и ленивой походкой, в которой угадывалась грация хищника.
Сержант вздохнул, почувствовав себя виноватым за то, что побеспокоил человека с такой очаровательной улыбкой и приятным голосом тенора.
- Вы артист? Я вас где-то видел, - заулыбался молоденький сопровождающий из рекрутов академии правопорядка.
- Да, - качнул пепельными волосами мужчина и вновь посмотрел на сержанта, - так, что вы просили?
- А-а... нет, ничего... По-моему это вы что-то хотели, - промямлил тот, совершенно сдаваясь на милость карих глаз и мелодичного голоса, от которого мурашки шли по коже и хотелось лишь одного - слушать его бесконечно.
- Да, если вам не трудно, не могли бы вы мне помочь? Я проездом в вашем городе, и вот хочу навестить старых друзей, но, - мужчина развел руками, смущенно улыбнувшись, - забыл их адреса и другие данные. Ничего кроме описания внешности у меня нет.
Голос стал жестким, тон приказным, но сержант не уловил смены интонации. Для него было важно лишь одно - он мог помочь этому замечательному человеку, явно звезде мирового масштаба. И с готовностью отстегнул от пояса портативный компьютер с базой данных городского отдела правопорядка.
- Давайте поищем.
- Эти двое засветились у парка отдыха, - Бэф ткнул пальцем в стопку фотографий, предоставленную услужливым сержантом. - Сегодня возьмем их, - заверил Дейнгрина, внимательно разглядывающего снимки.
- Ох, и лица, прямо выставочные экземпляры неандертальцев, - вздохнул тот. - Н-да-а, прелести дикой природы...
- Согласен, они не очень фотогеничны, - хмыкнул Бэф и подал снимки Таузину. - Охота сегодня в парке.
- А-а...Лесс? - осторожно спросил Дейнгрин, ноготком пытаясь пододвинуть фотографию девушки.
Бэф накрыл ее рукой, пресекая маневры гостя:
- Про нее ничего не известно.
И отвернулся от сородича, чтоб скрыть обуявшую тоску.
В окна замка уже смотрел закат, и полумрак принялся растекаться по мебели, стенам и полу, очерчивая их силуэты кривыми линиями сумрака.
- Бэф, Бэф..., - неосознанно шептали, казалось, покрытые инеем губы.
Лесс с трудом разлепила слипшиеся наверняка ото льда веки: холод внутри, снаружи, и нет начала ему, и нет края. Бесконечность в стылом пространстве вечной жизни, что отмерила ей чья-то жестокая рука.
Она со скрипом в каждой мышце расправила скрюченные пальцы и, опираясь на руки, с трудом встала. Тело непослушно качнулось, ноздри дрогнули, улавливая странный запах. Пахло теплом и уютом обжитого человеческого жилища, в котором смех звучал чаще, чем слова печали, злости и раздражения.
