Ярослав Хабаров - Королева умертвий
С идиотской ухмылкой Хейт взял сапоги в зубы и подполз к Эгертону. Тот отобрал у него ношу и переобулся.
— Я был недостаточно хорошим? — испугался Хейт. — О прекрасный господин, доставь мне наслаждение, накажи меня! Я умоляю тебя — избей меня! Отхлещи меня плетью! Где-то тут у нас была замечательная плеточка, такая — со свинцовыми шариками… Истекая кровью, я буду благословлять тебя!..
Он схватил руку Эгертона и поцеловал. Затем перевел глаза на его лицо.
— Я могу поцеловать тебя в любое другое место, куда захочешь, — прошептал он. — Ты прекрасен всеми своими частями… О мой великий господин! О желанный, вожделенный господин!
— Не смей меня целовать! — заорал Эгертон, выдергивая руку и отшатываясь. — Иди ты под лед со своей плеточкой!
Да, похоже, он действительно перестарался. Впрочем, «клиенту» нравилось — Вербовщик хохотал, запрокинув назад голову.
Халеда сдвинула брови.
— Ты отдал этому приблудному магу свои сапоги? — медленно спросила она.
— Это мой господин! — взвизгнул Хейт, — Тот, кого я…
— Молчать! — рявкнул Эгертон.
— Я был недостаточно плохим! — Хейт казался безутешным. Он заламывал руки и метался по всей таверне, роняя посуду и опрокидывая мебель. — Я был недостаточно плох, и мой господин не хочет отхлестать меня!
Халеда беспокойно заворочала головой на толстой короткой шее. До нее стало доходить. Особенно ее впечатлило то обстоятельство, что дорогой племянник вдруг ни с того ни с сего решился расстаться с такой чудесной обувью. Более чем эксцентричное поведение Хейта пока что не производило на Халеду впечатления. Племяннику случалось и не такое отмачивать.
— Уф-ф! — выдохнул Вербовщик. — Ну ты и шутник!
— Я не… — Эгертон был весь красный.
— Ладно, надеюсь, с солдатами ты будешь управляться ловчее. — Вербовщик хохотнул в последний раз и вытер лицо. Его усы встопорщились. — Что-нибудь еще ты можешь, маг?
— Я могу вызывать огонь, — заявил Эгертон.
Хейт следил за ним преданными глазами, как будто боялся упустить хоть слово.
— Не слишком мощное умение, не находишь? — Вербовщик поморщился. — Ладно, твое дело — получать приказания от Шаггона и передавать их солдатам. Сумеешь управиться с полусотней? Кристаллы для тебя я добуду. У нас имеются хорошие поставщики.
— Полагаю, да, справлюсь. Проверим. — Эгертон расправил плечи.
— Иногда после таких проверочек, знаешь ли, от проверяющего не остается даже косточек, — сказал Вербовщик. — Слыхал про такое?
— Слыхал, — не стал отпираться Эгертон. — Но я почему-то не боюсь. Кроме того, моя огненная магия… Ты можешь не верить, но зачастую ее оказывается вполне достаточно, чтобы охладить чей-нибудь пыл.
Хейт зашелся в приступе верноподданнического смеха, показывая, что оценил юмор своего господина. Огненная магия охлаждает пыл! Надо будет запомнить и внести в какие-нибудь летописи. Чтобы и потомки имели возможность по достоинству оценить Эгертоново остроумие.
Халеда пророкотала:
— Ну все, хватит! Кажется, нас тут дурачат!..
— Когда перед врагами вырастает огненная стена, они поневоле отступают, — сказал Эгертон, косясь на хозяйку таверны. Если Халеда сейчас набросится на него, то Эгертону придется выпрашивать у Вербовщика новую горсть кристаллов и прибегать ко второй демонстрации, а это может иметь куда более серьезные последствия, нежели безумно влюбленный в него Хейт, умоляющий отхлестать его плетью. Но хуже всего ему придется, если у Вербовщика больше нет кристаллов. Халеда просто сожрет незадачливого мага живьем.
— О, — промолвил Вербовщик, — огненная стена? В самом деле? Если так, то ты — очень серьезный парень. И шутки твои мне тоже нравятся.
Эгертон медленным движением соединил ладони. Саламандры закопошились у него под кожей.
— Ты целиком и полностью убежден в том, что желаешь увидеть, на какие я еще дела способен? — поинтересовался Эгертон. — Просто потом может быть поздно.
— Оставь в покое моего прекрасного господина! — Хейт умоляюще посмотрел на Вербовщика. — Не надо дразнить его. Он так велик, так могуществен! Мы все сгорим в лучах его великолепия…
— Да что тут, хвост химеры, творится?! — зарычала Халеда. — Вы чем тут, грязные вы ошметки, занимаетесь? Клянусь задницей кваггера, вы еще хуже чем то, что оттуда вываливается! Какое «великолепие»?! О чем ты лепечешь, Хейт? Опомнись! Ты подобрал этот кусок блевотины на улице и притащил сюда, потому что он знал кое-какие заклятия. А теперь ты отдаешь ему сапоги, и…
Эгертон развел ладони, выбрасывая наружу саламандр. Пламя вырвалось на волю огромными клубами. Огонь развернулся во всю ширь, и посреди таверны встала оранжевая стена. Мгновенно занялась крыша, а затем один из языков пламени лизнул Халеду Жировую Гору. Чудовищная женщина закричала, жир начал плавиться и вытекать из нее, заливая все вокруг. Огонь радостно трещал, подпрыгивая на жировых лужах: это было истинное пиршество для пламени.
Хейт бросился к выходу, но пламя настигло и его, и живой факел с диким воем метался по комнате, а затем споткнулся и затих на полу.
Вторая половина таверны оставалась в неприкосновенности, и там находились Эгертон и Вербовщик (а также служанка Кэгги, которая быстро сообразила, на чьей стороне удача, и перебралась ближе к Эгертону еще во время его спора с Вербовщиком).
Эгертон подождал еще немного, затем щелкнул пальцами, и огонь погас.
— Впечатляет, — проговорил Вербовщик и допил кровь из кувшина.
Глава пятая
Эсайас Новер, рыцарь Сеггера, уже в который раз оглядывал свое воинство. Эсайас ехал на коне впереди отряда, который редел с каждым днем. С самого начала, отправляя солдат в трясины Исхара, адепты Алого ордена предупреждали: поход будет опасным, практически безнадежным, но не выступить нельзя. Иногда мужество обреченных все же одерживает верх над обстоятельствами.
Эсайас вызвался добровольно. Для него это был единственный и самый серьезный шанс оправдать свое существование. Ведь смысл жизни рыцаря — подвиги. Младший сын знатного рода, он имел право носить на своих знаменах символ Тугарда — красного орла в круге; его плащ был благородного красного цвета, так что солдаты видели своего командира издалека. Эсайас был человеком гордым. Его угнетала необходимость оставаться «младшеньким» в родительском гнезде. Старший брат давно уже занимал высокие посты в армии, средний все время болел и подумывал о том, чтобы уйти в монастырь, где он мог бы служить Сеггеру, переписывая книги. Все это никоим образом не подходило Эсайасу. Ни земель, ни другого имущества ему не унаследовать. Да еще имелось одно обстоятельство…
