Татьяна Турве - Испытание на прочность
Заслышав его обвинение, Янка непонятно отчего возмутилась и то ли мысленно, то ли вслух заявила, чтобы ей дали поспать и вообще оставили в покое! Ну не в состоянии она сейчас, неужели не видно?.. Да и какой с нее Воин! Курам на смех, приговаривала в детстве бабушка. Или "отставной козы барабанщик" — а это уже из дедушкиного репертуара, его любимая байка…
Наутро голова была чугунная — чего и следовало ожидать! — а глаза если и раскрывались, то с большим скрипом и не до конца. Ко всему прочему чесались бесчеловечно, точно в них насыпали полные пригоршни песка. Помимо этих маленьких прелестей, день начался с неудачи: Янка умудрилась посеять в ванной контактную линзу и минут десять ползала на карачках, прощупывая каждый миллиметр пола. Без линз поездка в лицей накрывалась медным тазиком: ни по какому, пускай даже самому магическому раскладу она не выйдет на улицу в очках!..
Линза каким-то необъяснимым чудом все же нашлась. У Яны осталось сильное подозрение, что над ней попросту сжалились: на десятой минуте поисков вспомнила про Архангела Михаила и изо всех оставшихся сил взмолилась, чтоб хоть как-то помогли, подсказали… Буквально через несколько секунд глаза наткнулись на что-то мелкое и скукоженное возле умывальника: вот это повезло! (А то бы еще полдня так искала, ползая на карачках и протирая колени — прозрачное стеклышко на коричневатом пестром линолеуме, иголка в стогу сена…
На первую пару Янка опаздывала уже безнадежно, и тут позвонила Галя. Причем не на мобильник, а на домашний — это, по всей вероятности, означало, что звонок официальный: обиделась после вчерашнего панического бегства с "Лакомки". Она на подобные выходки всегда обижается, воспринимает слишком принципиально — кто не с нами, тот против нас…
Яна как в воду смотрела: Галина была "по делу". Предельно сухим тоном поставила в известность, что Оксана сегодня заболела, так что в лицей можно не приходить. Вообще.
"Ишь ты, Оксана вчера нас стращала, а сама вон как!.. — невпопад подумала Янка. — Все-таки не зря говорят про позитивное мышление, а то чего боишься, то с тобой потом и случается…" Развивать свои здравые мысли перед Галей, естественно, не стала — не в таком подруженция сейчас настроении! Только примирительно спросила:
— А биология тогда как?
— Усё у порядку, с Молекулой мы договорились! — с уморительной гордостью перебила Галька и многозначительно кашлянула, как бы говоря: что бы вы все да без меня!.. Наверное, ждала восхищения и горячей благодарности с аплодисментами, но у Яны для этого слишком раскалывалась голова. Как следствие, Галина распрощалась весьма прохладно — вот ведь Наполеонша, не оказали ей должных почестей!
"Молекулой" испокон веков прозвали биологичку Ирину Алексеевну, кокетливую и миниатюрную, как фигуристка. Макарова со своей свитой после каждой биологии подробно смаковали "молекулярную" прическу и новый прикид — больше нечем людям заняться, дурью маются…
Есть, правда, у них в лицее прозвище еще покруче — старый физик Колобок. No comments, комментарии излишни! Он еще и маленький, где-то с Яну ростом. (Все-таки для мужчины невысокий рост — это почти катастрофа, зато для женщины — так себе, легкое неудобство.) В их десятом "А" физик прославился тем, что в первый же день на замене обозвал Катьку Макарову "МакАрчиха" — та слишком часто (и без повода) раскрывала рот. На возмущенный Катюшин визг (который, без сомненья, было слышно и на лицейском дворе) Колобок добродушным голосом пояснил, что так было заведено в старину по украинским селам: ПузырчИха, МельничИха, МакАрчиха…
Должно быть, проницательный Анатолий Иванович с лёту распознал Катькин скандальный характер — уж такой не замаскируешь никаким ультра-модным прикидом да авангардным макияжем, невооруженным глазом видно… С тех пор эта "Макарчиха" закрепилась за Катериной намертво — все-таки есть на свете справедливость! А то уже каждому второму в классе успела кровь попортить: взять хотя бы ни в чем не повинного Каплю, или Петю, или Дениса Кузьменко, которого Катька обзывает Мамаем за его восточный разрез глаз…
Самым неожиданным образом на горизонте замаячил свободный день, но Янка ему нисколько не обрадовалась. Наоборот, скисла и принялась про себя возбухать: ну вот, только-только настроилась на трудовой день и с огромным трудом нашла эту несчастную линзу, а тут опять всё переиграли!.. Чтобы добить уже полностью, на улице припустился однообразный мелкий дождь — из таких, что зарядили с утра и на целый день. Если сидеть дома безвылазно, то вообще волком завоешь!
Пока что этот вторник рисовался самым сумрачным и беспросветным за всю Янину жизнь. Впрочем, ничего особо драматического не происходило, дома все было подозрительно тихо и спокойно (опять затишье перед бурей!). Но тогда откуда взялась эта беспричинная тоска и чугунная тяжесть в груди — еще со вчерашнего вечера или уже сегодняшняя, свежего разлива?..
Янка промаялась до полудня, бродила без цели по квартире, вяло отмахиваясь от тревожных отцовских расспросов и энергичных Гаврюхиных приставаний. (Кто-кто, а Гаврила этой ночью выспался на пять с плюсом…) Ярик с утра слинял по каким-то своим неотложным делам — может быть, дисциплинированно поехал в универ, а может, забил стрелку с Еленой, ему и дождь не помеха!
Помыкавшись туда-сюда и растеряв от уныния всякую гордость, Янка пристроилась в гостиной рядом с мамой перед новым плазменным телевизором. Матушка увлеченно следила за перипетиями незнакомой Янке мыльной оперы со смуглыми черноглазыми красавцами-актерами, похожими друг на друга как две капли воды. Даже имена этих жгучих брюнетов звучали вариациями на одну и ту же тему: Анджело, Антонио, Микаэло… "Все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор!" — кисло пошутила она про себя. То ли перевод был не самый удачный, то ли сюжет не блистал новизной и хотя бы минимальной оригинальностью, но больше десяти минут Яна не выдержала, поплелась обратно на кухню.
Мама досмотрела свой сериал, надраила до блеска плиту на кухне. А там, видно, забеспокоилась от Янкиной мрачной байроновской физиономии, в виде исключения смягчилась и минут десять пыталась запихнуть в нее дежурную порцию супа со словами: "Свежий, куриный!" Но все безуспешно, на что матушка совершенно не обиделась и — о чудо! — ни разу не повысила голос. По какой-то неведомой причине Яне сегодня прощалось все…
Короче, за неимением под рукой Ярослава вся нерастраченная родительская любовь и внимание сосредоточились на ней одной — иногда очень не кстати бывает! В скором времени к маме подключился отец: как всегда в критических случаях, пытался развеселить своими фирменными приколами из жизни кота Беремота и бравого вояка Швейка. (На сей раз с комически-серьезным лицом поведал о том, как поручик Дуб заседал в общем туалете: "После обнадеживающего шуршания бумажки прошло еще двадцать минут…") Но обычного действия его анекдоты не возымели: Янке лишь стало неудобно, что все папины гомерические старания идут насмарку.
