Наталья Резанова - Крепость Спасения
– Я бы хотел отправиться с тобой.
– Сам справлюсь. Но я сюда вернусь. Ты пока трудись здесь, восстанавливай разрушенное, обучай новобранцев. Потом я поставлю тебя на другое место, а сюда посажу… найду я, кого посадить. Хватит тебе торчать в этой дыре. Так что – до встречи.
Он ускакал со своими воинами навстречу новому сражению, но Гриан так и не сказал ему о гонце, посланном в Круг. Не сказал – и все.
Пройдет немало времени, пока Никар доберется до Круга. Если он туда доберется. И вообще, Крепость – это его, он ни с кем не хотел этим делиться. Когда-то, вероятно, поделиться придется – он не мог себя обманывать. Но сейчас у него ничего не оставалось. Даже знака Крепости, который он отдал добровольно. Только воспоминания об Ауме. А их он никому отдавать не станет.
* * *Дальнейшие события развивались так, как предполагал Лардан, пытаясь выразить свое предвидение кратким: «И вообще». Наступление Керты по всей линии границы захлебнулось, и как всякий неудавшийся прорыв, выродилось в обычную позиционную войну. Днями валил снег, обозы, присланные мастеровые латали укрепления, рыли рвы, а снег снова засыпал их. Стычки происходили почти каждый день, но теперь, имея укрепленный тыл, галарцы отражали их успешно. Они приободрились – от подогретого пива, хлеба и обилия дров. У костров снова заводили солдатские побасенки – непременно о демонах, которые в эту зиму еще не появлялись, о священных реликвиях, принесенных девятью родами – здесь повествовалось, как чаша и ожерелье из-за Вечного моря погибли во время войн, на этот счет существовали разные версии, все, однако, сходившиеся на том, что сгинули они бесследно. Так что же? Главнейшее из сокровищ – меч Закона – нетленно сохраняется в Галаре.
Доходили вести из Керты. Их приносили бродяги, странствущие священнослужители, бездомные мудрецы. Об одном таком, явившемся с востока, много говорили в последнее время. Он не называл своего имени, что на Севере воспринималось, как нечто обычное, ходил от селения к селению, врачевал болящих, помогал отстраивать разрушенные дома с искусством, в северных королевствах неизвестным. По этому-то занятию его заприметили люди Хеварда и увезли в королевскую резиденцию.
Утверждали, что Хевард потребовал от старика, чтоб тот построил ему большую баллисту, которую не могли сделать королевские мастера. Мудрец отказался наотрез, сказав, что его вера запрещает творить зло, а всякое оружие ничего, кроме зла, не приносит. Тем не менее Хевард не отпускает его, держит при себе неотлучно. А это уж никуда не годилось – бродячие мудрецы по древним, а значит, неписанным законам Огмы, считались людьми святыми и неприкосновенными.
Хевард не соблюдал законов. А сражаться с таким врагом есть дело благочестивое.
И за такими благочестивыми занятиями – стычками, вперемежку со строительными работами и трепом – появился Лардан. Вид он имел угрюмый и озабоченный, и велел Гриану ехать с ним.
– Во-первых, я тебя предупреждал, что долго в этой дыре сидеть тебе не позволю. А потом… короче, собирайся в Наотар.
Гриан насторожился. Но он не привык обсуждать приказы. И подчинился без разговоров.
В сопровождении охраны они долго ехали по снежной равнине. Наконец, Лардан прервал молчание.
– Почему ты не спрашиваешь, зачем мы едем?
– Не приучен.
– Отучен, и мною же, хочешь сказать? Ждешь, пока сам выложу? Хитер, хоть и строишь из себя простачка… Дурные новости из Лерада.
– Не из Керты?
– Ты что, оглох? Из Лерада. Там якобы чудесным образом объявился меч Закона.
– Что!?
– Я тоже, когда услышал от разведчика, ушам своим не поверил. Думал, он спятил или пьян. Но когда другие донесли то же самое… Может, я и тогда бы не поверил, но, когда прислал гонца Вакер…
– Первосвященник?
– Да. У него, как понимаешь, свои связи с Лерадом и своя разведывательная сеть. И он сообщает то же самое.
– Погоди… в голове не укладывается… Меч Закона исчез из Наотара?
– В том-то и дело, что меча Закона с тех пор, как Вакер при коронации вручил его Мантифу, никто не видел. Молчишь? Соображаешь? И правильно делаешь. Помнишь, как ты от меня добивался, откуда у Мантифа оружие, провиант и прочее?
– Еще бы!
– Я проверил. Точнее, Теулурд проверил по моему приказу. Помощь, которой вы с Тевтатом безуспешо добивались в Дамгале, предоставил нам Лерад.
– Ты хочешь сказать…
– Ничего я не хочу сказать! Я просто хочу спросить у Мантифа – на каких условиях он заключил договор с Готелаком!
* * *В нижнем замке их встретил Вакер в сопровождении двух жрецов низшего ранга, а также хромой летописец. Первосвященник отстранил своих служек и двинулся навстречу воинам.
– Мы немедленно идем к королю.
– За этим и прибыли.
– И я с вами, – заявил Теулурд. – Все-таки выдающееся событие – первое святотатство в истории королей Галара.
– Все равно я не могу поверить в подобное кощунство, – сказал Вакер.
– Но ведь именно твоя святость…
– Да. Именно я вызвал вас сюда. И умом я все способен допустить. Но мое сердце отказывается это принять…
Мантиф находился в малом приемном зале. Очевидно, он ждал одного первосвященника. При виде остальных он растерялся, привстал с кресла, едва кивнул на ритуальное приветствие.
– Мы явились по приглашению его святости, чтобы задать тебе, повелитель, один вопрос, – сказал Лардан. – В замке ли меч Закона?
– Конечно, в замке, – без промедления ответил Мантиф.
– Так почему Готелак Лерадский открыто похваляется, что меч Закона находится в его руках?
– Кто же верит таким безумным сплетням?
– За сплетни военную помощь не предоставляют!
В глазах Мантифа мелькнула неподдельная ярость.
– Вы обвиняете меня в том, что я за ломоть хлеба продал священный меч Закона?
– Мы ни в чем не обвиняем своего короля. Мы хотим видеть меч.
Мантиф снова растерялся.
– Он… он у королевы.
– Так я и знал, – пробормотал Теулурд.
– Святотатство! – резко сказал первосвященник.
Лардан неопределенно усмехнулся. Посмотрел на Гриана. И тот понял, что ему придется произнести слова, которые Лардан говорить не хочет.
– В таком случае мы должны идти к королеве.
– Это невозможно.
– Мы должны идти, – повторил Вакер.
– Хорошо. Я иду с вами. В конце концов я тоже обеспокоен…
Кажется, он вдруг засомневался. И не знал, что делать.
Они миновали цепь холодных и гулких каменных переходов, пока не оказались в теплых и освещенных женских покоях. Здесь вдоль стен в несколько слоев висели пушистые шкуры и пестрые ковры, и такие же шкуры и ковры ворохами лежали на плитах пола, полностью закрывая его. Горели светильники, пылали дрова в камине, и воздух был тяжел от запаха благовоний. Вошедшим сразу же стало жарко, а у непривычного Гриана заломило голову.
