Виталий Вильчинский - Извилистый путь
После последнего куска птицы я вытер руки салфеткой серого цвета, засаленной и в больших жирных пятнах (слава Богу, хоть не воняла!) Взяв пиалу с арахисом и пол-литровую кружку с пивом, я подошел к столику моряка:
— Позволите присесть?
Морской волк поднял на меня печальные глаза, которые были совсем немного мутноватые от выпитого. Этот человек был не так уж слаб касательно алкоголя.
— Попробуйте, — кивнул он. Усевшись напротив его и бросив пару зерен арахиса в рот, я тихо заговорил:
— Не буду ходить вокруг да около, перейду сразу к делу. Я видел, как вы сходили по трапу с «Русалки».
На лице моряка проглянули смешанные чувства. Он вопросительно посмотрел на меня.
— Также я знаю, что на вашей посудине совсем недавно сменился капитан.
Моряк посмотрел на меня уже с подозрением. Конечно, я бы тоже насторожился, подойди ко мне незнакомый тип и начни задавать не очень приятные вопросы.
— Какие у вас были отношения с предыдущим владельцем, Аленом? — продолжил я.
— Чего вы от меня хотите? — уже раздраженно спросил сидящий передо мной мужчина.
— Дело в том, что я — друг Алена, и он и я сам, мягко говоря, не в восторге от смены владельца судна.
Во взгляде моряка блеснул интерес, но настороженность не пропала.
— И что вы собираетесь что-то сделать?
— Конечно же… Я вам могу доверять? — я забросил в рот последние три орешка и тщательно прожевал.
— Мне-то доверять вы можете, а вот я вам?..
— Несомненно, — набрав в рот пива и ополоснув зубы, глотнул. — Как бы тихо мы не говорили, думаю, нам всё же стоит убраться отсюда.
Выложив на стол два медяка, щелкнул пальцами, привлекая внимание хозяина, и направился к выходу. Послышался звук монет, которые открытой ладонью припечатали к столу, а потом — шаги за моей спиной.
Выбравшись на свет божий, мы спокойно пошли, на отдалении друг от друга в сторону городского парка. Это был небольшой клочок земли, усаженный деревьями по обеим сторонам единственной короткой аллеи, на которой росли деревья, стояло с десяток лавочек, а пройти его можно было за минут за пять нормальной ходьбы (но парочки бродили медленно, воркуя о чем-то своем). От аллеи в разные стороны расходились дорожки.
Сам парк был похож на квадрат, в который был вписан квадрат поменьше, разделенный на четыре ровные части дорожками, то бишь, две широкие дорожки перекрещивали парк, а одна дорожка обходила парк по периметру на расстояние метрах в десяти от окончания парка. Небольшой пятачок в центре, с маленьким фонтанчиком в виде чаши, из которой поднималась железный столб, на верху которого были закреплены четыре фонаря. Возле фонаря страстно целовалась парочка, а чуть дальше в кустах…
— Ну, и молодежь пошла, — беспардонные до невозможности! — зло пробормотал шедший за мной моряк.
За парком очень близко друг от друга стояли дома, образуя некий коридорчик, проскочив через который, мы очутились недалеко от ворот, выходящих на пристань.
Выскользнув на пристань и выбравшись на пустующий пирс, я остановился, и присел на анкер, похожий на огромный болт, торчащий из камня.
— Насколько я понял из рассказа вашего капитана…
— Да нет, капитан я, а он — владелец брига.
— Это я и хотел сказать, вы уж простите, я в этом деле не очень. Так вот, судя из его рассказа, я понял, что его красиво ограбили на его корабль.
— Позвольте угадать: та дамочка, с которой он таскался? — с какой-то ненавистью спросил капитан.
— Вы догадливы, прямо в точку. Она его опоила чем-то вроде приворотного зелья, и оно действовало до тех пор, пока они обстряпали дельце. А когда с капитана, пардон, владельца, вышли все яды, пары, или чего-то там, он прозрел. Но было уже поздно.
— Я так и знал! — зло харкнул далеко в воду капитан. — Якорь мне в ранец и гулять по рее, я видел, что дело неладно! Он же совсем отмороженный стал! Правда, я виделся с ним нечасто, только тогда, когда он платил деньги мне и матросам и наблюдал за выгрузкой новой партии товара. Дернуло его плыть с нами в этот рейс!
— В общем, приблизительная картинка у меня вырисовалась. Так вот, прибрала к рукам корабль гильдия воров, или кем-то нанятая гильдия воров, а устранить бывшего владельца помогала гильдия убийц.
— Недурно! — дернул в сторону головой капитан.
— А завершением всей этой заварушки стали протрезвевший и весь в ужасе Ален, и его братец Редго, лежащий весь продырявленный и с трудом дышащий, который сейчас находится под покровительством моей лекарки.
— Ну, ни… чего не могу сказать! — выкатил глаза моряк. — а как все…?
— Хотели они пришить обоих братцев тогда, когда Редго нес на плечах вяло матерящегося Алена, благо, я оказался рядом. Исход такой: одного лечит мой придворный лекарь, второй мучится угрызениями совести и прочими чувствами, которые могут угрызать. А того, кто сократил численность вышеуказанных гильдий на двух членов, скорей всего, активно ищут по городу.
Капитан «Русалки» покачал головой. Достал из кармана кисет и трубку, набил ее, насилу разжёг и глубоко затянулся. Выпустив две струи дыма носом, как дракон, затянулся еще раз и, выбив трубку, зажал ее в зубах.
— Да, дивненькая история. А я-то думал, что наш хозяин и продал, и предал нас… А оно вот как выходит… — взгляд его устремился в пространство.
Была уже темная ночь, когда мы выходили с таверны. Вовсю светили звезды. Лунная дорожка, зыблемая мелкими волнами, лежала серебряной полосой на черной глади воды.
Я молча сидел и ждал. Вечер был холодноватым, и я встал, чтобы немного согреться. Капитан как будто только вспомнил обо мне, вздрогнул и заговорил:
— Дрянная ситуация, дрожжи им в гальюн. Да и вам не позавидуешь. Гильдии — штука непростая…
— И сам знаю. Слухи все равно поползут, я же на горбу нес братьев, видела кухарка, купец какой-то и хозяин таверны, и это, как минимум.
Моряк снова потянулся за кисетом, но потом отдернул руку и оправдывающимся голосом сказал:
— Я курю очень редко, а это что-то на нервной почве… Так что вы там про возврат корабля говорили, а то уже я и полкоманды собрали свои вещмешки в ожидании худшего.
— Ах да, вернемся к прерванной теме разговора, — продолжил я и, прохаживаясь по пирсу с капитаном, начал толковать ему свой план. Примерно сорок минут спустя мы распрощались и разошлись в разные стороны: я — к себе на постоялый двор, а он — на «Русалку морей».
И вот, когда я снова приперся спать далеко за полночь, на этот раз Неилин у меня под дверью не сидела. На её месте стоял табурет, на нем — поднос с остывшей курицей, салат из свежих овощей и несколько ломтиков хлеба. Под крышкой в гусятнице лежала тушеная картошка.
