Сергей Ким - Без объявления войны
— Ладно, ладно… Что с "трёхсотым"?
— У солдата повреждены крупные крове- и энергоносные потоки. Придётся ждать до Южного — в полевых условиях его на ноги не поставить.
— Хорошо, боец, иди. Ты свободен.
Бондарь отсалютовал и вышел из дома. Аристарх проводил его взглядом, а затем повернулся к Осипу и Петру.
— Ну и что вы об этом думаете?
Ответом ему послужили два мрачных взгляда.
— Как вы считаете, это было целенаправленное покушение на нас или плановая диверсия?
— Думаю, что всё же заранее запланированная акция, а мы просто подвернулись под руку, — ответил на вообще-то риторический вопрос Пётр.
— Кстати, ваше преосвященство, откуда взялся сей меч, что я вижу на вашем боку и навыки по его владению? Я, наверное, чего-то не знаю?
— Ну… в общем-то, да, — степенно ответил епископ, неторопливо поглаживая бороду и явно не собираясь продолжать.
— В Инквизиции часом не состояли? — продолжил расспросы Аристарх.
— Да нет, куда нам убогим…
— А где же тогда так научились клинком вертеть? Только не говорите, что ворог сам на меч напоролся — я рану осмотрел, удар грамотный, хорошо поставленный… — Морозов вопросительно поднял бровь, словно бы приглашая Петра продолжить.
Епископ немного поколебался, а потом нехотя ответил.
— Нет, в Инквизиции я не состоял и в армии тоже не служил. Я…э-э-э…
— Продолжайте, отче, — подбодрил его Морозов. Он хотел сразу же разрешить все непонятки…
— В общем, по молодости был я миссионером. А по окончанию учёбы в Семинарии я попал по распределению в Алаварскую епархию…
— На Алавар? — искренне удивился Аристарх. — Только не говорите, что вы туда попали во время…
— Ну да, — кивнул Пётр. — Я попал туда как раз в разгар златой лихорадки. Народец там попадался всякий, так что, извините за выражение, клювом щёлкать нельзя было. Только при мне троих священнослужителей убили, а один бросил паству и сам подался в златоискатели. Там же власти никакой почитай, что и не было — что хошь, то и твори. Мирные люди там не задерживались, а те, что оставались… В общем, там натуральная анархия царила — бандит на бандите сидел, и бандитом погонял. Вот и пришлось мне тогда навыки боевые осваивать, и с тех пор с оружием не расстаюсь.
— Трудно было? — спросил Морозов, в то время как Осип молча пытался переварить всё сказанное отцом Петром — о таких подробностях биографии монеронского священнослужителя бургомистр слышал впервые.
— Очень, — тяжело вздохнул епископ. — Спал, не сымая кольчуги, меч всегда под дланью держал, без полудюжины ножей швырковых за пределы острога даже не выходил. Опять же народец-то тёмный там был, наши-то в основном все правоверные были, но и иноземцев хватало, а там почти все схизматики. А туземцы — ну хоть кричи!.. Все енти орки, гоблины, огры в язычестве диком прозябали, даже металла не знали, а тут народ наш и не наш на землицу их исконную попёр… Вслух об этом не говорят, но там на границе настоящая война полыхала, регулярная армия-то, конечно, зверств не творила, но вот среди златоискателей порой такие отморозки попадались… А удары ответные туземцев-то на мирные поселения колонистов обрушивались, а те в свою очередь мстить начинали, вот всё по новой и начиналось… Ну да ладно, чего это я всё о себе да о себе… А вот вы генерал?..
— А что я? — удивлённо спросил Аристарх.
— А расскажите-ка лучше нам генерал, как это так — двое неизвестных убивают одного солдата, двоих ранят и почти побеждают. А вы умудряетесь в одиночку, в рукопашной скрутить своего противника, и при этом едва-едва поцарапались. Как вам это удалось, ведь вам уже, наверное, лет пятьдесят с лишним?..
— Пятьдесят восемь, если быть точным, — спокойно ответил Морозов. — Раз уж вы нам рассказали о себе много того, чего никто не знает, то и я немного исповедаюсь.
Генерал сцепил пальцы, и, положив руки на стол, продолжил.
— Это началось ещё во время Гражданской. Мы понимали, что наибольшую опасность для нас представляют боевые ревмаги. Мы также понимали, что не нам, обычным смертным с ними тягаться. Примкнувших к нам магов было маловато, поэтому мы решили немного уравнять шансы…
— Но каким образом? Ведь магические умения приобрести невозможно, это же врождённое… — в недоумении пробормотал Осип.
— А мы и не пытались, — ответил генерал. — Мы просто решили немного усовершенствовать себя…
— Но… но ведь это же одно из самых тяжких преступлений — идти против изначального замысла Творца! — начал понемногу распаляться епископ.
— Спокойно, спокойно, отче, — остановил его Аристарх. — Мы не делали ничего запредельного — немного ускорили реакцию, регенерацию, органы чувств — так по мелочам…
— И много вас… таких? — с усилием произнёс Пётр. Было видно, что ему противна даже сама мысль о внесении изменений в человеческий организм.
— Не слишком, — ответил генерал. — Может быть несколько сотен, не больше. К тому же сейчас мы не слишком отличаемся от простых людей. Со старостью мы так ничего и не смогли поделать. — Морозов грустно усмехнулся. — Поэтому сейчас я просто на уровне сил тридцатипятилетнего мужчины, ну может быть, немного сверх того.
Воцарилось неловкое молчание.
Аристарх просто сидел, опираясь руками на стол, Пётр всё пытался успокоиться, Осип молча переваривал всё вышесказанное.
Первым решился нарушить тишину всё же епископ.
— Ладно уж, Сотер нам всем судья. Давайте лучше думать о насущных проблемах. У нас же есть пленный, так почему бы нам его не допросить?
Предложение Петра внесло определённое оживление в ряды важных лиц.
— Не лучше ли будет доставить в Южный? Пускай его допросит капитан Сотников — думаю, особист сделает это гораздо качественнее, у него-то есть такой опыт, — высказал свои мысли Осип.
— У нас нет гарантии, что по дороге сей субчик не выкинет какой-нибудь фокус наподобие побега или самоубийства.
— Значит, решено, — подытожил епископ. — Будем его допрашивать.
* * *
Приказ генерала Морозова был исполнен незамедлительно — двое дюжих бойцов буквально приволокли изрядно помятого пленника. Осип поразился насколько изменился сейчас начлагеря — взгляд его буквально сочился ледяным презрением, а его лицо было искажено гримасой боли. В лагерном медпункте удалось найти только полевой набор лечебных эликсиров, позволявших хорошо заживлять мягкие ткани, но никак не кости, так что на сломанную руку ему просто наложили лубок и накрепко примотали к туловищу. Непострадавшую руку и ноги тоже от греха подальше связали, а в рот засунули кляп — мало ли, что этот тип мог учудить, вдруг хватило бы решимости откусить себе язык или разгрызть вены.
