Марина Добрынина - Полет тапка над Зулкибаром
Терин уставился на мою грудь так, будто уже примеривался применить к ней волшебство.
— Только попробуй! — заверещала я, прикрываясь руками. Можно, подумать, вздумай маг заняться пластической хирургией, меня бы это спасло.
— Терин!
— Да, Дульсинея?
Маг отвлекся от созерцания моей груди и перевел взгляд на лицо. Уже счастье! Осталось закрепить результат и окончательно выветрить из головы мага недостойные мыслишки пигмалионской направленности!
— Расскажи мне, что вы с Вальдором не поделили? Почему ты его в мышь превратил?
— А зачем Вам это знать? Разве Вальдор не рассказывал?
— Я хотела бы услышать твою версию, Теринчик, — ласково проворковала я, вспомнив, каким образом он вчера ответил мне на аналогичный вопрос.
И Теринчик свою версию изложил. Сухо так и кратко. Но мне этого хватило, чтобы увидеть огромную разницу между его историей и тем, что поведал мне Вальдор, растудыть его в качель! Руки так и зачесались как следует врезать этому высочеству недоделанному по мордасам! Враль несчастный! Вот я ему устрою! Осталось только добраться до него, и приснится ему мандоса трындец!
Глава 13
Добраться до Вальдора получилось через пару часов, когда Терин вежливо выпроводил меня из спальни, пожелав приятных снов. Что-то как-то не клеится роман с брюнетом моей мечты! Ну, как можно быть таким равнодушным? Гад он, одним словом! Что ж, раз не вышло с брюнетом моей мечты, пойду, устрою разборки блондину не моей мечты!
Ну и пошла я на поиски темницы. Зомби от меня, как от чумы шарахались, хвостатые твари с клыкастыми ухмылками, с пути уходили, некоторые даже отвешивали издевательские поклоны. Засранцы! Я на них шипела и бросала зверские взгляды. Наверно взгляды были очень зверские, потому что хвостатые как-то сразу с лица, точнее с морды спадали и пятились. Боятся что ли? Да, в гневе я страшна! А я была в гневе! Ну каков все-таки засранец этот Вальдор!
Камеру его я нашла нескоро, но нашла-таки! Ее охраняли хвостатый и зомби.
— Открывай! — велела я, обращая к хвостатому, как к более разумному представителю нечистой силы.
— К пленнику нельзя, — прошипел тот.
Надо же! Разговаривать умеет!
— Терин дал мне разрешение бывать везде в стенах этого дворца! Эта камера тоже часть дворца, так что открывай давай, нефиг передо мной тут грозного стража из себя строить!
Против моей железной логики хвостатый не нашел что возразить и камеру мне открыл. Давно бы так, а то выпендривался тут!
Я вздрагиваю и просыпаюсь. Снится ведь всякая гадость. Дуся мне снится с тапком в зубах. И кот еще этот, как его, Василий. Довольный такой, урчит, рассказывает о чем-то, и ведь понимаю его, что самое странное.
— Вальдор, мать твою Иоханну, хватит дрыхнуть, мышь заразная! Изобрази из себя, для разнообразия мужчину в сознании! Ну, давай, глазки открывай, чтоб тебя хвостатые во все места имели!
Нет! Нет… Господи, не надо мне этого монстра в женском обличии, мне и так плохо. Молитва моя не услышана, монстр здесь.
— Здравствуй, Дульсинея, — произношу я тихо и спокойно. Я ведь помню, что эту особу вывести из себя может что угодно, в том числе и неверно выбранная интонация. А у меня руки скованы, между прочим.
Она глядит на меня с вызовом в глазах, руки в боки, как обычно. Может, она и родилась в этой позе?
— Кстати, — добавляю я, от шока не успевая вовремя заткнуться, — а откуда ты знаешь имя моей мамы?
— От верблюда! Ну, что моргаешь недоуменно? Зверь такой есть, верблюд называется! Ладно, расслабься, папа твой мне сказал.
— Ты видела отца? Что с ним?
— Здоров. Причем настолько, чтобы завести себе молоденькую любовницу вот с такой грудью.
Я, кажется, краснею.
— Ты о чем?
— Не о чем, а о ком! О Брианне! Высокая такая, с минимумом одежды на интересных местах.
М-да, папа времени не терял. Мне, между прочим, Брианна эта самому нравилась. Но это к делу не относится.
— Что ты здесь делаешь?
— Гуляю, — фыркает она, а я с трудом подавляю в себе желание чем-нибудь ее ударить. Лучше перейдем сразу к делу.
— Ты можешь меня освободить?
— Я? Тебя? А с какого перепугу?
— Конечно, — вздыхаю я, — действующий король куда лучше опального принца. Тебе он так нравится?
О, тыкал пальцем в небо и, кажется, угодил! На ее физиономии прорезывается нечто, издали напоминающее смущение. Или мне это кажется?
Она медленно произносит:
— Какой ты, нафиг, принц? Принцы они благородные, а ты фуфло, а не принц! Никто и звать тебя никак, одним словом!
— А что ж тогда пришла? — интересуюсь я, давя возмущение в зародыше.
— Любопытно, — отвечает Дуся.
— Что именно? — прокашлявшись, спрашиваю я.
— А именно, какого хрена ты мне лапшу на уши вешал? Бедняжкой таким прикидывался! Завидовал, видите ли, ему Терин! Каверзами всяческими изводил! Еще и поединок на мечах придумал, засранец ты этакий! Ну-ка расскажи мне еще раз, как Терин «коварно» швырнул в тебя заклинание, после того как ты, весь такой из себя «нековарный» на него безоружного с мечом попёр, жертва ты недобитая, растудыть тебя в качель!
— Э… а что тебе Терин рассказал?
Она всплескивает руками.
— Вальдор, ты меня изумляешь! Где ты на мне видишь надпись «передаст»? Я тебе нанималась, что ли сообщения от адресанта к адресату передавать? Тебе объяснить или сам догадаешься, что версия Терина и твоя — это две большие разницы, но его версия кажется мне более правдоподобной?!
Молчу. Что мне ей, третий вариант событий предложить? Про фей, драконов и призраков в ночи?
— Что ты там все руки чешешь? — с подозрением в голосе спрашивает Дуся.
— Я? Запястья болят. От наручников. Неприятно.
— Вот и мало тебе! Кстати, блох тут нет? Мож ты от них чешешься? Не хватало мне тут еще мондавошек каких-нибудь нахвататься!
— Дура!
— Я дура? Ты на себя посмотри, нашелся тут умный, как сто свиней!
Она ненадолго замолкает, так что и я получаю возможность прийти в себя.
— А ты все эти дни так в кандалах и сидишь? Ну не считая того, что ты сегодня днем в ошейнике покорности по коридору красивый такой гулял.
— Да.
Дуся задумывается. Кажется, она готова меня даже пожалеть. Вот уж во что мало верится.
— Во время той вашей ссоры Терин тебя хотя бы ударил? С чего ты на него с мечом накинулся, псих ты мой одиночка?
— Нет, — отвечаю, — руки, как видно, бережет. Он же у нас жестами магию концентрирует. Хоть бы кто-нибудь ему все пальцы переломал, чтобы он колдовать не смог!
— Жаль, — говорит Дульсинея. — Если бы он тебе хотя бы разок врезал, перед тем, как ты на него набросился, я тебя, может, и пожалела бы… а получается, что не за что жалеть тебя! Да за твой сволочизм я бы на месте Терина, знаешь, что с тобой сделала? Я бы… впрочем, мал ты еще для того, чтобы слушать, что бы я с тобой сделала. Маг как-то слишком мягко с тобой обошелся, но ты, не переживай, я ему дам рекомендации, как надо наказывать таких засранцев и пакостников как ты!
