Далин Андреевич - Зеленая кровь
Особенно плохо стало, когда собрались ликвидаторы и принялись спорить. Названия улиц и районов города Локкеру ничего не говорили, а люди, обсуждавшие с Тео план будущих действий, ему совсем не нравились. В них не было даже той малой тени Хозяина, которая чувствовалась в Тео, они бесцеремонно глазели на Локкера, громко говорили – и от двоих пахло тлеющим ядом.
Рамон когда-то Локкеру говорил, что люди из Службы Безопасности не должны оглушать себя наркотическими веществами, потому что это – самый верный путь постепенно убить душу. Но этот запрет, похоже, соблюдался не всеми. Если бы не Лилия, притулившаяся рядом и поглаживающая его руку, Локкеру было бы совсем плохо, но Лилию никто не слушал.
Грохот города за окнами уже давно слился в один тупой угрожающий гул. Локкеру казалось, что он так притерпелся к этим звукам, что не отличает один от другого – но вдруг из этой вязкой звуковой каши ярко выделился шум знакомых колес и гул знакомого мотора, и скрип тормозов одного-единственного автомобиля на свете.
Локкер встал, и на него все посмотрели.
– Приехал Хольвин, – сказал Локкер. – Я пойду к нему.
– Откуда ты знаешь? – спросил рыжий кудлатый ликвидатор.
Лучше бы Тео обсуждал положение с собаками, а не с людьми, подумал Локкер. Собаки сообразительнее. В этот момент на столе захрипел селектор: "Капитан Тео, приехал господин посредник и хочет вас видеть".
Локкер быстро спустился в холл, а за ним – Тео, Лилия и какие-то люди без имен. Хольвин стоял около стекляшки дежурного; у Локкера сразу стало легче на сердце.
Хозяин был хмур и небрит, одет в лесные сапоги, брезентовые штаны и старый ватник, в котором учил щенков – от одежды чудесно пахло его домом и лесом. К его ногам прижался Шаграт, новый телохранитель, ровесник Рамона, его родич и приятель. Вокруг, ухмыляясь и стуча хвостами, расселись несколько служебных псов.
А на руках у Хозяина, спрятав на его груди нос, обхватив его шею лапами, сидел маленький пушистый рысенок. На этого-то рысенка и уставился вопросительно Тео, спросив вместо приветствия:
– Хольвин, что это за страшный зверь?
– Во-первых, доброе утро, – сказал Хозяин.
– Доброе урбо, – фыркнул Тео. – Мы тебя часов в семь ждали, – но протянул руку и Хозяин ее пожал. Рысенок вздохнул и крепче ухватился за его шею. – В нашем районе творится Небо знает, что, дохлый криминал, трупаки – а ты развлекаешься?! – продолжал Тео возмущенно. – Откуда котенок?
– Скинь обороты, – сказал Хозяин.
Тео дунул на собственный нос и воздел руки. Хозяин дожидался. Тео дунул еще раз и сказал спокойно:
– Группа собралась. Нам очень нужен твой совет. Твой лось мается тут со вчерашнего вечера, он вправду на ментальной связи с псом. Мы же действительно ждали… а этот зверек – трансформ?
– Ненавижу это слово, – Хозяин погладил по голове сжавшегося в комок рысенка, улыбнулся и кивнул Локкеру, отчего лосю сразу стало тепло внутри, и повернулся к Тео. – Сделай милость, не называй двоесущных так. Они – не механизмы, а живые существа, не стоит применять к ним дурную урбанистическую терминологию.
– Хорошо. Двоесущный?
– Тео, – сказал Хозяин тихо, но с такой жаркой энергией под словами, что все псы повернули к нему головы, – этот маленький зверь – особый случай. Я сам сегодня с наслаждением ликвидировал бы кое-кого, хоть это и не в моей компетенции. Ты ведь прав насчет дохлого криминала в вашем районе. Его бы убили сегодня утром, этого котенка, если бы не случай и не добрый человек.
Вокруг начали собираться и люди. Тео озабоченно спросил:
– Им питались мертвяки?
– Нет, – сказал Хозяин. – Живые, так сказать. Не знаю только, долго ли такие души проживут.
– Ты что, – спросил Тео погасшим голосом, – сунулся в чужую квартиру? К живым? В частное жилище без ордера?
– Да, я сунулся, – сказал Хозяин чрезвычайно ровно. – Я сунулся, я предъявил удостоверение посредника, я в силу своих особых полномочий конфисковал у владельца квартиры охотничью лицензию… забрал оружие и ребенка. Ты считаешь это нарушением закона?
– Так, – Тео сел на окошечко дежурного, скрестив руки на груди. – Здорово. Теперь жалоб не оберешься. Мы и так Небо знает в каком положении, а тут еще будут вопить, что посредники чинят произвол. Ведь не Лиге же твоей разбираться, а нам… еще и в жандармерию напишут, наверное…Что там случилось?
Хозяин принялся сосредоточенно чесать рысенка за ухом. Все присутствующие собаки придвинулись ближе к его ногам, будто собирались от чего-то его защищать. Локкер подумал и тоже подошел ближе.
– Ты не ответил, – напомнил Тео.
– Он еще очень маленький, – сказал Хозяин. – И некий полудохлый охотничек в начале лета убил его мать, а его забрал в город. Чтобы поразвлекать свою самку и детенышей. Имя и адрес интересуют?
– Жену и детей, – сказал Тео. – Покорректнее чуток.
– Семью упыря.
– Поменьше эмоций.
– Это факты, а не эмоции.
– Хольвин, я прошу…
– Упыри держали его в вольере. Кормили чем попало – так что у него болит желудок. Он прелестный и теплый, упырям хотелось его тискать, он защищался. Тогда они остригли ему когти вместе с верхними фалангами пальцев. На руках и на ногах – делал кто-то из тех ветеринаров, которые по объявлениям в газетах кого угодно убьют, кастрируют и искалечат. По меркам леса отсутствие когтей – это тяжкие увечья, как ты знаешь…
– Хольвин!
– Сегодня он прокусил упырихе ладонь. Они вызвали "скорую". А из него решили сделать шапку для старшего упыренка.
– Хольвин…
– Довольно, Тео. Ему повезло, что девчонка из "скорой" позвонила в Лигу. Просто пожалела живое существо, вот и позвонила. Не должна была. А теперь скажи, существует ли закон, карающий чем-нибудь серьезным издевательство над ребенком, которого сделали сиротой и калекой? Плюс – покушение на убийство.
Оперативники и ликвидаторы шептались. Лилия шмыгнула носом. Тео помолчал, буркнул мрачно:
– Выпить бы…
– Даже не думай, – сказал Хозяин. – Ты не ответил.
Тео поднял больные глаза.
– Хольвин… Мы максимум можем оштрафовать их за жестокое обращение с животным… на полторы сотни. При том условии, что они не станут поднимать шум по поводу твоего вторжения… Запиши мне адрес, поглядим.
– Интересно, что было бы, если бы кто-нибудь подстрелил упыриху, а упыренку отрезал бы пальцы и мучил бы в комнате, где на полу – кожа его матери…
– Хольвин, не перегибай, пожалуйста, ты же знаешь, что люди есть люди…
– Гниды они, а не люди. Глисты мира. Город лядов. Прости, Тео, но я с некоторых пор этот ваш город ненавижу. И закон заодно вместе с так называемой человеческой цивилизацией. Мудрейшие отцы народа делают все, чтобы остатки живого в человеке умерли окончательно. Почему измываться для забавы над беззащитным существом считается нормальным? Мертвяки милее зверей горожанам?
