У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 2
И вот сын царя драконов увидел зал Серебряного спокойствия Он был ярко освещен и, казалось, сиял. Там были зажжены восемь фонарей с восемью свечами. Дракон спустился пониже и, присмотревшись внимательно, увидел, что волшебник, восседая на почетном месте, попирая священные законы, пьет вино и закусывает человеческим мясом.
– Ну, негодяй, пришла твоя смерть, выдал ты себя с головой, – смеясь сказал дракон. – Смотри, как он ликует! Да, в пожирании людей ты большой знаток. Однако где же может быть учитель? Пока что мне удалось встретить только эту низкую тварь. Сыграю я сейчас с ним штуку Главное расправиться с волшебником, а спасти учителя я еще успею.
О, прекрасный молодой дракон. Он встряхнулся и сразу же превратился в одну из придворных девушек, очаровательную и грациозную Плавно она поспешила в зал и, склонившись перед волшебником, пожелала ему всяческого счастья и благополучия.
– Зять, – сказала она, – надеюсь, вы не причините мне вреда, я пришла наливать вам вино.
– Ну что ж, наливай, – согласился волшебник. Тогда дракон взял кувшин и налил в чашку волшебника вино. Но налил он так, что вино было на три – пять фыней выше краев и тем не менее не разливалось. Это оказалось возможным потому, что дракон владел способом усмирения воды. Увидев это, волшебник очень удивился.
– Так вот что ты можешь делать, – сказал он.
– Я могу налить еще на несколько фыней выше, – сказал дракон.
– Ну-ка, наливай, наливай, – попросил волшебник. Тогда дракон начал лить, а вино в чашке все поднималось и поднималось, пока не достигло высоты тринадцатиэтажной башни. Несмотря на то что этот столб был узким и высоким, из него не вылилось ни капли. Тут волшебник вытянул морду, выпил вино и, подтянув к себе убитую им жертву, откусил от нее.
– Ты петь умеешь? – спросил он
– Умею немножко, – сказал дракон и тут же спел песенку.
– А танцевать ты можешь? – спросил волшебник.
– Немного могу, – отвечал дракон. – Однако танцевать с пустыми руками как-то некрасиво.
Тогда волшебник скинул с себя кафтан и, вытащив из висевших у него на поясе ножен меч, передал его дракону.
Тот взял меч, осторожно проделал им три выпада вверх, четыре вниз, пять влево, шесть вправо, а затем прибегнул к «способу цветущего меча». Увидев это, волшебник от злости заскрежетал зубами. А дракон, схватив меч, нарисовал им в воздухе иероглиф-цветок и намеревался с силой ударить волшебника. Но тот вовремя уклонился в сторону. Волшебник не растерялся и, схватив стоявший рядом огромный фонарь, отразил удар. А надо сказать, что фонарь был сделан из кованого железа и вместе с подставкой весил около девяноста цзиней.
После этого оба противника покинули зал Серебряного спокойствия. Дракон принял свой настоящий вид и, взметнувшись на облако, вступил в бой с волшебником. Этот бой во тьме был поистине удивительным.
Один из них был чародеем,
В горах Ваньцзышань рожденным,
Другой же низринутым с неба
Был Западных вод драконом.
Один из них свет своих подвигов
Метал, словно молнии, бурно,
Другой источал свою силу,
Подобную туче пурпурной.
Один был, как слон белоклыкий,
Что к людям приходит и внемлет…
Лисой с золотыми когтями
Другой опустился на землю.
И первый поддерживал небо,
Нефритовой высясь колонной,
Другой же поддерживал море, –
Он балкой лежал золоченой.
Драконом серебряным в небе
Летал, в высоте извивался,
А желтый волшебник, взмывая
И падая вниз, – кувыркался.
И меч остановки не ведал,
Разил он, как будто играя,
И в вихре качался фонарик,
Метался от края до края.
Раз девять они уже схватывались, и дракон почувствовал, что слабеет. Волшебник же был по-прежнему полон энергии. Не имея сил противостоять своему противнику, дракон бросил в него меч. Но волшебник знал способ улавливания меча. Он схватил одной рукой меч, второй швырнул в меня фонарем и продолжал драться. Наконец дракон промахнулся, и волшебник схватил его за заднюю ногу. Тут дракон опрометью бросился вниз и, на его счастье, ему удалось укрыться в реке и спасти свою жизнь. И вот, когда он скрылся в воде, волшебник, бросившийся за ним, потерял его из виду и, не найдя его, взял меч и фонарь и вернулся в зал Серебряного спокойствия. О том, как он там продолжал пить вино и затем уснул, мы пока говорить не будем.
Вернемся теперь к дракону. Опустившись на дно реки, он выждал там с полстражи1 и, не слыша никакого подозрительного шума, решился выглянуть наверх. Он взобрался на облако и вернулся в гостиницу. Здесь он снова принял вид коня и прошел в конюшню. Но вид у него был жалкий; он весь был мокрый, с израненными ногами.
Однако мы не будем пока говорить о тяжелом положе – нии Сюань-цзана и о том поражении, которое потерпел молодой дракон, а вернемся сейчас к Чжу Ба-цзе. Покинув Ша-сэна, он поспешил укрыться в траве и, свернувшись там клубком, захрапел. Проспал он до глубокой ночи. Проснувшись, никак не мог понять, где находится. Протирая глаза, он с трудом пришел в себя и начал внимательно прислушиваться. И тут понял, что находится в отдаленных горах, где не слышно ни лая собаки, ни крика петуха. Взглянув на Большую Медведицу, он определил, что сейчас должна быть уже третья стража, и подумал:
«А ведь надо идти выручать Ша-сэна. Вот уж поистине правильно говорится: «Из одной шелковинки нельзя сделать нитки, одной ладонью нельзя хлопать в ладоши». Хотя, постой! Отправлюсь-ка я в город проведать учителя… Затем соберу в помощь себе храброе войско, а завтра вернусь сюда выручать Ша-сэна».
И вот наш Дурень вспрыгнул на облако и, очутившись в городе, сразу же прибыл в гостиницу. Вокруг было тихо. На небе сверкала луна. Чжу Ба-цзе осмотрел все помещение, но Сюань-цзана нигде не обнаружил. Он нашел только коня, который спал в стойле. Конь был весь мокрый, а на задней ноге у него зияла огромная черная рана.
«Вот уж не везет, так не везет, – подумал, окончательно встревожившись Чжу Ба-цзе. – Этот конь ведь никуда не ходил, почему же он весь в поту и на ноге у него рана? Наверное, какой-нибудь злодей напал на учителя и поранил коня».
А конь, узнав Чжу Ба-цзе, вдруг обратился к нему человеческим голосом:
– Брат, это ты!
Услышав это, Чжу Ба-цзе от страха повалился на землю, но тут же вскочил на ноги и бросился бежать. Однако конь вскочил и зубами схватил Чжу Ба-цзе за полу.
– Дорогой брат, – промолвил он, – не бойся меня.
– Брат, – сказал тогда, не переставая дрожать Чжу Ба-цзе, – почему это ты сегодня заговорил человеческим голосом? Вероятно, произошло какое-нибудь большое несчастье?
– Знаешь ли ты о том, что с учителем стряслась беда?
