Александр Больных - Желтый колокол
Опять рана болит?
Хасан торопливо засуетился:
— У меня есть отличный бальзам. Аравийский. Помогает при любых ранах. Затягивается буквально на следующий день.
— Его ужалила мантикора, — тихо пояснил Гремислав.
— И от яда тоже помогает, — заверил Хасан. Он достал маленький глиняный горшочек с темной, резко пахнущей нашатырем мазью. Протянул его Древолюбу. — Вот, попробуй.
Леший подозрительно понюхал горшочек.
— Это бальзам?
— Конечно! — пылко ответил купец.
— Ну, смотри. Ежели чего… Тогда тебе лучше не родиться.
Мазь приятно холодила рану, и боль почти сразу ушла.
— Все в порядке, — подтвердил Александр. — Изумительный бальзам.
— И еще… — Хасан замялся, глядя в землю.
— Чего тебе? — по-прежнему неприязненно спросил леший.
— Чтобы бальзам подействовал наилучшим образом, раненый должен выпить кофе. Это остановит растекание яда.
— Что?! — взревел леший.
Хасан смущенно хмыкнул.
— Кофе?! Ни за что! — вопил леший. Он готов был с кулаками ринуться на дерзкого купца.
— Но ты же хочешь, чтобы твой друг выздоровел, — сумел вставить словечко Хасан.
— Выздоровел — да! Кофе — нет!
— Успокойся, — пытался увещевать его Гремислав.
— Скверна! Соблазн! Ад!
— Завари, — обратился к купцу Александр.
— Я не позволю! — взвился леший.
— Ой, мне снова становится хуже, — слукавил Александр.
Леший умолк, а Хасан понимающе глянул на Александра. Тот подмигнул ему украдкой.
— Заваривай, — слабым голосом попросил Александр.
Гремислав поймал лешего за шерстку и подтащил к себе.
— Действуй, он тебе не помешает.
Как Древолюб ни бился в крепких руках витязя, вырваться ему не удалось, и Хасан без помех принялся священнодействовать над котелком. Ночь наполнилась приятным ароматом крепкого хорошего кофе. Александр с удовольствием отпил, чувствуя, как горячая струя разбегается по жилам, и радушно предложил лешему:
— Попробуй и ты.
Древолюб аж захлебнулся злостью.
— До скончания мира не запачкаюсь!
Зато Гремислав неожиданно попросил:
— Дайте-ка мне разок глотнуть. — Отведал, довольно прищурился, почмокал, чтобы лучше расчувствовать вкус, и одобрил: — Приятно. Усталость снимает, силы восстанавливает. Полезный напиток.
— Нужно с собой взять немного зерен, — предложил Александр.
— А что? — не стал спорить Гремислав. — Мне понравилось.
Хасан расцвел. Зато оскорбленный до глубины души леший удрал в темноту вместе с филином, который не бросал его нигде. Обрадованный Хасан угостил витязей сушеными финиками, засахаренными орехами, душистыми сластями, и получилось что-то вроде небольшого пира. Но сколько они не звали Древолюба, тот не сменил гнев на милость и не появился.
А утром уже Гремислав первым попросил диковинного напитка, чтобы взбодриться. Древолюб чуть не лопнул от возмущения. Он даже дар речи потерял, только фыркал, сверкал глазами и плевался. Но это не подействовало. Оба воина с удовольствием отдали должное крепкому кофе. Александр чувствовал себя великолепно, насколько это было возможно. Аравийский бальзам снял все признаки воспаления, хотя нога упрямо отказывалась подчиняться.
Когда всадники уже садились на коней, Гремислав предложил Хасану:
— Поедем с нами, тебе ничто не грозит.
Хасан, не раздумывая, затряс головой.
— Нет-нет. Я лучше подожду. Вы едете сражаться, а на поле боя торговля плохая. Купец должен держаться поодаль.
— Ну, смотри… А то один остаешься.
— Нет, со мной моя защитница.
— Не слишком она тебя защищала, — усмехнулся Гремислав. И тут же обнаружил, что висит в воздухе. — Эй, прекрати! — крикнул он.
— Джинния, оставь его, — попросил Хасан.
Прозвучал хрустальный смех, и Гремислав с облегчением обнаружил, что снова прочно сидит в седле.
— Я осторожный, — повторил Хасан, возвращаясь к костру. — Я подожду.
Гремислав уже забыл о нем. Пристально глядя на поднимающееся в серых клубах тумана солнце, он тихо сказал:
— Едем.
Вскоре вдалеке послышался равномерный гул. Остались позади вонь и дымы золотых ям, все отчетливее в воздухе ощущался йодистый морской запах. Дорога постепенно забирала выше и выше, пока наконец не вышла на скалистый обрыв над морем. Александр глянул вниз и зажмурился — ему показалось, что валы кипят в невообразимой дали, что до прибоя версты две, не меньше. И пропасть притягивала… Седые пенистые волны сверху выглядели простой рябью, но скала гудела и дрожала под их ударами — так велики они были. Фонтаны брызг взметались в воздух, порывы ветра подхватывали их, скручивали в диковинные жгуты, разворачивали причудливыми веерами. Море бурлило и клокотало у подножия скал, как в исполинском котле. Но ни радуги, ни сверкающих искр Александр различить не мог. Плотные, беспросветные тучи затягивали небо, не пропуская ни единого солнечного лучика. С неба струился странный серебристый свет, окрашивающий все вокруг в нереальные, неестественные тона. Над морем поднимались клубы серого тумана, сливающиеся с тучами, и полностью стирающие грань между небом и морем.
Вид океана поразил Александра. Он никак не ожидал увидеть столь унылую картину. Ни радостного солнечного света, ни игривой сверкающей лазури, ни грозной черноты в белой оторочке, ни всесокрушающей штормовой мощи. Всюду только непобедимая серость. Поистине край света.
— Вот он каков, Кронийский океан, — упавшим голосом сказал Александр.
— Да, — согласился Гремислав, — тот, кто назвал его мертвым морем, не слишком ошибся.
— Велик их Один-бог, угрюмо море…
— У кого? — не понял Гремислав.
— Так, песня одна.
— Какая?
— Песня варяжского гостя.
— Только этих разбойников здесь и не хватает. Смотри, накликаешь беду. Нам и так придется солоно.
— Действительно, лучше не надо, — подтвердил леший.
Они поехали по узкой, еле заметной тропинке, потому что мощеная дорога, выйдя к морю, закончилась. Тропинка петляла между прибрежными скалами, не удаляясь от берега, пока не уперлась в отвесную бугристую скалу. И тоже пропала.
— Куда же дальше? — спросил Александр. — Может, отправим Зорковида поискать дорогу?
Древолюб хрюкнул, сдерживая смешок.
— А мы пришли. Это скала Гога и Магога. К Железной Горе нет иного пути, кроме как сквозь их пещеру. Вот только пустят ли они нас?
— Почему же нет?
— Потому что в последнее время они все реже открывают окна. А про двери… Про двери, кажется, они вообще забыли. И недавно здесь проезжали наши враги. Тоже неизвестно, чего они могли наговорить.
